Жрица - Соколова Анюта. Страница 4

Не дожидаясь помощи, я спрыгнула на мелкий гравий двора.

– Доброй ночи, госпожа.

Свет упал на моё лицо. Женщина отшатнулась, пальцы её руки сложились в знак, отгоняющий зло. Затем она овладела собой.

– Доброй ночи, госпожа жрица. Пожалуйста, скорее проходите в дом.

– Благодарю, госпожа. Мне необходимо умыться. Негоже проводить обряд по уши в дорожной пыли.

– Идёмте, я покажу.

Великолепная ванная комната напомнила о детстве. Уже тёплая вода подавалась по трубам, грязная уходила в слив. Мелькнуло непозволительное желание ополоснуться целиком: в храме вода текла только холодная, почти ледяная, мы таскали её вёдрами на кухню, кипятили, затем разбавляли в тазах. Старая система подогрева летом вышла из строя, а нанимать мага нам было не на что. К сожалению, пришлось ограничиться тщательным мытьём лица и рук.

Хозяйка ждала за дверью. Не молодая, но славная, с нежной чистой кожей, приятными чертами лица и милой улыбкой. Её первоначальный шок от моего вида прошёл – не важно, как выглядит жрица, главное, что отважилась нарушить императорский запрет.

– Благодарю вас, госпожа, что не побоялись приехать! Мáйша – наше с Бери чудо! Мы шестнадцать лет пытались завести ребёнка, и вот Предвечная наконец-то услышала наши молитвы.

– Заводятся блохи на собаке, – тихонько буркнула я под нос так, чтобы счастливая мать не услышала, и добавила громко: – Благодарите не меня, а Предвечную, жрицы исполняют её волю.

Малышка и впрямь была чудесная – спокойная кроха двух денниц от роду, сладко сопящая в колыбели. Игла в сердце опять заворочалась. Так могла бы выглядеть моя дочь, появись она на свет. Единственное, за что я не проклинала Вэ́шира. Встав на колени возле колыбели, я приложила ладони к груди ребёнка. С моих рук слетела и закружилась весёлой метелью россыпь сияющих огоньков, комната наполнилась звуками музыки, далёким чистым вокалом, звонким смехом и аплодисментами. Предвечная благословила новорождённую.

– Ваша девочка наделена артистическим даром, – обрадовала я потрясённых родителей.

Бывало, в хороводе огней слышался плеск волн, перестук станков, шелест тканей, рыночный гомон, шум мастерских, визг пилы, уханье кузнечного молота. Шуршали страницы книг, звенели монеты, грохотали заклинания, звучал оргáн. Предвечная всегда намекала, к чему расположен ребёнок, жрицы толковали эти знаки.

– Она будет актрисой? – восхищённо ахнула мать.

– Актрисой, певицей, музыкантом… Неизвестно, в какую сторону устремится талант.

Я поднялась и позволила себе ещё раз полюбоваться ребёнком. Всё, долг выполнен. Теперь нужно думать, как добраться назад. Вряд ли кто-то согласится ехать в храм ночью, придётся идти пешком… хватит ли мне сил?

– Госпожа жрица!

Бериш низко поклонился:

– Вас отвезут обратно.

В руку ткнулся увесистый мешочек:

– Не побрезгуйте, госпожа. Не за услугу, на нужды храма.

Спорить я не стала.

В этот раз Бериш дал указание запрячь экипаж, отличную крытую коляску. Заспанный возница взглянул на меня и мгновенно взбодрился. Я же от души поблагодарила Предвечную, устроилась поудобнее на сиденье и моментально уснула.

Жрица должна быть неприхотливой.

Утро припомнило всё: проводы тридцати душ, поездку верхом, благословление ребёнка и то, что вместо заслуженного отдыха я каждый час по будильнику вставала и плелась в комнату асгэрца любоваться, как сладко спит маг. Не болел только язык, но лишь до тех пор, пока я не повстречала Айшет. Главная жрица устроила мне разнос за взятые деньги: некрасиво, нескромно, неподобающе. Устав пререкаться, я схватила Айшет за руку и потащила в кладовую, ткнув носом в полупустые полки.

– На носу зима, нас десять человек, из которых два ребёнка и четыре старухи. Допустим, сена для лошадей Миран со Скойшем накосили, а овёс ты на что собралась покупать? Система обогрева еле теплится, не дай Предвечная, откажет совсем, как случилось с водой, кто даром даст тебе угля? Не говоря уже о том, что мы три раза в день едим, нам нужно во что-то одеваться и как-то дотянуть до весны… Очнись, Айшет! Никто больше не придёт в храм с подношениями, никто не будет кормить нас бесплатно! Да, мы никогда не брали деньги, однако продукты, одежду и прочее нам дарили, пусть с каждым годом всё меньше и меньше… Теперь нужно быть готовыми к тому, чтобы весной сажать вдвое больше овощей и осенью менять излишки на муку, крупу, соль и сахар, как поступают селянки на хуторах!

Главная жрица потерянно осмотрела наши скудные запасы, после чего сползла на пол, уткнулась носом в колени и горько, беззвучно заплакала.

Я почувствовала себя последней скотиной.

– Перестань, – села на корточки рядом с Айшет и неловко погладила по плечу. – Это же не твоя вина.

– Моя, – покачала головой жрица. – Я привыкла к тому, что обо всём заботится Предвечная.

– Говорит та, что, сколько я помню, сама стирает, гладит, убирает, готовит, ухаживает за огородом…

– Карен, жрицы всегда обслуживали себя сами, у них никогда не было слуг, – перебила меня Айшет. – Но готовить нужно из чего-то, и вещи имеют свойства изнашиваться… Зря я забрала девочек. Старым жрицам деваться некуда, Миран и Скойш принесли обет служения вместо каторги, а Найде и Азире за что такая жизнь?!

– Мы что-нибудь придумаем, – твёрдо заявила я. – Себя мы точно прокормим. Возможно, придётся торговать не только овощами, но и травяными сборами Софен. Главное – нам есть где жить.

– Храм старый, – грустно произнесла Айшет, – все системы уже изношены, нужен маг, и маг хороший.

Я упрямо стиснула зубы.

– Ничего. Найдём. Будем откладывать деньги. И надеяться.

– На Предвечную? – оживилась жрица.

– На себя. Поднимайся, вытри слёзы. Ты должна служить примером, а не раскисать.

– Ты права, Карен. – Айшет встряхнулась. – Несмотря на все указы императора, люди всё равно будут идти в храм. Наш долг никто не отменял.

«Это точно, – мрачно подумала я. – И мой тоже».

Сначала я зашла на кухню к Рейше, застав там девочек. Это было весьма кстати, поскольку донести и кружку с отваром, и вторую – с бульоном, одной было бы затруднительно. Предвечная дала нам две руки и не подумала, чем мы должны открывать двери, если они обе заняты. Азира вызвалась мне помочь. Подозреваю, любопытному подростку хотелось посмотреть на мужчину, к тому же мага. Я обманула её ожидания, на пороге комнаты просунув в щель носок туфли и забрав обе кружки. Нечего смущать полуживого человека.

Маг уже проснулся. Лежал, повернувшись так, чтобы видеть дверь. Мой приход с кружками в руках вызвал на его лице непередаваемую гримасу.

«Да, вот такая уродливая вам досталась жрица, – мысленно усмехнулась я, ставя кружки на стол, – ничего, потéрпите».

– Доброе утро, – произнесла вслух. – Думаю, сегодня вы можете попробовать заговорить. Но если почувствуете головокружение, тошноту, жжение, боль в горле – тут же прекращайте, хорошо?

Он кивнул, не сводя с меня пристального взгляда.

– Как вы себя чувствуете? – спросила я.

– По сравнению с теми, кого вы провожаете, – прекрасно.

Голос был слегка хриплый, но вполне нормальный. А вот язвительный тон заставил меня скривиться.

– Попробуйте поднять руку, сожмите кулак… вторую… пошевелите пальцами ног… Сойдёт. Поздравляю. Вы легко отделались. По нужде хотите?

– Мне кажется, я справлюсь с этим самостоятельно.

На этот раз ирония в голосе противоречила вспыхнувшим щекам.

– Я вам помогу. Не геройствуйте. Последствия выгорания могут быть плачевными. Лучше один раз преодолеть стыд, чем на всю жизнь остаться инвалидом.

Маг не стал спорить. Сейчас, когда он не валялся беспомощной тушкой, всё прошло намного легче.

– Теперь поворачивайтесь на живот.

– Зачем? – насторожился он.

– Пересчитаю позвонки, спереди не все просвечивают.

Не сразу, но маг послушался. Пока он отходил от моего солдатского юмора, я уложила его правильно. Сложно открывать каналы, когда не чувствуешь магии, приходилось уповать на то, что руки помнили нужные точки и последовательность движений.