Путь рыцаря (СИ) - Белицкая Марго. Страница 101

Усыпленный льстивыми словами Уве успокоился, решив, что опасность миновала.

На самом деле Фриц ничего не забыл и выжидал подходящего момента для удара…

Толпа чумазых ребятишек ворвалась на церковный двор как стая потрепанных воробьев. Взлетев на крылечко маленького домика хранителя креста, они принялись колотить в дверь.

— Герр Уве, беда! Ой, беда!

Высунув нос в щелку двери, Уве недовольно проворчал:

— Чего разорались, негодники?

Едва он появился, дети прыснули прочь с крыльца и, оказавшись на безопасном расстоянии, заголосили:

— Ой, жуть! Ой, ужас! Кто-то на могильном камне герра Виктора такого углем нарисовал… Та-а-акого! Всякие картинки непотребные! И даже ху…

Дослушивать Уве не стал, и так поняв, что имеют в виду ребятишки. Вывалился из дома и понесся с такой прытью, какой не ожидаешь от столь объемистого тела. Детвора, радостно вереща и улюлюкая, бежала следом.

Охваченный праведным гневом по поводу оскорбления памяти его драгоценного отца Виктора Уве забыл запереть дверь своего домика.

Это Фрицу, украдкой наблюдавшему за событиями из окна, и требовалось.

Городская детвора терпеть не могла Уве, который вечно цеплялся к ним с придирками и пытался воспитывать. Так что хватило нескольких намеков там и тут, чтобы ребятня устроила своему врагу злой розыгрыш.

Убедившись, что на церковном дворе никого нет, Фриц вышел из дома. Ульрих отправился с поручением, служки тоже были заранее разосланы кто куда. Осуществлению плана ничто не должно помешать.

Бесшумно поднявшись по крыльцу, Фриц осторожно отворил дверь домика Уве и скользнул внутрь.

Жилище состояло из одной комнаты, разделенной надвое занавесом. На первый взгляд оно выглядело скромно, но, присмотревшись, можно было увидеть указания на то, что хозяин довольно зажиточный.

Красиво расписанная глиняная посуда на полках. Тонкой работы изображение Матери с Сыном в святом углу. Окованный чугуном сундук. Да и камин могли себе позволить только люди с деньгами.

Конечно, прямым воровством из церковной казны Уве руки не пачкал, однако, когда приходом управлял отец Виктор, многие наверняка пытались задобрить хранителя креста, дабы попасть на лечение вне очереди. А теперь времена сытости и всеобщего подлизывания остались для Уве в прошлом. Как тут не разозлиться и не попытаться избавиться от источника проблем?

Фриц быстро обвел комнату взглядом, прикидывая, какой предмет мебели лучше использовать. Для плана идеально подошел бы сундук. Стоит ли сейчас сделать слепок с замка, а в следующий раз явиться уже с ключом? Но второй такой возможности пробраться в дом Уве незамеченным может и не представиться.

Тогда Фриц прошел за занавеску: там стояла большая крепкая кровать под балдахином, резной столик и кресло.

Присев на постель, Фриц проверил плотность матраса. Да, мягкий, но упругий. Вполне подойдет.

Быстро вытащив из широкого рукава рясы мешочек с монетами, Фриц приподнял матрас и положил деньги на деревянную раму кровати. Распределил монетки так, чтобы мешочек стал достаточно плоским. Вернул матрас на место и снова сел на постель, проверяя. Нет, ничего необычного не ощущается. Даже звона не слышно. Дело выгорит, если только Уве не окажется таким же чувствительным, как принцесса из сказки, получившая синяки от горошины под сотней матрасов. Сложно было представить толстяка Уве настолько чутким.

Подлая интрига, достойная «лучших» представителей церковной братии. Фриц был сам себе противен, однако не собирался отступать. Черт возьми, Уве пытался его убить! Да, не собственными руками, а лишь бездействием. И все же Фриц не желал вскорости обнаружить в своем супе яд или столкнуться на темной улице с наемниками.

Для надежности поворочавшись на постели, Фриц убедился, что монеты точно не звенят, и покинул дом.

Вовремя. Минут через десять вернулся рассерженный Уве и тут же поспешил к Фрицу с жалобами на «несносных маленьких паршивцев».

— Они посмели оскорбить память отца Виктора! И это после всего, что он сделал для баронства! Вы обязаны поговорить с их родителями! Засранцы напрашиваются на хорошую порку! И следует наложить на них церковное покаяние!

— Ну-ну, сын мой, дети всего лишь пошутили, — увещевал Фриц. — Ведь на самом деле они не оскверняли могилу. Признаю, розыгрыш получился злым, однако наказывать за такую шалость розгами чересчур. Я поговорю с каждым на исповеди и велю принести вам извинения.

Судя по бешеному взгляду, любым извинениям Уве предпочел бы рассеченные до крови спины. Однако настаивать он не решился, памятуя о своем недавнем проступке, который вполне мог всплыть снова.

На следующий день Фриц повел главную атаку.

Сперва он разыграл перед Уве и Ульрихом драматичное представление под названием «Пропавшие пожертвования».

— Я не говорил никому о щедром даре герра Швайнера, хотел всех удивить перед праздником Возрождения. И теперь часть денег исчезла! Тридцать золотых!

— На эту сумму можно было бы заказать краснодеревщику новую раку для мощей святой Ангелики! — Уве негодовал. — Наглый ворюга! Господь покарает его!

Ульрих просто глупо хлопал круглыми глазами, потом, сам того не зная, подыграл Фрицу вопросом:

— Кто же мог стащить деньги, если о пожертвовании знали только святой отец да сам Швайнер?

— Вот именно… — Фриц прищурился, изображая раздумья. — Даже служанка не видела мешочек. Я стал пересчитывать деньги, только когда Мария ушла… стойте! Это как раз было в тот дождливый вечер… Ко мне вломился парень из Вальдорфа, а ты пытался его удержать, Уве. Я убрал деньги в сундук и поехал к роженице, вы в это время стояли на крыльце. Дверь была открыта…

Фриц изобразил на лице изумление, потом подозрительно уставился на Уве.

— Прости, но я вынужден это сказать: только ты и тот парень могли видеть золото.

Охнув, Ульрих прижал руки к щекам. Уве же в первый миг даже не осознал прозвучавшего обвинения. Затем побагровел так, что, казалось, его голова вот-вот лопнет.

— Как вы можете, отче?! — Его голос дрожал от гнева и обиды. — Я верой и правдой служил церкви! И вы… да я…

Взмахнув рукой, Фриц холодно сказал:

— Я пока тебя ни в чем не обвиняю, лишь отмечаю факты. Не сомневаюсь, и ты, и тот юноша невиновны. Скорее всего, деньги украл какой-нибудь бродяга, услышавший о даре от слуг Швайнера. Однако ты ведь не будешь возражать, чтобы я, Ульрих и еще несколько свидетелей осмотрели твой дом? Это окончательно избавит тебя от любых подозрений, которые могут возникнуть у злых людей.

— Шарить в моих вещах! Еще чего не хватало! Какое оскорбление! — взревел Уве и стрельнул взглядом в Ульриха. — Почему бы не проверить сначала других? Кто угодно мог взять деньги из вашего сундука!

— Полагаю, справедливости ради, следует проверить также жилище Ульриха и потом пройтись по домам служек, — сухо произнес Фриц. — И все же, я считаю, следует начать с тебя, Уве. Тебе ведь нечего скрывать, верно?

— Нечего! Проверяйте, сколько пожелаете! Вы ничего не найдете! — Уве высокомерно вскинул голову. — Я буду вынужден написать об этом возмутительном случае епископу. А, может быть, и кое-кому рангом повыше.

— Сын мой, я забочусь от твоем же благе, — с видом усталой покорности произнес Фриц. — Мой долг, как вашего пастыря, сразу отвести подозрение от служителей Церкви. Ведь когда начнется расследование, на вас первых падет взгляд не знающих жалости чиновников… Чтобы ты не чувствовал себя оскорбленным, предлагаю тогда начать проверку с моего собственного дома.

Уве тут же спал с лица, а Ульрих воскликнул:

— Как можно, отче! Уж вы-то точно не брали денег!

Фриц пожал плечами.

— Но у присланных для расследования епископских чиновников и я буду в числе подозреваемых.

Широкий жест и мнимая покорность возымели действие. Уве решительно заявил:

— Мой долг оберегать вас, отче. Начнем с моего дома — пусть все видят, что в храме святой Ангелики не служат воры!

В качестве дополнительных свидетелей были вызваны трое церковных служек, пришедших в ужас от новости. Ульрих тоже пребывал в состоянии прострации, наверное, все еще не в силах был поверить, что такое преступление могло случиться в храме.