Путь рыцаря (СИ) - Белицкая Марго. Страница 100

В краткий миг просветления Фриц со всей ясностью осознал происходящее. Лихорадка от долгого пребывания на холоде и переутомления. Вот дерьмо! Так глупо влипнуть! Ведь святой силой самого себя не излечишь. Согласно древним книгам когда-то такая способность у божьих избранников была, но затем пропала, то ли в наказание за какие грехи, то ли просто для того, чтобы святые маги не слишком зазнавались.

И вот теперь Фриц не сможет даже сам себе сбить жар. Руки не поднимались. Вокруг — чернота. Пришла было страшная мысль: уж не отказывает ли зрение? Потом глаза привыкли к темноте, удалось различить очертания закрытого ставнями окна и передней стенки кровати.

Скосив глаза, Фриц посмотрел на стол. Никаких пузырьков. Нет и запаха микстур. Лечат ли его вообще? Или бросили подыхать?

Надо кого-то позвать. Показать, что он в сознании. Однако вместо громкого «Эгей!» из горла вырвалось лишь слабое сипение. На эту безуспешную попытку ушли все силы, глаза начали слипаться. Как Фриц ни старался пялиться в темноту, сознание снова уплыло в мир смутных грез…

В следующий раз Фрица разбудил шум: громко спорили несколько голосов, раздавался топот и удары кулаков.

— Угомонитесь! Святой отец отдыхает, вы ему мешаете! — заливался визгливый фальцет. — Мы и без вас знаем, как за ним ухаживать!

— Не чеши нам по ушам, Уве! — От скрипучего старушечьего голоса тут же начала болеть голова. — Ухаживают они, ха! Черти так в Аду грешников мучают, как вы за отцом Фридрихом-Вильгельмом ухаживаете!

Раздался гул голосов, похожий на далекий прибой.

— Нам все о твоих делишках известно, бесовское семя! Уморить нашего благодетеля вздумал! Сам, небось, о ризе мечтаешь!

— Да ты сдурела, старая ведьма! Как я могу… да на святого отца…

— Коли правду баешь, что невинен, аки младенец, так дай на него взглянуть!

— Вам тут не балаган, чтобы ходить и всей толпой смотреть!

— А-а-а, значит, скрытничаешь! Навались-ка, мужики!

Фриц не понимал, что происходит, от начавшегося грохота и криков стало совсем жутко. Вновь подступившая чернота беспамятства показалась благословением…

Он еще несколько раз приходил в себя ровно настолько, чтобы смутно осознавать окружающее. К его губам подносили новое питье, то просто воду, то что-то приятно пахнущее знакомым из детства сладким ароматом. На лбу ощущалась прохлада, приносившая хоть какое-то облегчение.

В какой-то момент сквозь дрему Фриц услышал мелодию, какую часто напевала у его постели мать. Колыбельная о том, что хорошим деткам, которые быстро засыпают, ангелы дарят с небес звездочки. Стало сразу так хорошо и уютно, словно он вернулся домой, лежит в морозную вьюжную ночь под теплым одеялом, а рядом — матушка с уже готовой сказкой о дальних странах и приключениях…

Во время очередного пробуждения Фриц несколько минут лежал с закрытыми глазами, прислушиваясь к своему телу. Он больше не ощущал себя сгустком жижи, мог, хоть и с трудом, пошевелить пальцами. Да и голова, пусть еще побаливала, оставалась ясной настолько, чтобы вспомнить произошедшее и сделать выводы. У Фрица в сознании отпечатались обрывки разговоров, из которых складывалась скверная картина. Похоже, старина Уве решил воспользоваться представившейся возможностью избавиться от «неправильного» священника. Конечно, это могло оказаться и бредом охваченного лихорадкой сознания. Стоит все выяснить.

Поток мыслей прервал звук шагов, затем раздались приглушенные голоса, в которых Фриц без труда распознал Верену и Беату.

— Устала, небось, давай я тебя сменю. Как он?

— Не просыпался. Ох, скорей бы герр Ульрих вернулся, что-то больно запаздывает.

— Знамо что, к Берту напервой поехал, а тот, старая жаба, не хочет помогать сопернику.

— Тетушка Беата!

— Что? Я уже семьдесят два года «тетушка Беата», могу говорить, как думаю, и не дрожать за свою задницу!

Фриц счел, что пришло время открывать глаза. И тут же зажмурился от яркого света, хотя у кровати горела всего одна свеча. Вторая попытка прошла легче: Фриц смог различить рядом две фигуры — одна высокая и худая, другая — низенькая и сгорбленная. Последняя, повернувшись, всплеснула руками.

— Очнулся, родненький! Да как смотрит! Будто понимать все начал…

Женщины тут же принялись суетиться, предлагая Фрицу воду и травяную настойку, от которой внутри разлилось приятное тепло. Он с готовностью глотал все, что предлагали, и произнес почти одними губами:

— Сколько?

Верена и Беата недоуменно переглянулись, затем последняя сообразила.

— Третьи сутки вы хвораете, отче. Уж мы как узнали о том, что Клаус вас домой в лихорадке привез, так явились проведать всем городом. Но Уве, окаянный, не пущал! С боем прорвались! Не гневайтесь, отче, этот прыщ смердящий за вами же совсем не ходил. Даже мокрую тряпку на лоб положить ленился!

«Значит, не привиделось», — сумрачно подумал Фриц.

Он провел в сознании достаточно времени, чтобы поблагодарить своих сиделок, а те, перебивая друг друга, поведали о своих «подвигах». Как оказалось, десяток прихожан, обеспокоенных состоянием здоровья своего пастыря, под предводительством Беаты взяли дом Фрица едва ли не приступом. Уве стоял насмерть и не зря, потому что выяснилось — после отбытия Ульриха за целителем Фрицу даже покрывшееся потом лицо не обтирали.

Прихожане сами взялись за лечение Фрица, посменно дежурили у его постели, отпаивали травяным отваром, водой с малиной и медом. Делали компрессы.

Верена и Беата дружно возмущались, склоняя Уве на всех лады. Их крики привлекли внимание самого объекта проклятий, у которого под глазом налился фиолетовым синяк. Красота да и только!

Бурно радуясь тому, что святой отец пошел на поправку, Уве заверил Фрица в своей неусыпной заботе и горячих молитвах о здоровье «нашего любимого пастыря». Беату он обозвал «лживой ведьмой», и они едва не подрались, если бы не вмешалась Верена, заметившая, что Фрицу нужен покой.

В болезни наступил переломный момент, и теперь Фрицу становилось только лучше. Он уже садился в постели и самостоятельно черпал ложкой куриный бульон, когда на пятые сутки вернулся измотанный Ульрих.

Несмотря на толстые намеки своих сиделок Фриц ожидал увидеть вместе с ним Берта — священника церкви одной из деревень баронства. Особыми магическими способностями тот не обладал, но был неплохим целителем. После появления в Спанхейме Фрица многие больные даже из дальних деревень предпочитали лучше идти к нему, чем обращаться к Берту, требовавшему за лечение слишком больших пожертвований «на дела церкви». Вполне понятно, тот злился, и все же Фриц не думал, что зависть и жадность окажутся сильнее чувства долга.

Однако Ульрих привез вовсе не Берта, а пожилого лысеющего мужчину, в котором Фриц далеко не сразу признал старшего священника аж из соседнего баронства. Далеко же Ульриху пришлось тащиться за помощью!

Священник осмотрел Фрица и убрал все невидные глазу последствия болезни. После лечения сразу появилось ощущение свежести, будто тело помыли изнутри.

— Недуг был серьезным, брат, — сообщил священник перед уходом. — Хвала Господу, о тебе хорошо заботились до моего приезда. Все-таки нельзя во всем полагаться на святую силу: нужные травы и ягоды тоже могут спасти человеку жизнь.

Осознав, что Фриц теперь полностью здоров, Уве занервничал. Постоянно старался оказаться рядом, чем-то помочь. Уверял в преданности, а также лживости Беаты и Ульриха.

— Вы же знаете, отче, я всегда в церкви строго слежу за прихожанами: чтобы никто не спал во время службы, не болтал. Поэтому меня многие не любят и теперь старательно возводят поклеп. Неужели, вы им поверите, отче? Я прекрасно заботился о вас до того, как появилась эта банда, и теперь они присваивают себе мои заслуги.

Фриц сделал вид, что верит ему. Принял благостный вид и заявил:

— Полагаю, вы все хотели мне добра и ты, и прихожане, просто произошло досадное недопонимание. Мне больно видеть, как мои дорогие дети ссорятся. Так что давайте больше не будем вспоминать о случившемся. Надеюсь на твою верную службу и мудрый совет в дальнейшем.