Времена не выбирают (СИ) - Горелик Елена Валериевна. Страница 59

Итак, с гостями более-менее всё ясно. Ничего неожиданного. А вот поведение новобрачных удивляло всех — ну, кроме гостей из будущего. Ни Пётр, ни Дарья не сидели неподвижными истуканами, как было заповедано старыми обычаями. Насколько видела Катя, они всё время о чём-то говорили. Судя по жестикуляции и мимике — государь представлял ей свою родню и иных знатных гостей, явно прибавляя к их именам собственные едкие комментарии. Словом, не происходило не только ничего неожиданного, но и интересного. Тем не менее где-то в глубине сознания у Кати зародилось смутное и нехорошее чувство «взгляда в спину». Она не ощущала ничего подобного с тех самых пор, как оказалась здесь, в прошлом. Конечно, это не шло ни в какое сравнение с ощущением, не раз спасавшим жизнь во время боевых операций, когда кровь неслась по жилам со сверхзвуковой скоростью, зашкаливал адреналин и обострялись все чувства. Сейчас будто кто-то мазнул по ней знакомым оценивающим взглядом, но, не найдя в очередной даме за столом ничего любопытного для себя, сосредоточил внимание на других… На ком? Кто? Зачем? К сожалению, этого никакое чутьё подсказать не могло.

Дарью огорчать такими новостями не стоит. А вот брату она обязательно скажет. Её чутью Евгений доверял на сто процентов.

Интермедия.

— Родной мой, меньше всего на свете я хотела бы вмешиваться в политику. Достаточно того, что Катя в неё полезла.

— Брак царя — это всегда политика, Дарьюшка. Хочешь или нет, а придётся быть её частью…

…Пир продлится до рассвета, но они давно его покинули. Впрочем, это как раз входило в перечень старых русских свадебных обычаев. Молодожёны отправлялись к себе, а гости за их здоровье доедали и допивали всё, что было выставлено на столах. От массы ненужных мелочей типа расчёсывания волос гребнем, смоченным в вине, разумно отказались. От помощи прислуги — тоже. У Дарьи до сих пор в ушах стоит его громовое: «Все вон!» Челядь и дамы из «бабьего полка», хлопотавшие в опочивальне, в панике ринулись исполнять, едва не устроив давку в дверях. Чуть не забыли створки за собой прикрыть.

…Дарья открыла глаза, когда до рассвета было ещё далеко. Её снова посетил сон. Тот самый, который на протяжении почти девяти лет заставлял её вздрагивать и просыпаться в холодном поту. Тот, который однажды едва не стал реальностью… Если бы брат и сестрёнка не взяли грех на душу, их бы там всех убили. Разве что ей самой дали бы пожить ещё несколько часов. Во сне как правило всё заканчивалось плохо.

Но в этот раз финал сновидения был совсем другим. Теперь между ней и обидчиками словно из-под земли вырастала самая что ни на есть настоящая крепостная стена, сложенная из тяжёлых каменных блоков. И брат не становился высококлассным диверсантом, и сестрёнке не надо было выжигать свою душу до пепла. Кто-то сильный, недобрый, но доброжелательно относящийся именно к ней прикрывал в этом сне их всех… Должно быть, это просто психологическая реакция на всё, что случилось за минувший месяц.

Подумать только — ведь и правда, месяца ещё не прошло, как познакомились. А сейчас он спит рядышком, и его лицо снова такое спокойное, умиротворённое, словно видит хороший сон. Не любовник — законный супруг. Честно признался, что старался обойтись без венчания, но так как это был единственный способ её заполучить, решился. И использовал ситуацию с максимально возможной для себя выгодой: выбил из церковников больше податей, накрепко привязал к себе гостей из будущего и разворошил осиное гнездо среди титулованных, заставив тайных врагов стать явными… Здесь он либо лукавил, либо просто испытывал её.

Дарья никому ни словом не обмолвилась о том, что сумела в нём разглядеть чуть ли не с первой же встречи. Реальный, живой образ России будущего, несмотря ни на что, оказался для него настолько привлекателен, что поразившая в своё время Петра Алексеевича Голландия померкла и растворилась в туманной дали. А немногим позднее у этого образа появилось конкретное лицо. Её, Дарьи Черкасовой, лицо.

Пусть. Она приложит все усилия, чтобы такое положение продлилось как можно дольше. Ведь для неё он — не историческая фигура, не царь большой страны, а просто любимый человек. Живой, настоящий, со своими достоинствами и недостатками.

И, да, историю они изменили теперь так, что вернуть всё в состояние «как было» не получится ни при каких обстоятельствах.

7

— Вот здесь, в этом лесу, у нас кое-что прикопано, — Евгений положил на стол копию карты с пометками. — Как раз где мы в прошлом году давали шведам прикурить. Когда уходили, всё приданое с собой взять не смогли, там штуковины очень уж заметные. И увесистые.

За всеми свадебными и переговорными делами они смогли собраться «малым тайным советом» только в двадцатых числах января. И кабинет вроде тот же, и Пётр Алексеич, а вот состав пришлось немного расширить. Добавились два человека — Дарья и сержант-бомбардир Корчмин. Особого шока при известии, что эти странные люди суть пришельцы из грядущих времён, Василий не испытал. Только заявил, что это многое объясняет, и принял как данность. В остальном — не изменилось ничего.

— Сколько телег потребуется для вывоза сего клада? — Пётр Алексеич оценил количество захоронок, помеченных на карте.

— Не меньше двадцати. И случайных людей в этом обозе быть не должно, — сказал командир «Немезиды».

— Уговариваться о выдаче Карлуса будем на лето, — произнёс государь. — К тому часу его гарнизоны будут готовы выйти из крепостей, а корабли условленные в Ригу пригонят. Шереметев и Головин пойдут занимать Нотебург и Ниеншанц. Сам с полками и обозом пойду до Нарвы, затем до Риги, где мы с братцем моим драгоценным наконец простимся. Вы — со мною. Половина из вас останется в Нарве и займётся тем кладом. Другая половина сопроводит Карлуса до новой границы, чтоб с ним чего не приключилось по пути. Далее станем возвращаться через Нарву, где ваши люди уже всё откопают и приготовят к отправке. После того выступим вдоль берега к Ниеншанцу, осмотрим окрестности. А уж затем пойдём на Новгород. Там нас будет ждать один человек, коего вы, возможно, также знаете.

— Яков Брюс, — уверенно заявила Катя, снова работая живым справочником. — Артиллерия, порох и прочие взрывоопасные дела на нём, насколько я помню. Он и тогда сидел в Новгороде.

— Я же сказал — знаете, — рассмеялся Пётр Алексеич. — Ему велено учинить литейные мастерские, где старые пушки будут переливать по новым образцам. Посему сержант Корчмин поедет к нему немедля, ради устроения того литья и испытания орудий.

— Буду отписывать твоему величеству обо всём, — с готовностью отозвался Василий. — Полагаю, как раз к лету и управимся, и с новыми пушками, и с зарядами к оным… А что в том кладе, поручик?

— Тебе понравится, — вместо командира ответил Орешкин. — Есть кое-что, основанное, возможно, на твоих же проектах, только на нашем техническом уровне. Короче, наберись терпения, увидишь.

— Ежели ничего не переменится к лету, то проедемся …как вы там изволили выражаться — «по местам боевой славы», — хмыкнул государь. — С этим вопросом покончим до времени… Скажи-ка, братец, — это было адресовано персонально Евгению, — что мой сын? Я его к тебе отсылал.

— Хороший будет …полковник, — покривился командир, постаравшись выразить своё мнение как можно мягче.

— Ясно, — Пётр помрачнел. — Что-либо поделать с сим можно?

— Он ничего не примет от тебя и от тех, кого считает твоими друзьями. Поработали над ним на совесть, искалечили пацана, чтобы вырастить из него твоего врага. Извини, но лично я через эту стенку не пробьюсь.

— Я тоже попыталась, — со вздохом призналась Дарья. — Лучше бы он меня в ответ обругал, честное слово.

— Вы уверены, что никто не сможет ничего переменить? — каким-то странным тоном спросил Пётр.

— Я знаю того, кто сможет, — раздался спокойный голос Кати. — Наш Гриша.

— Точно, — оживилась Дарья. — Он у нас на глазах вырос. Его парни постарше уважают, есть за что… Родной мой, отдашь Алёшу к нам в учебку?