Россия и борьба Греции за освобождение. От Екатерины II до Николая I. Очерки - Арш Григорий Львович. Страница 18

Но Кацонис хотел продолжать борьбу против общего врага России и Греции. Он решил отправиться в Архипелаг и открыть там новый фронт борьбы против турок. Главнокомандующий русской армией князь Г. А. Потемкин-Таврический одобрил этот план и произвел Кацониса в чин майора. В январе 1788 г. Кацонис через Вену прибыл в Триест. Здесь, в большом союзном порту (Австрия объявила войну Порте та к же в январе 1788 г.), он купил и вооружил трехмачтовое судно, назвал его в честь Екатерины II «Минерва Северная». Но кто же финансировал покупку фрегата?

Об этом известный греческий историк Константинос Сатас пишет: «В январе 1788 г. локридо-беотиец [142] Ламброс Кацонис, находившийся на русской службе, прибыл в Триест и, купив на взносы греков 26-пушечный американский крейсер и назвав его “Минерва Северная”, отплыл с остальной флотилией, целиком за счет греков оснащенной» [143].

Некоторые греческие историки повторяют подобные утверждения. Но, как отмечает профессор О. Кациарди-Херинг в своем интересном исследовании «Миф и история: Ламброс Кацонис, его спонсоры и политическая тактика», эти утверждения основываются на второстепенных и косвенных источниках [144]. Существуют между тем прямые и достоверные российские источники, позволяющие прояснить этот вопрос. На их основании можно утверждать, что деньги на покупку этого первого судна Кацониса собрали не греческие купцы, а русские офицеры. С этой целью они образовали компанию во главе с контр-адмиралом Н. С. Мордвиновым, которая финансировала бы каперские операции и получала бы от них доход. В действительности же они не получили никакого дохода от этих операций, так как Кацонис использовал взятые трофеи для создания своей флотилии. Все эти подробности сообщил сам Мордвинов в письме доверенному советнику императрицы А. А. Безбородко от 30 ноября (11 декабря) 1792 г., которое опубликовано [145].

Что же касается купцов Триеста, то они действительно приняли участие в оснащении флотилии и обеспечении ее выхода в море, но не безвозмездно. Об этом свидетельствует тот факт, что некоторые из них в январе 1789 г. представили свои требования о погашении Кацонисом своего денежного долга перед ними [146].

Кацонис отплыл из Триеста 28 февраля (11 марта) 1788 г. Свою кампанию он подробно описал в письме Н. С. Мордвинову от 31 октября (11 ноября) 1788 г. [147] Первое боевое столкновение произошло у него 29 апреля (10 мая) у побережья острова Закинф в Ионическом море. Противником его стал дулциниотский корабль, вооруженный также 28 пушками. Дулциниоты [148] имели репутацию опытных мореходов, а также свирепых пиратов. В жестоком бою греки одержали верх и захватили дулциниотский корабль. В этом эпизоде Кацонис проявил себя не только отважным воином, но и жестоким и беспощадным корсаром. Захваченные в бою пленники были преданы смерти, по словам Кацониса, «в отмщение вероломства, от их рода происходящего». Действия греческого командира соответствовали нравам той эпохи, когда война на Востоке велась с крайней жестокостью.

В результате взятия в приз судов и притока добровольцев к июню 1788 г. в составе флотилии Кацониса находилось уже десять судов, укомплектованных более чем 500 моряками. Продолжая свой поход на восток, эскадра Кацониса подошла к острову Кастель-россо (Кастелоризон), вблизи побережья Малой Азии, где проходили важные коммуникации, связывавшие столицу империи с ее африканскими владениями. 23 июня (4 июля) гарнизон турецкой крепости на острове после короткого боя капитулировал.

Кацонис разрушил крепость, а пленным туркам и их семьям – всего около 400 человек – сохранил жизнь и отправил на близлежащий азиатский берег. Об этом его попросили архиерей и старшины острова, опасавшиеся карательных мер турок против греческого населения.

Самым важным событием этой кампании было первое большое столкновение флотилии Кацониса с турецким флотом, происшедшее 20 (31) августа 1788 г. к востоку от острова Скарпанто (Додеканесы). Против турецкой эскадры, состоявшей из пяти кораблей: линейного корабля, фрегата и трех небольших судов – кирлангичей, Кацонис сражался только на своем флагманском корабле «Минерва Северная», так как остальные корабли его флотилии из-за сильного противного ветра отстали от флагмана. На своем небольшом фрегате с 28 пушками и командой из 150 человек он сражался почти целые сутки против эскадры турецких кораблей. Моряки Кацониса проявили в этом неравном бою военное мастерство и непреклонную решимость победить или умереть. По словам самого Кацониса, «пусть разсудит свет безпристрастно; не сдалась ли бы какая ни есть другая нация, но руссо-греки, быв потомки в свете славных воинов, наконец, то есть по захождении солнца, когда уже очень и очень было трудно, всеохотно следовали моему совету, что в неизбежном случае погибнуть всем, сожегши нарочно фрегат, только чтобы не удалось неприятелям взять непобедимый наш флаг. Бог услышал сие верных своих мнение, и турки напоследок столько сбиты и замешаны, что едва могли направить свои паруса и обратились в бег. Они возвратились с немалым корабельных снастей убытком, как тогдаж примечено и ныне слышно, да и люди многие побиты. Однакож и мой фрегат ранен, а более снасти и парусы повреждены от пушечных и ружейных пуль». Человеческие потери Кацониса в этом бою составили один убитый и четверо раненых.

После этой блестящей победы Кацонис отправился на Закинф, один из принадлежавших венецианцам островов в Ионическом море, для починки своего сильно пострадавшего в бою корабля. Здесь его ждал неприятный сюрприз. По приказанию российского полномочного министра во Флоренции Д. Моцениго некий русский офицер объявил Кацонису, что он впал в немилость императрицы, потому что отобрал деньги у одного капитана из Рагузы, несмотря на то, что адриатическая республика сохраняла нейтралитет в русско-турецкой войне. Эта «конфискация» действительно имела место, так как Кацонис считал, что в этой войне, как и в предыдущей, Рагуза была союзником турок. Но вскоре тот же офицер, также по поручению Д. Моцениго, объявил Кацонису, что императрица его простила. Весь этот эпизод Кацонис считал результатом интриг Д. Моцениго и генерала А. К. Псаро, поверенного в делах России на Мальте (оба они были греками), завидовавших боевым успехам командира добровольческой флотилии.

Снисходительное отношение Екатерины II к поступку Кацониса, нарушившего международное право, по-видимому, было связано с ее геополитическими планами, нашедшими отражение в знаменитом Греческом проекте. Дипломатические переговоры с великими державами о его осуществлении, которые велись в 1782–1783 гг., не дали результата и были прекращены. Однако Екатерина II не отказалась от своих замыслов, решив добиваться активного вовлечения самих греков в борьбу за освобождение от чужеземного ига и формирование новой Греческой империи. Об этом говорит манифест Екатерины II к грекам от 17 (28) февраля 1788 г. В нем, наряду с обычным в таких воззваниях призывом подняться в «защиту благочестивой церкви… и веры православной», российская самодержица обращалась к видным духовным и светским лицам Греции и ко «всем обитателям славных греческих народов» с патетическим призывом: «Нешастные потомки великих героев! Помяните дни древние ваших царств, славу воительности и вашей мудрости, свет проливавшей на всю вселенную. Вольность первым была удовольствием для душ возвышенных ваших предков. Примите от безсмертного их духа добродетель разтерзать узы постыдного рабства, низринуть власть тиранов, яко облаком мрачным вас покрывающую, которая с веками многими не могла еще изтребить в сердцах ваших наследных свойств любить свободу и мужество. Ополчитесь единодушно возстановить падший ваш жребий: к содействию на то приходят к вам наши морские силы» [149].