Путь рыцаря (СИ) - Белицкая Марго. Страница 43

Старики давно отбросили приторную угодливость, стали относиться к своим молодым постояльцам точно к родным сыновьям. Всегда радовались, когда Фриц и Рудольф возвращались живыми после сражений.

Пауль же, поселившийся отдельно, в пустующем доме, постепенно отдалялся от своих подопечных. Да и какие они были ему теперь подопечные? За прошедшее время двое друзей пообтерлись, многое узнали и теперь во многом разбирались даже лучше бывшего наставника. У их дуэта даже появилось прозвище среди рыцарей — В-каждой-бочке-затычка. Рудольф смущался, зато Фриц очень гордился, считая, что это правильно: не молчать, если видишь несправедливость.

Зато из Срединных земель прибывали новые крестоносцы, среди которых встречалось много желтоперых юнцов с открытым ртом внимавших жизненной мудрости Пауля и не лезших во всякие передряги ради какой-то там дурацкой чести.

По мнению Фрица, тот еще несколько расстроился, узнав, что оба его молодых приятеля собираются покинуть Святую землю. Сам Пауль, похоже, не мыслил жизни без войны, вовсе не планировал завести семью и осесть. На желание Фрица стать примерным мужем смотрел с иронией. Рудольфа же, который склонялся к мысли уйти в монастырь, вообще высмеивал. Сказать по правде, тут Фриц поддерживал Пауля, пытаясь уговорить друга отказаться от столь опрометчивого шага.

Однако теперь все планы полетели к чертям. Осталась лишь одна цель: выжить.

Увидев рыцарей в воротах, стоящие на коленях в молитве Евстафий и Пульхерия с кряхтением поднялись, поспешили обнять «молодых господ». От особого крепкого пожатия руки Фриц заскрипел зубами, поняв, что заработал болезненный ушиб.

Евстафий помог обоим юношам снять доспехи и куртки, смазал особым целебным составом Пульхерии синяки на спинах. Потом Фриц уже сам втирал лечебную, но ужасно пахучую массу, в кровоподтек на руке.

Ран не было, но тело казалось одним сплошным синяком. Мышцы ломило, любое движение причиняло боль.

Фриц с наслаждением растянулся на постели и, даже не поев, сразу провалился в сон.

Его разбудил надрывный зов горна. Перевернувшись на другой бок, Фриц заткнул ухо пальцем, однако звук не отставал, продолжая противно звенеть. Потом затих, но, когда Фриц уже снова погрузился в дрему, скрежещущий вой повторился.

Постепенно до Фрица дошло, что это сигнал тревоги. От осознания близкой опасности сон как рукой сняло.

Сев на постели, Фриц осмотрелся: за окном разливался тягучий, словно сладкая патока, мрак южной ночи. Над крышами блестели звезды, в отсутствие луны спеша показать себя во всей красе.

Нашарив куртку, Фриц начал одеваться, подгоняемый звоном горна. Странно, что из соседней комнаты, которую занимал Рудольф, не слышалось возни. Вдруг?..

Охваченный дурными предчувствиями, Фриц схватил меч и бросился к другу.

Рудольф дрых на животе, комкая подушку и бормоча:

— Ах, Амира… не уходи… дай коснуться руки… Душа моя… Стройная лань…

Безжалостно перевернув его, Фриц рыкнул:

— Позже будешь обнимать Амиру! Что-то стряслось!

Рудольф подскочил на постели и завертел головой, наверняка еще не понимая, где находится.

— Где?.. Как?..

— Одевайся быстрее, тревога. — Фриц бросил ему куртку, на которую наступил на полу.

Вскоре друзья уже выбежали во двор в полном боевом облачении. Вслед им несся взволнованный голос Евстафия:

— Будьте осторожны! В такие темные ночи всегда вершатся темные дела!

Обернувшись, Фриц собрался крикнуть, что все будет хорошо, как вдруг заметил на крыше дома черный силуэт. Моргнул — и гибкая фигура бесшумно пропала.

Раньше Фриц бы решил, что ему лишь почудилось, но в последнее время он привык доверять предчувствиям и проверять любые странности. Вот и сейчас без лишних слов снял с плеча лук и послал в сторону крыши стрелу. Раздался долгий свист — судя по звуку, стрела упала, ни во что не впившись. Вот и хорошо.

Рудольф уже был за воротами, где столкнулся к Паулем и еще несколькими рыцарями.

— Что случилось? — спросил подбежавший Фриц.

Свет от факела одного из воинов упал на лицо Рудольфа, выглядевшее белым как тщательно выстиранное прачками полотно.

— В городе враги, — быстро произнес Пауль.

— Его Величество… мертв, — выдохнул Рудольф.

Тогда Фриц понял, что тень ему вовсе не примерещилась.

Рыцари побежали к крепостной стене. Оттуда доносился шум, вспыхивало все больше огней. С других улиц тоже стекались небольшие группы крестоносцев. Кое-кто выкрикивал проклятия и поминал колдовство.

Горн не прекращал трубить.

Взлетев по ступеням, рыцари сразу же устремились к тому месту на стене, где быстро перемещались человеческие фигуры. В свете факелов блестели взлетающие и опускающиеся клинки, но невозможно было разобрать толком, что происходит.

В какой-то момент Фриц увидел тонкую фигуру на парапете. Воин ловко отбивался ятаганом сразу от трех рыцарей, двигаясь с поразительной быстротой. Его тело изгибалось так, как просто не мог гнуться нормальный человек.

— Еашуб, проклятая падаль! — крикнул на бегу Пауль.

Фриц похолодел. По Аласакхине гуляли страшные сказки о клане фанатиков-убийц, владеющих странной магией и уже мало похожих на людей. Считалось, что они из каких-то мутных религиозных соображений ненавидят Субха-аль-Зоара. Но все течет, все изменяется.

Теперь один из еашубов проник в город, добрался до короля и собирался удрать. Вот только один ли?

— Эй, с дорогие железные тупицы! — раздался раздраженный крик.

Через ряды воинов пыталась протолкаться наверх сестра Доминика. Фриц вжался в стену, уступая дорогу. Если в деле замешано колдовство, пусть им займутся церковники.

Доминика еще бежала по лестнице, а на ее пальцах уже змеились молнии. В этот момент еашуб как раз раскидал мешавших ему рыцарей. В полумраке трудно было понять, что происходит, но Фриц заметил мелькнувшие в воздухе черные брызги. Кровь?

В образовавшееся пустое пространство Доминика и метнула молнию, целясь в еашуба. Даже если бы тот успел отскочить, его бы задели выбитые разрядом каменные осколки зубцов. Однако убийца сделал нечто совершенно неожиданное. Развернувшись спиной, он бросился со стены вниз.

Предпочел умереть сам, лишь бы не дать врагам себя убить. Вот только какой в этом смысл, Фриц не понимал. Разве что попытка сохранить своеобразную честь?

— Утек, гад, — шепнул стоящий рядом Пауль.

Фриц уже собрался заметить, что вряд ли самоубийство можно назвать побегом, но не успел.

Разразившись совершенно не подобающей монашке бранью, Доминика устремилась к зубцу, за которым скрылся еашуб. Опасно свесившись со стены, стала зачем-то вглядываться в ночь.

Остальные рыцари побежали к ней, и Пауль, толкнув мешавшего пройти Фрица, бросил:

— Еашуб так просто не помрет, так что нечего стоять, разинув рот.

— Как можно выжить, упав с высоты в десять человеческих ростов? — скептически поинтересовался Рудольф.

— С помощью проклятой темной магии, как же еще, — огрызнулся Пауль.

На стене все еще царила суматоха, рыцари помогали раненным товарищам, кто-то все время кричал, спрашивая, что произошло. Доносились перемежаемые ругательствами ответы. Один воин, встав на колени, громко молился, призывая Бога защитить своих верных слуг от происков Лукавого. Лучше бы уж дрался, а не надеялся, что высшие силы все сделают за него.

— Смотрите на небо, остолопы, — прошипела Доминика, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Уже поздно, сестра, — заметил кто-то из рыцарей. — Еашуб успел…

— Просто найдите его!

Командный рык Доминики заставил многих прижаться к краю стены и уставиться в небо. Фриц тоже всмотрелся в ночь, чернильный мрак которой рассеивал лишь слабый свет звезд да гораздо более яркий — костров в лагере аласакхинцев.

В небе не было ничего особенного: обычная россыпь светящихся точек, среди которых можно различить Охотника, Корону и даже Ведьмин нос.

Кончик последнего созвездия, который в шутку называли Бородавкой, внезапно перекрыла тень и Фриц вздрогнул. Конечно, можно было бы решить, что это всего лишь облако. Но сегодня было многовато подозрительных теней.