Любовная петля - Кларк Луиза. Страница 29

Чтобы сохранить самообладание, она сказала первое, что пришло ей в голову:

– Вы были очень любезны, вы спасли меня, когда моя лошадь понесла, сэр. Я считаю, что возвращаю вам долг.

– И я вам очень признателен.

Филипп внимательно изучал ее, и она, несмотря на свою робость, заставила себя посмотреть ему в глаза. Она затаила дыхание, а сердце ее учащенно забилось. Алиса повела рукой, будто хотела отмахнуться от нахлынувших на нее чувств и его нежности, и невидимая стена между ними оказалась разрушена.

– Хочу надеяться, что вы останетесь пообедать со мной. Хотя я не тяжело ранен, но мне наскучило быть одному. И я не могу встать и пойти куда бы мне хотелось, – объяснил Филипп с капризной улыбкой. – Ваше присутствие будет иметь для меня огромное значение.

Алиса понимала, что ей надо уйти, но отказаться от его предложения не смогла.

– С удовольствием, сэр Филипп, – сказала она и тут же смутилась, – но я не могу остаться надолго. В самом деле, мне не следовало приходить сюда, не пригласив с собой сестру или маму.

Филипп с сожалением посмотрел на свою перевязанную ногу.

– Обещаю не скомпрометировать вашу честь, прекрасная леди.

Алиса не выдержала и рассмеялась.

– Спасибо, сэр, вы очень любезны.

Филипп нащупал возле себя колокольчик и позвонил. Эштон появился так быстро, что не оставалось сомнения, что он ждал за дверью. Алиса выразительно посмотрела на Филиппа, полная изумления. Его глаза весело искрились, когда он заказывал обед: пиво для себя, стакан хорошего вина для Алисы и тарелку с пирожными.

Как только лакей вышел, Алиса сухо сказала:

– Боюсь, что каждое произнесенное нами слово станет источником для сплетен. Нам надо позаботиться о том, чтобы разговаривать на интересующие всех темы.

– Например?

– Ну, о том, что у всех на устах – вашем ранении. Вы догадываетесь, кто в вас стрелял?

Он помрачнел:

– Понятия не имею. Знаете, ночь была такая темная, ни луны, ни звезд. Кто бы ни был этот негодяй, он ждал меня в засаде у самого моего дома. Все что я успел увидеть – это его тень.

– Кому же понадобилось нападать на вас на вашей собственной земле? Как вы думаете, мог это быть один из солдат?

– Нет. Человек был один и ждал именно меня. Солдаты редко действуют в одиночку, и кавалерист лучше владеет мечом, чем мушкетом.

– Вы говорите как знаток этого дела.

Эштон принес пирожные, и Алиса решила их отведать.

– Да, – сказал Филипп, взяв с подноса пивную кружку и свое любимое пирожное, – армии и люди, воюющие в них, отличаются только цветом мундира, который они защищают.

Алиса отпила глоток вина и задумалась над его словами.

– Это довольно циничное мнение, сэр Филипп, – склонив голову, она внимательно посмотрела на него. – Действительно, это звучит так, как будто вы всю жизнь провели в армии.

– Да.

– О! – Алиса от удивления широко раскрыла глаза. – Но я поняла, что большую часть жизни вы провели при дворе, что это ваш брат, круглоголовый, был профессиональным военным.

Несколько мгновений Филипп озадаченно смотрел на нее, потом его лицо стало насмешливым.

– К несчастью, госпожа Алиса, все люди, участвующие в войне, независимо на чьей стороне, были профессиональными солдатами. Четыре или пять лет в армии сделают из любого придворного солдата, желает он этого или нет.

Пытливый огонек в глазах Алисы погас.

– Да, сэр Филипп, я думаю, вы правы… Из-за этих ужасных солдат Кромвеля я уже стала думать о них, как о единственных солдатах, которых когда-либо знала Англия.

– Это вполне естественно. Но уже почти десять лет как закончилась война.

– И большую часть этих лет вы провели в ссылке, – тихо сказала Алиса. – Как там было?

– Скучно, – ответил Филипп после продолжительной паузы.

Он больше ничего не добавил, и Алиса слабо улыбнулась.

– Такому действенному человеку, как вы, сэр Филипп, наверное, пришлось нелегко в ссылке?

– Вот почему я согласился вернуться в Эйнсли Мейнор. Я решил, что здесь будет больше интересного.

Алиса рассмеялась:

– У нас всего лишь небольшая деревня, сэр. Что вы ожидали встретить в Западном Истоне?

Филипп посмотрел ей прямо в глаза:

– Намного меньше, чем я встретил здесь, госпожа Алиса.

На Алису нахлынул поток его нежности, щеки ее загорелись от удовольствия, и, чтобы как-то скрыть свою радость, она стала пить маленькими глотками вино, потом отодвинула в сторону бокал и тарелку.

– Мне надо идти, – сказала она таким голосом, полным тоски и безысходности, как будто подчинялась самой тяжкой повинности.

Филипп вопросительно и жадно смотрел на нее карими глазами. Алиса смущенно улыбнулась, наслаждаясь красотой его взгляда.

За дверью раздалось негромкое шарканье. Филипп, нахмурившись, взглянул в направлении двери, Алиса оживилась, воспользовавшись удобным моментом:

– Я действительно должна идти, сэр Филипп, – встав, она еще немного помедлила, не желая заканчивать визит, – может быть… может быть, я еще смогла бы навестить вас, пока вы в постели… С мамой, конечно.

– Мне бы хотелось, госпожа Алиса. Мне бы в самом деле очень этого хотелось.

Придя домой, Алиса узнала, что Пруденс рассказала родителям о покушении на сэра Филиппа, но о ее визите к нему промолчала. Алиса, конечно, оценила попытку сестры быть тактичной, но лгать родителям даже по, чьей-то оплошности она не хотела, поэтому за обедом откровенно призналась и в результате выслушала лекцию о том, как должна вести себя порядочная девушка. Пруденс прочли еще более строгую мораль, но она, казалось, расстроилась не столько из-за недовольства родителей, сколько из-за признания Алисы.

На следующий день лорд Стразерн поехал в Эйнсли Мейнор, чтобы выяснить все об этом происшествии. И когда Алиса спросила, нельзя ли ей поехать с ним, он отказал, сказав, что это будет сугубо мужской разговор.

В чем он состоял, Алиса не знала, но отец вернулся из Эйнсли очень серьезным и сосредоточенным. Она могла лишь догадаться, что беспокоит его беззаконие, охватившее округ с момента возвращения Томаса.

Больше повезло Алисе с Абигейл, которую она убедила нанести визит сэру Филиппу, пока он не мог свободно передвигаться. На четвертый день после случившегося события женщины отправились в Эйнсли Мейнор в карете. Алиса тщательно подготовилась к визиту: надела платье цвета индиго с серебристой нижней юбкой – этот цвет удивительно шел к ее глазам и волосам, подчеркивая их красоту, – а поверх накинула черную бархатную мантилью, туалет дополняла широкополая соломенная шляпа, из-под которой падали на плечи белокурые локоны. Абигейл остановилась на более темном платье земляного цвета с желто-коричневой нижней юбкой и темно-коричневой мантильей. Она хотела быть темным фоном для блистательной красоты ее падчерицы.

Когда они приехали в Эйнсли Мейнор, увидели, что Филипп, прихрамывая, ходит по комнате. На нем была тончайшая сорочка, широкие черные кюлоты, серые чулки и черные туфли, подвязанные большими бантами. Он ходил, опираясь на богато украшенную резьбой трость черного дерева, и явно обрадовался приехавшей компании. Тут же он признался, что бездействие переносить труднее, чем само ранение.

Погода стояла прекрасная, и Абигейл предложила посидеть на террасе позади дома. Сэр Филипп позвал одного из слуг, чтобы тот подал ему его дублет, пока другие выносили на улицу стулья. Абигейл распоряжалась, куда поставить стулья, а Филипп и Алиса прогуливались по террасе, наслаждаясь солнечным светом.

– Ваш отец попросил меня вступить в его ассоциацию, – между прочим сказал Филипп.

Алиса приветливо улыбнулась:

– Я рада. Это значит, что папа признал вас. Он считает, что ваше мнение будет наиболее ценным сейчас, когда надо решать: переворот или молчание.

Филипп ответил глаза и с досадой посмотрел на покатую лужайку за террасой.

– Я надеюсь, лорд Стразерн не намерен слишком полагаться на мои взгляды, иначе ему никогда не придется участвовать в новом восстании. Мне не нравится идея новой войны. Это так бесполезно. Людей убивают, или высылают в ссылку, или отбирают земли, которыми владели целые поколения. И ради чего? Ради возможности посадить нового тирана на трон Англии.