Путь рыцаря (СИ) - Белицкая Марго. Страница 23

Сгустились сумерки, но лагерь крестоносцев еще долго не спал, оглашаемый стонами умирающих и криками рыцарей, которые топили страх смерти в вине.

Ночью обороняющиеся предприняли вылазку, надеясь, что враг ослаблен и настал удачный момент для удара. Фриц не участвовал в схватке, завязавшейся у юго-западной стены. Они вместе с Паулем при звуках горна быстро облачились в кольчуги, похватали оружие и вскочили на коней. Рудольф тоже порывался встать, но закружилась голова, и он рухнул обратно на одеяло под грозный окрик Фрица:

— Нечего тут прыгать!

Потом они сидели в седлах, прислушиваясь к разносящемуся далеко окрест звону клинков и ожидая сигнала к выступлению. Однако он так и не прозвучал — отряд аласакхинцев удалось уничтожить малыми силами.

На следующий день головы поверженных врагов складывали в сетки и швыряли такие снаряды в сторону города, стараясь попасть за стены. Обычная тактика запугивания противника и попытка вызвать во вражеском стане болезни.

Аласакхинцы вяло огрызались, метая из своих орудий тяжелые камни, но те недолетали до катапульт. Когда же звездочету удалось поджечь одну, волшебники крестоносцев быстро потушили пламя.

Родриго жаждал захватить Альмадинт как можно скорее. Увы, прошедший через несколько дней второй штурм тоже закончился неудачей и потерей еще двух оставшихся осадных башен. Пришлось ждать почти месяц, пока мастера построят новые. Король рвал и метал, но даже угрозы не могли ускорить работы, ведь дерева не хватало и приходилось доставлять его из Нур-Эйара.

Оказалось, у инженеров и магов созрел еще один план, о котором простым рыцарям вроде Фрица и Рудольфа знать не полагалось. Умудренный опытом Пауль наверняка о чем-то догадывался или слышал от старых знакомых, но предпочитал молчать, чтобы не сглазить.

Поэтому когда во время нового штурма одна из стен Альмадинта просто взорвалась, это поразило Фрица до глубины души. Ведь в ту сторону не летели атаки колдунов и священников. Словно вмешалось само божье провидение!

Оказалось все гораздо банальнее: ночами со стороны лагеря под стену велся подкоп, который удалось замаскировать с помощью магии, так что защитники Альмадинта ничего не подозревали до самого последнего момента. Пробравшиеся к самому основанию стены клирики ударили по ней святой силой, кое-кто даже геройски погиб, но оно того стоило — казавшиеся незыблемыми камни разлетелись на множество осколков. Образовалась дыра, словно кусок стены вырвала огромная лапища великана. В проем, точно наводнение, тут же хлынули крестоносцы.

Фриц и Рудольф находились в другой стороне, но их начало словно бы затягивать в дыру, к которой устремились все воины. С уцелевшей части стены защитники города обрушили на головы врагов дождь стрел и кипящее масло. Все напрасно. Теперь, когда появилась брешь, рыцарей было уже не удержать. Тем более изможденным месяцем осады горожанам.

Вместе со всеми Фриц ворвался в Святой город по груде камней, которую тела павших усеивали так, что приходилось ступать по ним.

За стенами города уже кипел бой, невозможно было и шагу ступить, чтобы не наткнуться на своих или чужих. Фриц отбил удар топора какого-то аласакхинца, затем пронзил грудь врага, действуя уже по привычке и даже не ужасаясь.

Вспорол горло следующему, отрубил руку. Сам получил скользящий удар по плечу.

Постепенно восстановив боевой порядок, рыцари образовали построение свиньей и Фриц встал рядом с Рудольфом, поднимая свой щит. Они двинулись вперед, сминая аласакхинцев как бездушное и неумолимое осадное орудие.

Фриц теперь стал лишь частью механизма, методично рубил и колол, поднимая в нужный момент щит, чтобы поймать стрелу. Когда шагавший рядом воин упал, Фриц ничего не почувствовал, лишь переместился так, чтобы закрывать брешь, пока освободившееся место не займет другой рыцарь.

Они все шли и шли, устилая свой путь трупами защитников города. Каменные мостовые стали скользкими от крови, один раз Фриц чуть не упал — это спасло ему жизнь, потому что аласакхинское копье просвистело у него точно над головой, впиваясь в грудь стоящего сзади рыцаря.

Как и в прошлом бою, Фриц словно пребывал в кошмаре: двигался и делал все необходимое, но в то же время наблюдал за собой со стороны. Внутри что-то сминалось, корчилось в муках и вопило:

«Хватит! Остановись! Это живые люди!»

Но Фриц не мог остановиться. Неведомая сила несла его вперед, будто кто-то толкал в спину. Бог… Или все-таки Дьявол?

Фриц очнулся, когда отряд рыцарей остановился посреди небольшой площади, окруженной квадратными домами с маленькими окошками.

Враги неожиданно закончились. Больше никто не бросался на образованный щитами квадрат, не посылал стрел, не метал копий. По расходящимся от площади узким улочкам убегало несколько аласакхинцев, среди которых Фриц равнодушно отметил женщин в покрывалах.

«Свинья» распалась. Часть рыцарей бросилась за бегущими. Другие устало опускались на мостовую, опираясь на мечи и копья.

Фриц без сил рухнул на колени: мышцы в один миг налились свинцом, руки отказывались подниматься, кольчуга давила на плечи. Рядом встал Рудольф, опершись на каменный забор одного из домов.

Тупо глядя по сторонам, Фриц пытался прочувствовать, что вот оно — Альмадинт взят. Святой Город в руках крестоносцев. И он, Фридрих-Вильгельм фон Ауэрбах, сын обнищавшего дворянина с севера теперь среди героев, совершивших великий подвиг.

Но он не чувствовал ничего и ничего не хотел.

Святой град Альмадинт проступил из золотистой утренней дымки, словно мираж в пустыне.

Парившие над землей стройные тонкие башни и купола казались сотканными из света. Они будто были частью иного мира, далекого от страны песка, зноя и крови, по которой пробирались крестоносцы. Подъедешь ближе — и все исчезнет, растворится в рассветном мареве, как дивный сон.

Когда конь Фрица взобрался на пригорок, над стенами взлетела стая белоснежных птиц, и сначала почудилось, что это ангелы парят над Святым городом.

Фриц знал, что Альмадинт уже близко, за холмом. От поднявшихся раньше рыцарей по задним рядам армии распространялись восторженные шепотки. Но пусть Фриц и был готов, облик города все равно поразил его в самое сердце. Нестерпимо захотелось остановить коня и, опустившись на колени, поцеловать обетованную землю. Некоторые рыцари так и делали, мешая проезжать другим: опускались в дорожную пыль, простирали к Святому городу руки и громко распевали псалмы.

От Альмадинта в этот миг тоже понеслось странное пение на разные голоса. Заунывное, на одной протяжной ноте — оно вовсе не было красивым, но трогало какие-то струны в душе. Фриц ощущал дрожь, будто все его существо резонировало с незнакомым ритмом.

Рудольф, двигаясь так, словно его телом управлял кто-то другой, остановил коня и неловко плюхнулся в песок. Чуть приоткрыв рот, застывшим взглядом уставился на город. Фриц потянулся следом, но его удержал окрик Пауля.

— Ну хоть в сторону отъедьте. Вас же задние ряды сомнут!

— Не дергай мальчишек, Пауль, — весело крикнул какой-то рыцарь. — Они же впервые видят Альмадинт. Вспомни, как сам башкой о камни бился перед стенами Святого града.

— Ничего подобного!

Шутливая перебранка охладила Фрица лучше нравоучений Пауля. Да, Альмадинт прекрасен. Но скоро его девственно-чистые стены окрасятся кровью.

В очередной раз в разум закралась предательская мысль о бегстве, которая часто посещала Фрица со дня казни пленных из Нур-Эйара.

Когда друзья вернулись с дежурства, Рудольф надтреснутым голосом сказал:

— Давай бросим все это и вернемся домой.

Услышь Фриц такое от друга несколько дней назад, обозвал бы того трусом и поднял на смех. Но теперь молчал, проглатывая рвущееся с губ «давай». С какой бы радостью он отправился назад к скуке промозглого Ауэрбаха! К Соле.

Которая не примет опозоренного жениха.

Фриц понимал, что слава о рыцарях, сбежавших из Святого воинства, далеко разнесется по Срединной земле. От молвы можно скрыться разве что в далекой глуши Инеместы и Кальтонии или на худой конец у язычников Тантланда. Но захочет ли Сола отправиться с Фрицем в изгнание? Может быть, из любви к нему и пойдет на такую жертву, вот только счастлива точно не будет. Меньше всего он хотел, чтобы она страдала. Уж лучше мучиться самому!