Варрэн-Лин: Сердце Стаи (СИ) - Ариманта Юна. Страница 6

Динка в изумлении крутила головой. Она никогда не была в городе, и впервые видела рынок. Голова кружилась от обилия людей, звуков, запахов, которые обрушились на нее. Один раз она, засмотревшись на ярко переливающиеся в свете солнца ткани, развешанные в лавке ткача, замедлила шаг и вдруг обнаружила, что демоны оторвались от нее шагов на десять вперед. Она в испуге бросилась догонять их. А догнав, ухватилась за кончик плаща Вожака, чтобы снова не отстать.

Вожак бросил на нее косой мимолетный взгляд, но ничего не сказал и зашагал дальше. Динка вприпрыжку поспевала за широкими мужскими шагами и вертела головой. Мельком пришла мысль о побеге — в толпе людей было бы легко затеряться — но тут же пропала. Страх быть пойманной был гораздо сильнее искушения.

Постепенно вьюки награбленных ценностей на запасной лошади убывали, сменяясь мешочками золота, бурдюками вина и сумками съестных припасов. Вскоре демоны распродали все, включая лишнюю лошадь. И начали выбираться с рынка.

Вожак остановился около лотка с лошадиной амуницией и собачьими ошейниками. Он перебирал кожаные ремешки и цепочки, пока не выудил из кучи тонкий кожаный ошейник шириной с Динкину ладонь. К ошейнику крепилась блестящая металлическая цепочка, которая заканчивалась на кожаном же браслете. Вожак жестом поманил ее к себе. Динка подчинилась, робко приблизившись к нему, не в силах отвести взгляд от блестящей цепи в его руке.

Вожак расстегнул ошейник и склонился к ее шее. Динка испуганно распахнула глаза, когда поняла для чего он приобрел эту вещь. Она вглядывалась в его непроницаемое лицо, пытаясь разглядеть хоть какие-то чувства. Неужели он вот так просто посадит ее на цепь, словно собаку? Но на его лице ничего не отразилось, когда он, откинув ее косу в сторону, приложил к ее тонкой шее ошейник.

Все чувства у Динки словно обострились. Она остро ощущала прикосновения к шее его шершавых пальцев, резкий запах выделанной кожи ошейника, звонкий щелчок замка, замкнувшего ужасное «украшение» на ее горле. То ли от сдавившего шею ошейника, то ли от овладевшего всеми ее чувствами неприятия происходящего, резко стало трудно дышать. Она судорожно попыталась вдохнуть, но колючий комок, вставший поперек горла, перекрыл воздух. Перед глазами помутилось, и Динка едва не упала.

Вожак всмотрелся в ее побелевшее лицо, проверил пальцем расстояние между кожаной полосой и шеей и ослабил замок. Динка жадно хватала воздух ртом, словно выброшенная на берег рыба. Вожак еще раз покрутил ошейник на ее шее и удовлетворенно хмыкнул. Браслет же обернул вокруг своего запястья. Все, это был конец... Если у Динки и был шанс сбежать, то теперь, похоже, она окончательно его утратила.

Динка жалобно посмотрела на продавца амуниции, но тот демонстративно смотрел в сторону. Она обреченно опустила глаза. Вид четверых суровых вооруженных мужчин, окружающих Динку, не располагал к излишнему любопытству. А жалкая девчонка в ветхих обносках и вовсе не стоила того, чтобы рисковать товаром и жизнью.

Цепочка натянулась за уходящим Вожаком, и ошейник впился в горло. Динка, споткнувшись на ровном месте, поспешила следом. Жесткие края ошейника натирали тонкую кожу. Теперь ни на один миг она не смогла бы забыть о своем подневольном положении.

Уже на выходе с рынка Вожак остановился, и Динка, погруженная в свои невеселые мысли, чуть не налетела на него. Он взял с какого-то лотка черный плащ с глубоким капюшоном, повертел его в руках и накинул Динке на плечи. Динка изумленно посмотрела на него снизу вверх, но Вожак невозмутимо скрепил завязки плаща на ее груди и небрежно швырнул продавцу монету. Динка снова с надеждой взглянула в лицо продавцу, но тот сделал вид, что не замечает ее, внимательно разглядывая монету и пробуя ее на зуб. В этом мире было не принято вмешиваться в чужие дела, и девушка на цепи вызывала у окружающих сочувствия не больше, чем цепная собака.

Вожак, все также не глядя на нее, двинулся вперед, а Динка засеменила за ним следом. Покупка плаща немного смягчила ее потрясение от одевания ошейника. Хотя и мелькнула подлая мысль о том, что о ней теперь заботятся, как о собственности, Динка с наслаждением закуталась в обновку. Такой богатой одежды у нее еще не было. Снаружи плащ был из непромокаемой плотной ткани, а изнутри был подшит заячьими шкурками. Отчего он был теплый, пушистый и легкий.

Выйдя с рынка, мужчины свернули в трактир и заняли самый большой стол. Динка не решилась сесть на лавку рядом с Вожаком, поэтому опустилась на пол у его ноги. Жизнь трактира шла своим чередом: заходили голодные посетители, между столиками ловко сновали подавальщицы с подносами, люди за столами ели, пили и смеялись. На нее никто не обращал внимания. Динка и раньше слышала, что человек может стать чьей-то собственностью, как будто он вещь.

Ливей говорил, что такое случается с бедняками, которые не могут отдать долги и отдают свою жизнь вместо денег. Но в ее деревне ничего подобного никогда не случалось. И Динка даже не подозревала, что люди могут так равнодушно относиться к тому, что с живым человеком обращаются словно с животным. Ей хотелось кричать, плакать, умолять о помощи, но она молчала, боясь разозлить своих похитителей. Вожак и его товарищи ели и разговаривали, а Динка сидела под столом, сглатывая слюну.

О том, чтобы покормить ее, они даже не вспоминали, а сама попросить она боялась. Но тут из-под руки Хоегарда на пол свалилась большая краюха хлеба. Динка замерла, жадно глядя на хлеб, но не решаясь его взять. Хоегард не потрудился наклониться за ним. А может быть он специально уронил хлеб на пол для нее? Динка бросила на его лицо последний тревожный взгляд и, убедившись, что он не обращает внимания ни на хлеб, ни на нее, жадно схватила краюху и впилась в нее зубами.

Сухой хлеб жевать было тяжело, но Динка яростно пропихивала в себя куски, обдирая сухое горло. Голод мучил ее едва ли не сильнее страха. Когда краюха кончилась, Динка облизала ладони и провела ими по тому месту, где хлеб упал на пол, собрав на влажную кожу несколько упавших крошек. И тоже слизала их.

Притупив мучительный голод, Динка почувствовала не менее мучительную жажду.

Она принялась озираться в поисках способа напиться. Девушка-подавальщица, вероятно, ее ровесница, остановилась около их столика и перебрасывалась шутками со Шторосом и Хоегардом.

Динка мимоходом удивилась тому, что подавальщица флиртует со Шторосом. Рыжий умел быть не только диким и злобным насильником, но и мужчиной, привлекающим внимание женщин. От его комплиментов на грани похабщины девушка раскраснелась, и глаза ее блестели. Ох не знает она, с кем связывается…

Динка робко потянула ее за подол. Девушка посмотрела вниз и тут же изумленно распахнула свои ярко-голубые глаза.

— Воды, — одними губами прошептала Динка. Девушка быстро кивнула, бросила еще один взгляд, теперь уже настороженный, на чувственно ухмыляющегося Штороса и поспешила прочь.

Спустя минуту, подавальщица вернулась. На подносе ее стояли четыре кружки с выпивкой, а на поясе висел небольшой бурдючок. Девушка наклонилась к столу, демонстрируя мужчинам свою полную грудь в глубоком декольте. Одной рукой она расставляла кружки, а другой рукой отвязывала с пояса бурдючок и незаметно протягивала его под стол.

Динка с благодарностью схватила подарок и жадно припала к нему губами. Внутри оказалась чистая вкусная колодезная вода. Динка сквозь слезы благодарно посмотрела на свою спасительницу и получила от нее в ответ сочувственный взгляд.

Выйдя с трактира, демоны стали усаживаться на своих лошадей. Они спешили уехать, и Динка догадывалась почему. Целая разграбленная деревня все же не могла остаться незамеченной. Скоро сюда нагрянет армия лорда, владельца этих земель, и начнет искать грабителей. Скорее всего, демоны тут больше не задержатся.

Динка с тревогой смотрела на Вожака, который возился с подпругой. Для нее лошади не было. Но она была цепью прикована к Вожаку. Не заставит же он ее бежать за лошадью?

Динка вглядывалась в его лицо, рассматривала сведенные на переносице брови и сжатые в тонкую полоску губы, пытаясь прочитать его мысли. Вожак окинул ее оценивающим взглядом, под которым Динка невольно сжалась, а затем быстро подхватил ее за талию и усадил в свое седло. От неожиданно сомкнувшихся вокруг ее туловища ручищ у Динки перехватило дыхание, и лишь оказавшись верхом на лошади она облегченно выдохнула.