Враг (СИ) - "Хастлер". Страница 28

Не в силах удержаться, прилипаю губами туда, где ритмично поднимается кожа от бегущей под ней крови. Сжимаю зубы и только в последний момент останавливаю себя, не кусая со всей дури, а только прикусывая. Дёргается и, ещё не совсем поняв в чём дело, пытается отстраниться.

— Тихо, тихо, тихо… — шепчу ему в шею и прихватываю кожу немного выше, за ухом.

Замирает как кролик, только дыхание частое и горячее мне в плечо.

— Позволь… — царапаю зубами его загривок. — Не сопротивляйся.

— Не надо… — пытается привстать, но я перехватываю его рукой за шею сзади и впечатываю в подушку. — Лекс… — глухое и едва слышное.

Злюсь. На себя злюсь, что не в силах сдерживаться. На него, что пытается сопротивляться мне. Выкручивается из моей хватки и пытается отползти подальше. А я — рукой между лопаток, надавливая на скользкую от мази кожу, по свежим ранам и ссадинам. Шипит и рвётся ещё больше, пытается перевернуться на спину, наверное, уже наплевав на то, что будет больнее, чем сейчас. Не даю, не отпускаю. Ловлю его тонкие руки и запихиваю ему под грудь, прижимаю собой, вжимаюсь так, что стонет и задыхается. Намеренно елозю грудью и животом по его спине и вижу как сжимает зубы, чтобы не закричать.

— Позволь, — повторяю ему прямо в ухо, тут же кусая.

— Нет, — шепчет в покрывало и пытается скинуть меня с себя, чем только усугубляет своё положение.

Нервы у меня ни к чёрту, и в очередной такой рывок просто хватаю его за волосы и тяну на себя, со всей дури, пока тонкие струйки слёз не начинают ползти по его щекам. Уже не ласкаю, кусаю за шею, оставляя красные следы зубов, как вампир. А я и есть вампир, только вместо крови мне нужен ОН.

— Перестань! — кричу рядом с его лицом. — Я всё равно это сделаю. Смирись…

— Ненавижу тебя… — выстанывает и зажмуривается до мелких морщинок вокруг глаз.

— Знаешь… — слизываю очередную слезу с его щеки. — А мне всё равно, — выворачиваю за волосы и впиваюсь в потрескавшиеся губы.

И понимаю. Да, всё равно! Просто похуй! Есть только здесь и сейчас. Есть горячее тело, бьющееся подо мной, и рваное дыхание, врезающееся в слух и под самую корку мозга. Стоны боли, которые мне хотелось бы превратить в другие звуки, губы, которые хочется целовать, а не рвать, оставляя следы от зубов.

Привстаю немного, но только для того, чтобы просунуть руку под наши тела и нащупать пуговицу на его шортах. Крутит бёдрами, всячески пытаясь мне помешать, и ахает, когда я слишком сильно хватаю его за пах и сжимаю.

— Чш-ш-ш… Ну зачем ты так? — шепчу в висок, чувствуя, как он сжимается весь подо мной. — Знаешь, поделюсь с тобой собственным опытом… — собираю губами капельки пота, выступившие у него на лбу. —… чем больше сопротивляешься, тем больнее будет.

Разжимаю пальцы и жду несколько секунд, прежде чем снова взяться за его шорты. На этот раз только вздрагивает и задерживает дыхание, позволяя мне раздеть себя, а я помогаю себе ногами, полностью стягивая с него одежду. Стараюсь по—прежнему зажимать ему руки, чтобы мне легче, чтобы не сорваться на нём, на его нежелании.

Шальным взглядом обвожу комнату и останавливаюсь на полке с разными тюбиками и баночками. Чтобы не успел опомниться, резко отпускаю его и в пару шагов пересекаю расстояние от кровати до полки. Хватаю ближайший тюбик, который до этого выцепил глазами, кажется, крем для рук.

Не успеваю, он слишком быстро перекатывается на бок и уже почти сползает на пол, когда я хватаю его за лодыжку и дёргаю на себя. Проезжается грудью и лицом по кровати, комкая под собой покрывало, цепляясь руками за деревянный край. Бью по пальцам несколько раз, пока не отпускает. Знаю, что больно, но я подумаю об этом потом, как и о том, что собираюсь сейчас сделать.

Вертится, извивается как гусеница, насаженная на соломинку, пытается ударить меня, но получается в основном только вскользь, мажет по плечам и торсу. И всё это молча, стиснув зубы и зажмурив глаза.

Бью по лицу, не кулаком, пощёчиной, оставляя алый след и заставляя его глаза распахнуться. Огромные, испуганные, с тёмными зрачками, заполнившими до краёв голубую радужку. Как тогда… Похуй!

Грубо переворачиваю на живот и опять прижимаю своим весом. Мазь с его спины и моей груди давно стёрлась об покрывало, и теперь я не скольжу по нему, а тяну, сдираю свежие, кое-где ещё не совсем присохшие царапины, рву тонкую корочку на стянувшейся коже до проступивших алых капель.

Подтягиваю к себе ближе тюбик, в спешке брошенный на край покрывала, и отвинчиваю зубами колпачок. Так же зубами выдавливаю себе добрую порцию крема на ладонь, пытаясь удержать под собой всё ещё не успокаивающееся тело.

Секунда, и мои пальцы уже проходятся между его ягодиц, размазывая, оставляя липкий след. Неудобно, потому что при каждом моём послаблении, он умудряется удвоить свои усилия. Замахиваюсь, но в последний миг опускаю кулак рядом с его лицом. Просто боюсь убить. Тогда и мне жить незачем…

— Не дёргайся, — раздвигаю его ноги коленями и приставляю два пальца к сжавшейся дырочке, но, похоже, он меня не слышит. Такими темпами я его и пальцами порву. — Сука, убью!

Вгрызаюсь в шею чуть ниже линии волос, а он выгибается и скулит, отвлекается от моих пальцев, что позволяет мне немного протиснуться. Тут же понимает и сжимается, уже не обращая внимания на мои зубы, всё ещё впивающиеся в его кожу. Но поздно, я протиснулся почти до упора в горячий и узкий вход и прижал его бёдра своими, зажимая свою руку между нашими телами и не давая вытолкнуть мои пальцы. Перестаёт рваться, только дрожит весь и подскуливает. Убираю зубы и утыкаюсь лбом в его затылок. Выдыхает и на несколько секунд ослабевает в моих руках. Я тоже замер, давая ему и себе временную передышку. Только мои пальцы внутри легонько поглаживают сжимающиеся мышцы.

— Тебе не противно?.. — хрипит совсем чужим и незнакомым голосом.

— Нет… — говорю то, что думаю, без сарказма и иронии, хотя мог бы съязвить, чтобы ранить его ещё и морально.

— Меня от тебя тошнит… — шепчет так тихо, что я едва различаю слова.

— Меня это не волнует.

Вру. Потому что мне больно. Опять накатывает ненависть. Опять хочется ужалить и посмотреть на его реакцию.

Шевелю пальцами и начинаю двигаться внутри, получается с трудом, слишком зажаты мышцы: сначала не выпускают, а потом не хотят впускать обратно. Напираю, втискивая в него третий, и самому почти больно, когда он выгибается подо мной и стонет.

— Не зажимайся, — сам уже хриплю от перевозбуждения и злости. — Это ничего не изменит…

Но он просто не слышит меня или не хочет слышать. Чувствую грудью как ошалело бьётся его сердце. Он весь покрыт капельками пота от напряжения, и я понимаю, что тоже мокрый. Огромным усилием заставляю себя не спешить, закусив губу верчу внутри него пальцами, выискивая, нажимая, растягивая.

Вздрагивает и как-то ошарашенно втягивает воздух сквозь зубы. Улыбаюсь ему в волосы и повторяю то же движение. Теряется, даже забывая обороняться, прислушивается, видимо, не веря в то, что происходит. В комнате только тишина, в которой до неприличия громко звучит наше с ним дыхание. Спустя минуту улавливаю едва заметное движение навстречу своим пальцам. Хочется съязвить, но боюсь спугнуть, боюсь нарушить ту тонкую нить, что начинает хоть как-то прорисовываться.

Прячет лицо в покрывале и даже не замечает, что я уже не так сильно давлю на него сверху, что уже не держу его руки. Вздрагивающая спина, в мокрых розовых разводах от крови, смешанной с потом. Моя голая грудь, вымазанная той же субстанцией. Волосы на его затылке мокрые и слипшиеся, стрелочки ресниц с остатками слёз.

Провожу ладонью по бедру и ныряю одной рукой ему под живот, второй продолжая растягивать и ласкать. Сжимаю в ладони мягкий член, касаюсь пальцем головки. Немного приподнимается, то ли давая мне возможность двигать рукой, то ли желая не выпустить мои пальцы из себя. На свой страх и риск сажусь на колени между его ног, уже не удерживая, только мои руки на нём и в нём. Не замечает, или просто уже смирился?