Путь рыцаря (СИ) - Белицкая Марго. Страница 122

— Не придирайся к словам. — Филипп раздраженно отмахнулся. — Ты прекрасно понял, что я имел в виду. Новые правила несут людям безопасность.

Естественно, Фриц понимал, что хочет донести Филипп, и даже отчасти разделял его мнение. Но…

— Нет, вы просто заменяете один страх на другой. Раньше боялись грабителей и насильников, теперь будут бояться блюстителей морали. Вы ведь хотите устроить показательное наказание для Ульриха и Гертруды, чтобы устрашить других?

— Да, — тяжело произнес Филипп. — Мое сердце обливается кровью, но я должен взять на себя ответственность и принять подобное решение. Таков мой крест.

«И ты еще смеешь представлять это как свой долг?!» — взревел Фриц.

Только лишь мысленно, годы все-таки научили его, когда нужно, держать язык за зубами. Вместо этого Фриц спросил:

— То есть пытаться вас переубедить — пустая трата времени и сил?

— Верно. — Филипп степенно кивнул. — Завтра женщина, уличенная в соблазнении священника и колдовстве, будет сожжена. А наш согрешивший брат отправится в покаянное паломничество. Теперь оставь меня, я буду молиться о спасении их душ и тебе советую сделать то же самое. Но сперва поразмысли над моими словами. Уверен, когда ты отбросишь затмевающие разум эмоции, то все поймешь.

Фриц действительно кое-что осознал, поэтому изобразил смиренный поклон и покинул кабинет.

Стремительно шагая по коридору, Фриц прокручивал в голове один из планов по спасению влюбленных, который составил по дороге. Надеясь на всегдашнее здравомыслие Филиппа, Фриц не думал, что до этого дойдет. Но раз другого выхода нет, то следует устроить побег.

На улице уже лило, как из ведра, вдали громыхало и сверкали серебряные вспышки. Фриц ненавидел грозу, которая напоминала об одном из худших дней в его жизни, но сейчас был готов благословлять буйство стихии. Такая погода поспособствует выполнению плана — словно сами Небеса поддерживали Фрица.

Скрывшись от ливня под плащом, Фриц пробежал через обширный двор резиденции, которая чем-то походила на монастырь с многочисленными хозяйственными постройками, домами для служек и клириков. А также роскошным храмом архангела Михаила, куда направлялся Фриц.

Внутри под присмотром двух блюстителей пребывал в покаянной молитве Ульрих. Он стоял на коленях перед алтарем, с каменных плит нарочно убрали ковер, дабы грешник ощущал всем телом холод наступающей зимы. Блюстители же удобно устроились на лавках, даром, что в кости не играли.

Оставив плащ на крючке у входной двери, Фриц неспешным шагом двинулся по проходу между скамей. Всем своим видом показывая, что имеет право здесь находиться. И вообще, почему бы священнику не прийти помолиться? Блюстители вежливо приветствовали Фрица, он тоже поздоровался и тихо бросил пару фраз о скверной погоде. Не заметив в глазах обоих ни следа подозрительности, он опустился на колени рядом с Ульрихом, но так, чтобы оказаться на ковре — не следовало показывать сочувствие к кающемуся.

Потом произнес громким шепотом:

— Молись усерднее, брат, ибо только так ты сможешь получить прощение.

Ульрих ошарашено уставился на Фрица, явно не понимая, с чего вдруг покровитель встал на сторону гонителей и начал давить.

Краем глаза посмотрев назад и убедившись, что надзиратели тоже погружены в молитву (вот они, истинные праведники!), Фриц подмигнул Ульриху. Наклонился чуть ближе и шепнул, едва двигая губами:

— Примерно через пятнадцать минут попросись сходить по нужде. Или еще куда-нибудь. Главное выйди из храма. Когда начнется суматоха, выбирайся за стены и спрячься в рощице, которую мы видели по пути сюда. Если понял, зажмурься.

Ульрих сперва выпучил глаза, но хорошо хоть глупые вопросы задавать не стал и просто зажмурился.

Оставшись стоять на коленях, Фриц устремил взгляд на красивое резное распятие, покрытое позолотой, которая блестела в свете лампад. Он тоже вознес молитву, призывая Бога и святых в помощники в своем сегодняшнем деле. Затем встал, простился с блюстителями, предварительно похвалив за труд, и снова вышел под дождь.

Далее Фриц отправился в тюрьму.

Трое стражников в караулке были вышколены так же, как и все обитатели резиденции: вместо того, чтобы травить сальные шутки, резаться в кости или хлестать пиво, они распевали псалмы. Фрица уже начинало воротить с этого благолепия.

— Доблестные воины, можно ли вас прервать? — с приторной вежливостью заговорил он, воспользовавшись паузой. — Привезенную сегодня узницу завтра казнят. Несчастная была моей прихожанкой, позвольте мне исповедовать ее и проводить в последний путь, как подобает.

Прекратив петь, стражники выслушали Фрица со сдержанным вниманием и старший произнес:

— Простите, отче. Мы бы уважили вашу просьбу, но к осужденной не велено никого пускать, кроме блюстителей морали. Перед казнью ее исповедует кто-нибудь из наших святых отцов, так что вам не стоит волноваться.

Фриц ожидал подобного ответа, так что не особо расстроился и сказал со сдержанным сожалением:

— Что ж, приказ есть приказ. Но моя скорбь о заблудшей душе безмерна, ведь это я недоглядел за ней… Разрешите хотя бы побеседовать с грешницей через дверь или почитать молитвы так, чтобы бедняжка услышала.

Стражники переглянулись: один пожал плечами, другой кивнул, и старший снова сказал за всех:

— Как истинные клирикане мы понимаем ваше горе, отче. Можете помолиться за осужденную у двери, однако беседовать вам все же не стоит.

Фриц рассыпался в благодарностях, один из стражников проводил его вниз по лестнице, оканчивающейся в освещенном факелами коридоре. Сюда выходили закрытые железные двери с маленькими окошечками, напомнившие Фрицу тюрьму в подвалах замка Спанхейм. Наверное, все казематы выглядят одинаково, но от узнавания стало не по себе.

Остановившись возле третьей справа двери, стражник коротко сказал «Здесь» и ушел.

Заглянув в камеру через окошечко, Фриц сперва увидел лишь густой мрак, но постепенно глаза привыкли и различили скорчившуюся на полу фигуру. Фриц не стал окликать Гертруду, с той станется вскрикнуть или еще как-то привлечь внимание стражи. Вместо этого он прикрыл глаза и начал шептать молитвы.

Но вовсе не те, какие следовало читать перед осужденным на казнь.

Обрушить магически удар на предмет или человека, которого не видишь — непростая задача. Такому в обители святого Марка тоже учили, но получалось у одного из десяти. Сам Фриц не мог похвастаться значительными успехами в подобной практике: иногда удавалось, иногда — нет. Сейчас же у него не было права на ошибку.

Перед мысленным взором Фриц старательно воспроизвел облик храма архангела Михаила. Массивные двери, над которыми красуется панно со сценами из жизни Сына и Матери. Еще выше окно в форме розы с цветным витражом. По бокам — статуи архангелов Михаила и Гавриила с воздетыми мечами. Две изящные башни, возносящиеся тонкими шпилями к самому небу.

Все это предстало перед Фрицем, словно он видел храм воочию. Кажется — протяни руку и ощутишь под ладонью холод камня.

«Господи, Ты ведь знаешь, что поступаю я так не по злому умыслу или ради своей корысти». — Фриц обращался к Богу интимно, не как к высшему пугающему существу, а просто как к старшему наставнику.

Доброму и понимающему, кому-то вроде Пауля или Людвига. Или отца.

«Я лишь хочу спасти жизни двух людей, которые ни в чем перед Тобой не виноваты. Да, другие зовут их грешниками, но Тебе ведомо все и Ты знаешь правду о том, что их чувства — искренни. Если бы существовал другой путь помочь им, я бы не осмелился покуситься на Твой дом. Я пытался и Ты видел, как все обернулось. Прошу, поделись же со мной Своей силой, дабы спасти хороших людей».

Сейчас станет окончательно ясно, кто же прав и на чьей стороне Бог.

Сконцентрировавшись на образе храма, Фриц перестал осознавать окружающее. Исчез шум дождя и глухо пение охранников, доносившиеся даже в подвал. Пропали запахи немытого тела и коптящих факелов.

Фриц произнес молитву, призывающую молнии на храм архангела Михаила.