Путь рыцаря (СИ) - Белицкая Марго. Страница 42

Погрузившись в монотонное действо, Фриц пропустил, в какой момент между зубцов стены появилась приставная лестница. Но увидел кто-то другой, криком позвал на помощь и вместе с подоспевшим Рудольфом оттолкнул лестницу вместе со взбиравшимися по ней врагами.

Однако лестниц и впивающихся в каменную кладку крючьев становилось все больше. Облепив средства подъема как муравьи, нападающие лезли вверх. Сколько ни скидывай их, на место павших встают новые.

К участку стены, где находились Фриц и Рудольф, подкатила одна из осадных башен. Хотя крестоносцы обрушили на нее дождь из стрел, в том числе зажженных, врагам удалось-таки перекинуть доску, по которой тут же ринулся поток воинов.

Закипела рубка, места было мало, все толкали друг друга и не всегда удавалось понять, бьешь ты по врагу или по своим. Один раз Фриц едва не свалился со стены, когда опасно свесился между зубцами и противник продолжал давить на него своим круглым щитом. Однако потом кто-то ударил аласакхинца со спины, тот упал и Фриц, оттолкнув тело, смог выпрямиться.

Казалось, бой длился целую вечность, на самом же деле наверняка прошло несколько минут. Доску удалось убрать, и когда к врагам перестало поступать подкрепление, рыцари добили горстку прорвавшихся на стену.

Подожженная осадная башня пылала, оттуда выпрыгивали люди с огненными хвостами и гривами. Вскоре она упала, погребая под собой не вовремя оказавшихся рядом воинов.

На этом нападение не закончилось и еще некоторое время стену забрасывали камнями, потом начался новый приступ…

Руки Фрица налились свинцом, одежда липла к потному телу, звенья кольчуги как будто бы через куртку отпечатывались прямо на коже, словно жуткая чешуя, которую уже не соскрести. И человек превращался в странного железного зверя.

Он уже ничего не соображал, понимал только, что нужно бить, если рядом появляется кто-то в тюрбане.

Нанеси удар первым, не то убьют тебя — это принцип въелся в плоть и кровь.

Фриц все бил и бил, когда не хватало сил колоть, просто плашмя лупил клинком по всему, что двигалось вокруг.

Наконец, звонко пропели трубы, и поток нападавших отхлынул от стен, словно наступил отлив.

Услышав знакомый звук, означавший конец пытки, Фриц привалился к зубцу, из последних сил открыл забрало шлема. Рудольф присел рядом, с другого бока от Фрица лежал безголовый труп, но на это было уже совершенно плевать.

Солнце клонилось к закату, окрашивая в цвет крови стены древнего города. Вот и еще один день в Аду закончился, а впереди еще вереница таких. Пока не сдохнешь.

С тех пор, как друзья отвезли Амиру к жениху, минул год, и многое изменилось.

Крестоносцы захватили прибрежные территории Аласакхины от Сент-Иоанна до Арбьясты, на много лиг вокруг простиралось знамя с крестом. Родриго Элизарский возродил Альмадинтское королевство, куда тут же потянулись паломники и просто искатели удачи из Срединных земель.

В Святом городе теперь жили клирикане, ко многим рыцарям приехали супруги и дети, кое-кто обзавелся семьей уже здесь, в Аласакхине.

Видя, что Крестовый поход, по сути, закончился, Фриц подумывал о возвращении домой. Он уже добыл достаточно золота, получив много наград за проявленную при взятии крепостей и городов язычников отвагу. И да, он грабил. Пусть и не отбирал у жителей захваченных городов, но хватал все, что плохо лежало. Под осуждающим взглядом Рудольфа снимал украшения с трупов, обчищал покинутые дома.

Утешала лишь мысль, что скоро все это должно закончиться. Он вернется домой, к Соле. Навсегда забудет о том, что было под слепым солнцем, в стране песка и ветра.

Как же Фриц ошибался!

У загнанных в горы и пустыни аласакхинцев появился новый вождь из племени мамлеев, носивший имя Субха-аль-Зоар — Гнев Зоара. Он захватил власть, подавив распри между мелкими правителями и родами, так ослаблявшими силы аласакхинцев. Но, что еще опаснее, заключил договор с давними врагами на северо-востоке — Басарским каганатом, перед которым пал некогда могучий Вермилион.

Теперь крестоносцам противостояли два поклоняющихся Зоару народа.

Большая армия двинулась на Альмадинтское королевство, возвращая города под власть истинных хозяев.

Фриц не успел покинуть Святую землю — теперь всем рыцарям предстояло дать бой новому врагу.

Две армии встретились на холмистой равнине, где произошло ожесточенное сражение. Басарцы дрались отчаянно и жестко, их отравленные стрелы сеяли смерть.

Подобного ужаса Фриц не видел со дня взятия Альмадинта. Земля пропиталась кровью так, что вязли подошвы сапог и копыт коней. Трупы лежали грудами, создавая новые холмы.

Крестоносцы проиграли.

Потом говорили, мол, если бы один из лидеров, алиссенский герцог со своим отрядом не бежал с поля боя, ход сражения еще удалось бы переломить. Еще ходили слухи, что сиятельного господина соблазнило золото Субха-аль-Зоара. Так или иначе, покинув поле брани, герцог направился не в Альмадинт, а сразу в порт Сент-Иоанна, откуда спешно отбыл домой. Узнать правду теперь было не у кого.

Сам Фриц получил рану в бедро, но смог покинуть поле брани, забравшись на гарцевавшего без всадника коня. Заодно прихватил с собой и Рудольфа, который потерял сознание от удара боевым топором по шлему.

Опозоренные крестоносцы вернулись в Альмадинт, куда вскоре подоспели вражеские отряды. Началась осада.

Субха-аль-Зоар сразу же предложил чужеземцам сдаться, обещав отпустить с миром женщин, детей и стариков.

— Мое слово, в отличие от обещаний вашего короля, крепко, как булатный клинок, — передавал посланник его речи. — Достаточно Святую землю обагряла кровь невинных. Однако я не буду щадить рыцарей, а также служителей пророка, которого вы смеете звать Божьим сыном, ибо вы пришли в нашу страну с огнем и мечом.

Это предложение с гневом отвергли. Несколько особо горячих дам вышли на стены и громогласно объявили, что лучше умрут рядом со своими мужьями, чем позволят тем предать честь воинов Креста.

Началась осада, которая длилась уже месяц.

Фриц потерял счет тому, сколько раз враги ходили на приступ и сколько рыцари их отбрасывали. Пока Альмадинт держался, однако силы защитников города таяли день ото дня, а крестоносцы из других крепостей не спешили на выручку. Возможно, уже пали под ударами врага или склонились перед Субха-аль-Зоаром.

К аласакхинцам подходили свежие силы, поставлялось продовольствие, а перед сидевшими за стенами Святого города уже маячила бледная тень голода…

Похоже, Фриц впал в забытье, потому что очнулся от болезненного толчка в плечо. Рядом стояла одна из прачек, требовательно спросившая:

— Сами идти можете, господин?

На стену уже взобрались ее товарки: одни помогали рыцарям подняться, другие перевязывали тяжелораненых прямо здесь. Вдалеке белел платок сестры Доминики и вспышки показывали, что в ход пошла лечащая магия.

— Смогу, — выдавил Фриц, ухватившись за зубец и буквально вытягивая тело, чтобы то приняло вертикальное положение.

— Раны? — Прозвучал отрывистый вопрос.

Фриц помотал головой, Рудольф ответил со слабой улыбкой:

— Ничего серьезного, фройляйн, не тратьте на нас время.

Прачка наградила обоих тяжелым взглядом.

— Не геройствуйте, господа, если вдруг что — приходите в лазарет.

— Всенепременно, — заверил ее Рудольф.

Тогда прачка занялась следующим рыцарем, проверяя жив ли тот.

Друзья, поддерживая друг друга, спустились по лестнице. Один раз они чуть не полетели кубарем вниз, потому что ступеньки оказались разбиты снарядом из вражеской катапульты. Благо Фриц успел ухватиться за один из выступающих камней. Как глупо было бы выжить в стольких сражениях, чтобы банально свернуть шеи на лестнице.

Друзья направлялись домой. Когда-то Фриц изрядно удивился, поняв, что начал воспринимать жилище Евстафия и Пульхерии как дом, но потом привык. Это и вправду было особое место: относительно безопасное, уютное. Там двух юношей всегда встречали с распростертыми объятиями.