Любовная петля - Кларк Луиза. Страница 41

Ее горничная догадливо отошла в сторону. Алиса облегченно вздохнула.

Глаза Филиппа блеснули, и он решил безобидно подыграть ей, приведя этим ее в замешательство.

– Хотя я очень рад вас видеть, госпожа Алиса, но не могу отрывать вас от такого серьезного дела, – глядя на нее, Филипп улыбнулся.

Прекрасные голубые глаза неодобрительно взглянули на него, и Филипп рассмеялся:

– Очевидно, ваше приобретение можно сделать позже. Вы не могли бы немного пройтись со мной, чтобы мы поговорили?

Ямочка на ее щеке засияла радостью:

– Какое великолепное предложение, сэр Филипп! Конечно, я пройдусь с вами, – она повернулась к горничной: – Мари, скажи господину Хорнеру, что я скоро приду.

Горничная сделала реверанс и поспешила выполнить распоряжение своей госпожи, оставив Алису наедине с Филиппом. Проходившая мимо горожанка улыбнулась – Алиса открыто и дружелюбно поприветствовала ее. Очевидно, ей было безразлично, что вскоре по всей деревне распространятся сплетни. И Филипп оценил это с одобрением.

Они прошли дальше, и Алиса улыбнулась Филиппу:

– Спасибо, что пришли, сэр Филипп, – сказала она низким голосом. Алиса нервно теребила подол своего сапфирно-голубого платья возле талии, где оно открыло нежно-голубую нижнюю юбку. – Может быть, я глупо поступила, но мне необходимо поговорить с вами, и я не хочу это делать в Стразерн-холле.

– Нет? – он порывисто повернулся к ней.

– Нет, я… – она колебалась. Быстро посмотрела ему в глаза и отвела взгляд. – Филипп, у моего отца достаточно причин для беспокойства, чтобы еще выслушивать мои опасения…

– Вы тревожитесь за Томаса?!

Она утвердительно кивнула. Посмотрев на него огромными незащищенными глазами, она сказала:

– Томас в опасности! Несколько дней назад его чуть не поймали в аббатстве Инграм, только по счастливой случайности он убежал. Я так беспокоюсь за него!

Аббатство Инграм. До, сих пор Филипп не слышал о том, что Томаса чуть не поймали, но эта новость была намного интереснее, чем могла предположить Алиса. Она смотрела на него большими испуганными глазами, ожидая услышать слова утешения, способные разогнать тревогу. Он отчаянно искал слова, чтобы успокоить ее.

Вместо этого он медленно произнес:

– Аббатство Инграм. Почему Томас был там?

Она нервно махнула рукой:

– Папа хотел посоветоваться с ним о проведении собрания, но он думал, что в Стразерн-холл ему слишком опасно приходить, поэтому Цедрик предложил воспользоваться его домом, – и тихим голосом добавила: – Филипп, как будто кто-то знал и сообщил военным, что Томас будет там.

На Филиппа навалилась тяжесть – кто-то же сделал это? Недаром Осборн так дерзко вел себя со шпионом, которого завербовал, потому что этот человек имел доступ к самым сокровенным тайнам роялистов. Несомненно, это был Цедрик Инграм.

Теперь перед Филиппом встала дилемма: выдать Алисе, что ее поклонник – предатель, значит раскрыть перед ней свое настоящее лицо, а половину сказать невозможно – она все равно догадается. В памяти навязчиво, как эхо, повторялись слова Томаса Лайтона: – А когда моя сестра узнает, кто вы на самом деле? Как вы объясните, что лгали ей все это время? – Ему придется рассказать, зачем он приехал в Западный Истон, и как встреча с ней изменила всю его жизнь.

Но не сегодня. Не теперь, когда она так взвинчена. Взяв ее за руку, он успокаивающе сказал:

– Значит, Томаса не поймали, и я уверен, где бы он сейчас не был, вряд ли теперь приблизится к аббатству Инграм. Помните, что Томас в безопасности и радуйтесь этому, Алиса.

Рука, лежащая в его руке, дрогнула, но Алиса храбро улыбнулась:

– Спасибо, Филипп. Да, сейчас он в безопасности и скоро уедет.

Филипп не хотел говорить «а», чтобы не быть вынужденным сказать «б», потому что тогда ему нужно принимать решение нежелательное. Медленно и с неохотой он сказал:

– Значит, они договорились, где и когда провести собрание роялистов?

Алиса доверчиво улыбнулась:

– Да, но подробности известны только папе и двум-трем людям. Даже меня в это не посвятили, – она помолчала, потом с необычной для нее яростью сказала: – И я рада этому! Я бы не вынесла мысли о том, что одно неосторожно сказанное мною слово подвергло жизнь моего брата опасности. А так я не боюсь, что ему наврежу.

Филипп почувствовал облегчение – ему не придется делать выбор.

– Мудрое решение со стороны лорда Стразерна, – в замешательстве сказал он. Улыбнувшись, он коснулся щеки Алисы, в том месте, где рождалась ямочка. Это была ласка и утешение: – Крепитесь, моя прекрасная леди! В данный момент ваш брат в безопасности, скоро он выполнит свой долг и сможет спокойно уехать отсюда.

– Да, – сказала Алиса, с улыбкой глядя ему в глаза. – Теперь, когда я поговорила с вами, вижу, что мои опасения были беспочвенны. Спасибо, Филипп. Вы сегодня очень успокоили меня.

Филипп возликовал от счастья. Она произнесла пьянящие для мужчины слова, желание которого – утешить женщину – сбылось воочию. Он ощутил себя помолодевшим на несколько лет.

– К вашим услугам, прекрасная леди, – он подал ей пакет, который принес с собой, и с улыбкой сказал: – Хотя я уверен, сейчас вы больше обеспокоены судьбой своего брата, чем какими-то украшениями, буду очень рад, если вы согласитесь принять этот скромный подарок в знак моего расположения к вам.

Алиса не спеша взяла пакет. Завернутый в обычную бумагу и перевязанный лентой, он выглядел просто и непритязательно. Но – внешность обманчива. Это был символ, обещание союза, о котором нельзя пока говорить. Филипп, затаив дыхание, наблюдал, как она вертела пакет в руках. Потом дернула за ленточку, развязывая бант, скрепивший обертку.

Сердце Филиппа радостно подпрыгнуло. Она выдала себя так же, как и он. Оба не сказали ни слова – было молчаливое признание в любви.

«Скоро, – думал он с ликованием, – поговорю с лордом Стразерном и попрошу ее руки».

Внезапно, без всякой связи, опять в мозгу прозвучали слова Томаса: – А когда моя сестра узнает, кто вы на самом деле? Как вы объясните, что лгали ей все это время?..

Ее встревоженный голос по поводу подарка развеял укоряющий тон слов Томаса. Еще раз Филипп пообещал себе, что скоро расскажет ей все. Скоро.

Но не сегодня.

ГЛАВА 12

Западноистонская церковь строилась в старину еще норманнами в древнем романском (в Англии его называли норманнском) стиле, последующие века видоизменяли ее: надстраивали готические башенки и контрфорсы, добавляли скульптурные и декоративные украшения, расписывали цветные витражи [13] сюжетами из «священного писания», благочестивых легенд, мотивов растительного и животного мира, аллегорий добродетели и порока.

Последние изменения внесли люди протектората во время гражданской войны – изысканные витражи, выбитые пуританами, забили досками, и слепые глаза заколоченных окон стояли немыми свидетелями утраченной свободы, торжествующего варварства.

Круглоголовые проникли и внутрь храма, оставив выбоины на стрельчатых сводах арок, сорвав в отдельных местах нервюры [14] и засвидетельствовав таким образом разрушительную силу спущенного с цепи фанатизма.

Красивую деревянную кафедру проповедника, вознесшуюся над центральным нефом, [15] заменили приземленным подиумом. После воскресной службы здесь стоял преподобный отец Рудольф Грейстоун, священник Западного Истона, и обращался к своим прихожанам.

– Прошу вас задержаться сегодня ненадолго, мы… – речь его прервала суматоха, возникшая на паперти. Святой отец сосредоточил внимание на том, что происходило у двери. Прихожане пооборачивались назад, тоже приглядываясь к происходящему. Глухой шепот, почти сердитый гул пронесся по церкви – в нее ввалилось полдюжины солдат. – Да, заходите, добро пожаловать всем…