Звезды примут нас (СИ) - Батыршин Борис. Страница 13

Кроме этих работ нас усиленно тренируют обращению с вакуум-скафандрами — пока только в закрытых помещениях шлюзов, из которых откачан воздух. Выход в открытый космос, на броню станции — дело будущего; прежде предстоит сдать массу зачётов и пройти массу инструктажей. Конечно, мы все с нетерпением ждём этого момента, и больше всех, кажется — Андрюшка Поляков. Он буквально бредит открытым пространством, старается, как только образуется свободная минутка, выбраться на «обзорную площадку» — в просторную полусферу из закалённого кварцевого стекла с добавками свинца для защиты от космического излучения, установленную на «рабочем» кольце станции. Чтобы попасть туда, каждый раз приходится пользоваться лифтовым контейнером, да ещё и ставить в известность непосредственного руководителя, но дело того стоит. Диаметр обзорного «пузыря» немногим меньше восьми метров, и оттуда открывается умопомрачительный вид на окружающую нас звёздную бездну и Землю — отсюда, с расстояния в триста тысяч километров, наша планета совсем не такая большая, как с низкой орбиты. Порой можно видеть и Луну — иногда по размерам она лишь немного уступает Земле, и тогда зрелище с «обзорной площадки» и вовсе умопомрачительное…

Андрюшка, дай ему волю, висел бы под кварцевым куполом часами — как-то он признался мне, что твёрдо решил после экзаменов идти учиться на пилота. Что ж, надеюсь у него всё получится — в любом случае, повторения печальной судьбы «той, другой» реальности, где он, то ли по глупости, то ли по роковому невезению оказался втянут в драку, покалечил кого-то и сел, здесь уже не случится…

(Не забыть бы удалить этот абзац, прежде чем сохранять запись на дискете. Конечно, сейчас от меня не требуется сдавать дневниковые записи куратору, но лучше обойтись без ненужного риска.

Кстати, о риске — что-то давненько я не слышал о нашем И.О.О. Может, он забыл о моей скромной персоне и занят другими, более важными и злободневными делами? Хорошо бы, конечно — но что-то не верится…)

«…Одно из отличий вращающегося Макета в Центре Подготовки от реального «жилого» кольца станции «Гагарин» в том, что пешеходная дорожка, идущая по всему периметру «бублика» разделена на две неравные части. Одна, составляющая примерно три четверти ширины — обычный рифлёный металлический настил с нанесённой разметкой — по нему ходят и перемещают тележки с грузами. Второй, ярко-зелёный, с упругим покрытием из резины беговая дорожка, отведённая исключительно для физических упражнений. Бегают по ней только в одну сторону — навстречу направлению вращения станции, что указывают нанесённые на пластик белые стрелы. Местными правилами запрещено занимать эту дорожку иначе, как с тренировочными целями — в результате, всегда, практически в любое время, идя по коридору можно встретить проносящихся мимо (или неспешно трусящих, это уж кто как) бегунов.

Каждый из нас раз в сутки проделывает по «беговой дорожке по три-четыре полных круга, но больше всего времени ей уделяет Бритька. Собака то и дело присоединяется к к группе бегунов, крутится у них под ногами, обгоняет, прыгает — и это, как ни удивительно, не вызывает у людей ни малейшего протеста. Иногда самые резвые из бегунов предлагают четверолапой сопернице забег, и это ненадолго становится развлечением для всех окружающих, заключающих пари на исход соревнования — надо сказать, почти всегда заканчивающегося в пользу собаки. Бритька прекрасно приспособилась к неполной силе тяжести, и как она несётся по «беговой дорожке» огромными четырёхметровыми скачками, словно зависая каждый раз в воздухе — это то ещё зрелище.

Про голденов и их близких родичей лабрадоров принято говорить, что это собаки многих хозяев. Похоже, Бритька избрала таковыми весь коллектив станции «Гагарин», отдавая впрочем, явное предпочтение нам, нашей группе «3-А». Во всяком случае, я больше не переживаю, когда зверюга пропадает на час-другой из поля моего зрения и шляется по всему жилому кольцу, везде находя интересное занятие и встречая радушный приём. Он, несомненно, сопровождался бы и щедрыми подношениями в виде всяческих вкусностей, но на этот счёт было специально объявлено, что кормить хвостатую попрошайку категорически запрещается всем, кроме ответственного лица, то есть меня. Мера вынужденная, поскольку при такой всеобщей любви, да помноженной на ослабленную силу тяжести дело неизбежно закончится тем, что собаку попросту раскормят сверх всяких разумных пределов. А так — столовые всех пяти жилых блоков являются для Бритти запретными территориями, и она лишь вздыхает о своей нелёгкой собачьей судьбе всякий раз, когда пробегает мимо распахнутого люка, из которого несутся такие аппетитные запахи…

Впрочем, довольно о собаке, тем более, что со своими непосредственными обязанностями — поддерживать душевное равновесие обитателей станции «Гагарин» — она справляется вполне успешно. Поговорим лучше о новостях, которые, что ни день, как приходят и с Земли, и с других объектов Внеземелья. И главная из этих новостей…»

— Первый по-настоящему самоокупаемый в плане экономики проект! — громогласно вещал в столовой инженер, обслуживающий станционный ядерный реактор. — Это вам не мышиная возня с выращиванием сверхчистых кристаллов в невесомости, и не орбитальный отель для туристов, с которым носятся наши американские коллеги. Это размах, настоящий прорыв в термоядерной энергетике! Дождались!

Шумный инженер имел все основания так заявлять, поскольку речь шла об объявленном старте программы «Солнечный ветер» по добыче гелия-3 из лунного реголита. До сих пор подобные работы велись на «Ловелле» в весьма скромных масштабах — один из первых куполов «лунного города», признанный малопригодным для обитания, отвели для размещения лабораторного оборудования, и получали на нём крошечные количества изотопа — но даже это, насколько мне было известно, уже было целесообразно в плане экономики. Дело в том, что гелий-3, крайне востребованный в некоторых узкоспециальных областях вроде получения сверхнизких температур или наполнения газовых детекторов нейтронов (это если не упоминать о надеждах, которые возлагают на это изотоп физики-термоядерщики) на Земле не добывается из природных источников, а получается в результате крайне сложного и затратного процесса распада трития. Который, в свою очередь, нарабатывают с рамках сворачиваемых великими державами военных программ по получению компонентов для термоядерного оружия.

На Луне же этот ценный элемент лежит буквально под ногами. Гелий-3, побочный продукт протекающих на солнце реакций, является компонентом так называемого «солнечного ветра». С ним он попадает и в атмосферу нашей планеты но там он не задерживается — снова рассеивается в космическом пространстве в процессе потери газов в верхних слоях атмосферы, так называемой диссипации. Луна же, вовсе лишённая газовой оболочки, миллионами лет подвергалась прямому воздействию солнечного ветра, и слой реголита, каменного крошева, покрывающего её поверхность, словно одеялом (слово «реголит» и происходит от древнегреческих слов «одеяло» и камень») накопила колоссальные объёмы гелия-3. Конечно, концентрация его в реголите крайне низка — но всё же достаточна для того, чтобы всерьёз задуматься о добыче в промышленных масштабах. В «той, другой» реальности эту возможность изучали специалисты НАСА, и даже создавали эскизные проекты установок для получения драгоценного изотопа. Не отставал от американцев и наш отечественный «Роскосмос» — в 2006-м, кажется, году тогдашний глава РКК «Энергия» Николай Севастьянов объявил о планах создания постоянной базы на Луне, где будут отработаны методики добычи и транспортировки гелия-3. Лет через десять уже недоброй памяти Дмитрий Рогозин снова поднял тему возможного использования изотопа — на этот раз в качестве основы для ракетного топлива, но тема так и заглохла — и так и оставалась в тени на момент моего «попаданства» весной 2023-го.