Осужден пожизненно - Кларк Маркус. Страница 37

– Да, я позабочусь о ней, – сказал Фрер. Бейтс улыбнулся и, увидев, что кровь из раны запачкала белую шаль миссис Викерс, с усилием отодвинулся. Негоже, если кровь простого человека, такого как он, запачкает шаль благородной дамы. Светская модница женским инстинктом сразу поняла его желание и осторожно прижала голову умирающего к своей груди. Перед лицом смерти эта женщина оставалась женщиной. На мгновение он затих, им показалось, что он скончался. Но вдруг Бейтс снова открыл глаза, и взгляд его устремился в сторону моря.

– Дайте мне еще раз посмотреть на него, – прошептал он и, когда они приподняли его голову, прислушался и сказал: – Слава богу, здесь оно тихое, но я слышу, как у рифа бушуют волны!

Голова его упала, и все было кончено.

Фрер принял мертвое тело из рук миссис Викерс, и Сильвия бросилась к матери.

– О, мама, мама, – вскричала она, – почему бог позволил ему умереть, когда нам он так нужен?

До наступления темноты Фрер перенес тело Бейтса в расщелину между скал и, накрыв лицо умершего курткой, сверху наложил камней. События развивались стремительно, и трудно было поверить, что со вчерашнего дня двое из пятерых людей, выброшенных в эту глушь, покинули их. И промелькнула мысль: кто следующий? Миссис Викерс, усталая и измученная всеми переживаниями дня, рано удалилась на покой. Сильвия, отказавшись разговаривать с Фрером, ушла вместе с матерью. Такое проявление необъяснимой неприязни со стороны девочки странным образом задевало Мориса. Юн сердился на нее за то, что она не удостаивает его своим вниманием, и вместе с тем никак не старался расположить ее к себе. С каким-то непонятным удовольствием он думал о том, что скоро ей придется смотреть на него как на своего единственного покровителя. Будь Сильвия немного постарше, молодой лейтенант вообразил бы, что он в нее влюблен.

Следующий день прошел уныло. Было жарко и душно, над горами повисла знойная дымка. Целое утро Фрер рыл могилу в песке для бедного Бейтса. Как человек практичный, думающий о своих нуждах, он снял с покойного ту одежду, которая могла пригодиться ему самому, и спрятал ее под камнем, не желая, чтобы миссис Викерс это увидела. К полудню могила была готова, он опустил в нее труп и обложил холмик камнями. Затем он отправился удить рыбу к выступу скалы, примеченному им накануне, но ничего не поймал. Проходя на обратном пути мимо могилы, он увидел, что миссис Викерс поставила в ее изголовье крест из двух связанных палочек.

После ужина, состоявшего, как обычно, из солонины и пресной лепешки, Фрер зажег из экономии до половины набитую трубку и попытался заговорить с Сильвией.

– Почему вы не хотите дружить со мной, мисс? – спросил он.

– Потому что вы мне не нравитесь, – ответила Сильвия. – Я вас боюсь.

– Почему?

– Потому что вы – недобрый человек. Нет, я не говорю, что вы жестокий, но вы… О, так хочется, чтобы папа был здесь!

– Мало ли чего хочется, – сказал Фрер, аккуратно уминая указательным пальцем табак в трубке.

– Вот вам и доказательство! Разве это добрые слова? «Мало ли чего хочется!» Ах, если бы он был здесь! – Это не со зла, – оправдывался Фрер. – Странная вы девочка.

– Бывает, что люди, – ответила Сильвия, – не чувствуют друг к другу симпатии. Я это вычитала из одной папиной книжки, вот и со мною так. Я не чувствую к вам симпатии. И тут ничего не поделаешь, правда?

– Чепуха это! – возразил Фрер. – Идите сюда, я расскажу вам сказку.

Миссис Викерс ушла к себе, и они остались вдвоем у костра, возле которого стоял котелок и лежала свежевыпеченная лепешка. Поколебавшись, девочка подошла к нему, он поднял ее и посадил к себе на колени. Луна еще не взошла, и тени, отбрасываемые догорающим костром, напоминали каких-то таинственных чудовищ. У Мориса Фрера появилось озорное желание напугать беззащитное создание.

– Однажды, – начал он, – в замке в дремучем лесу жил-был людоед с большими выпученными глазами.

– Вы глупый человек! – воскликнула Сильвия, пытаясь встать. – Опять вы хотите меня напугать!

– И этот людоед питался косточками маленьких девочек. Однажды маленькая девочка гуляла в лесу, и она услышала, как приближается людоед: топ топ! топ!

– Мистер Фрер, пустите меня!

– Девочка страшно перепугалась и бросилась бежать. Она бежала, бежала, и вдруг она увидела…

Тут его собеседница пронзительно взвизгнула:

– А! А! Что это? – крикнула она, прижимаясь к своему мучителю.

По другую сторону костра стоял человек. Он сделал нетвердый шаг вперед, упал на колени, протянув к ним руки и хрипло выговорил одно слово: «Еды!» Это был Руфус Доуз.

Звук человеческого голоса рассеял страх, охвативший девочку, и, когда отсвет костра упал на лохмотья желтой куртки, она сразу догадалась, кто это. Морис Фрер отнесся к пришельцу по-другому. Он увидел перед собой только новую опасность, еще один лишний рот, с которым придется делить скудные остатки пищи, и, схватив из костра горящую ветку, он сделал знак, чтобы каторжник не приближался. Руфус Доуз, озираясь по-волчьи, увидел возле котелка лепешку, и потянулся к ней, но Фрер ткнул его веткой в лицо.

– Назад! – крикнул он. – Лишней еды у нас нет!

С диким воплем, замахнувшись железной киркой, каторжник кинулся на врага, но девочка с быстротой молнии соскользнула с колен Фрера, схватила лепешку и сунула ее голодному в руки.

– Возьми, арестантик, поешь! – сказала она и, повернувшись к Фреру, метнула на него взгляд, исполненный такого удивления, негодования и гнева, что лейтенант покраснел и бросил горящую ветку.

Что касается Руфуса Доуза, то неожиданное видение золотоволосой девочки словно преобразило его. Выронив из рук лепешку, он провожал горящими глазами ее тоненькую фигурку, и когда она шагнула из светового круга в темноту, несчастный спрятал лицо в почерневших корявых ладонях и зарыдал.

Глава 24

«МИСТЕР» ДОУЗ

Резкий голос Мориса Фрера привел его в чувство. – что тебе надо? – спросил лейтенант. Руфус Доуз поднял голову, посмотрел на стоящего перед ним человека и узнал его.

– Так это вы? – медленно проговорил он.

– А ты что, знаешь меня? – спросил Фрер, отступив на шаг. Каторжник не отвечал. Его минутное нервное возбуждение улеглось, и муки голода возобновились: он жадно схватил лепешку и молча стал ее жевать.

– Эй ты, оглох, что ли? – снова окликнул его Фрер. – Кто ты такой?

– Я беглый каторжник. Утром вы можете сдать меня коменданту. Я держался сколько мог, но больше нет сил.

Его ответ поразил Фрера. Неужели этот человек не знал, что селение покинуто?

– Мне некому тебя сдать. Здесь нет никого, кроме меня и женщины с ребенком.

Руфус перестал жевать и уставился на него с изумлением.

– Да, всех каторжан отправили отсюда на бриге. Хочешь погулять на свободе – гуляй! Это твое дело. Я так же беспомощен, как и ты.

– А как вы-то здесь очутились? Фрер рассмеялся горьким смехом. Давать объяснения каторжнику ему еще не приходилось! Какое унижение! Однако делать нечего.

– Арестанты устроили бунт и захватили бриг.

– Какой бриг?

– «Морской ястреб»!

Руфуса словно громом поразило: значит он вновь потерял возможность спастись.

– Кто захватил бриг? – спросил он.

– Этот подлец и каналья Джон Рекс! – выкрикнул Фрер, вложив в эти слова всю свою ярость. – Чтоб этот проклятый бриг пошел ко дну или сгорел!

– Так бриг уже отошел?! – вскричал несчастный и схватился за голову в бессильном отчаянии.

– Да. Два дня назад. Мошенники оставили нас здесь умирать с голоду.

И тут Руфус Доуз расхохотался. Смех его был таким хриплым, что лейтенант содрогнулся.

– Мы будем умирать вместе, Морис Фрер, – сказал арестант. – И вам придется делить со мной вашу последнюю корку хлеба. И если я не вернусь домой, я, по крайней мере, смогу вам отомстить.

Зловещий вид голодного, одичавшего человека, который сидел у костра и, положив подбородок на колени, раскачивался из стороны в сторону, заставил Фрера испытать ощущение охотника, который вернулся к своему костру на стоянке и увидел там льва.