Игра не для всех II. «Вторая Отечественная» (СИ) - Калинин Даниил Сергеевич. Страница 21

Воспоминания изложены в отдельной работе, открытой для друзей. Можете написать в личку, открою. Касается современного оружия https://author.today/work/263819

…Воспоминания схлынули, когда турки в очередной раз поднялись в атаку. Стараясь вновь не доводить пулемет до перегрева и немного поберечь патроны, я дал пару коротких, пристрелочных очередей по бегущей вперед цепочке османов, после чего всадил еще две длинных, уже нащупав противника по фронту и заставив его залечь. Получилось весьма неплохо — но при этом отдельные группы врага уже заметно приблизились к нашей позиции, создав реальную угрозу обхода «дома с мезонином»… Несмотря на то, что я периодически смещал сектор обстрела пулемета то вправо, то влево, стараясь не допустить флангового охвата, все же прежде всего я был вынужден сосредоточить огонь на враге, преследующем артиллеристов. Чем, собственно, и воспользовался противник…

— Слышишь, Жорж — по уму нужно уходить.

— Без приказа?

Напарник остро посмотрел мне в глаза — в его голову за время учебы в училище было надежно вдолблено, что едва ли не все действия по ходу боя отдает командир. И если Букретов приказал нам выступить в качестве боевого охранения, то и команду на отступление он должен также передать — хотя бы с посыльным.

Ага… То-то Адрианычу сейчас нечем больше заняться!

— Если турки нас сейчас обойдут и отрежут, никто уже физически не сможет передать тебе приказ — посыльного просто убьют. Да и исполнить ты его не сможешь, даже получив, не дадут османы уйти со станкачом… Так что ждет нас короткий бой, в ходе которого наше стрелковое прикрытие рано или поздно положат — а после турки закидают нас динамитными шашками, или же вовсе дом подожгут… Короче, команду на отступление я могу отдать тебе сам, как первый номер расчета, твоя совесть чиста. Нам бы только с «максимом» управиться побыстрее…

Все мои «умные» аргументы, однако, Жорж перебил одним веским доводом:

— Взвод без пулемета не удержится. Если отступать, так всем вместе, разом — иначе стрелков, что позиции заняли слева и справа от нас, мы просто на погибель оставим. Разве ты сможешь с этим жить, Роман? Не говоря уже о суде офицерской чести?

Вот тут-то напарник меня поймал — действительно, мне как-то за время боя позабылось, что Букретов оставил целый взвод в арьергард. И если забрать единственное средство усиление, то взвод обречен… С другой стороны, оставшиеся два отделения должны ведь были прикрыть нас на флангах! Так что тогда…

Я не успел даже додумать свою мысль, как по бокам на некотором удалении раздалась частая винтовочная стрельбы. Выходит, прикрывают — напраслину я прогнал на товарищей… Значит, бьемся дальше.

…Дживан Тадевосян стрелял из выданной ему русской трехлинейки бешено скаля зубы при каждом выстреле — стрелять он научился еще в двенадцатилетнем возрасте, пройдя обучение в лагере дашнаков в персидском Тебризе. Молодой армянин, рожденный в год армянской резни в Сусане, благодаря родителям был с самого детства погружен в атмосферу необычайной любви к своему народу и его истории. Его укладывали спать легендарными сказаниями о противостоянии древнего Урарту и Ассирии — страны великих завоевателей востока, обломавших зубы о мужество древних армянских воинов. Затем, когда мальчик немного подрос, отец рассказывал уже о Великой Армении, упорно противостоящей натиску бесчисленных легионов величайшей державы античности, древнего Рима! Те наступали на их многострадальную Родину с запада — а с востока в тоже время сыпались удары бронированных катафрактов и легких конных лучников парфян, а позже Сасанидских персов… Возможно, если бы армяне противостояли только одному врагу — они бы устояли. Но в конечном итоге силы древней горной державы были буквально перетерты в тлен, словно угодив в гигантские мельничные жернова…

Однако даже покоренные врагом, армяне не потеряли ни веры, ни языка, ни памяти о родстве и славно прошлом своего народа. Столетия спустя армяне сбросили с себя ярмо владычества исламских халифов, в свое время захвативших земли Восточного Рима и сокрушивших Иран — и вновь в Закавказье возродилось из пепла и руин сильнейшее Армянское царство! И даже сейчас, столетия спустя после его вероломного захвата ромеями, а после сельджуками, его наследие можно было воочию лицезреть… Так, в десятилетнем возрасте отец привез Дживана в Россию, чтобы тот своими глазами увидел руины столицы армянского царства, древнего Ани. У мальчика перехватило дух, когда перед его взглядом предстали по-прежнему мощные башни и хорошо сохранившиеся каменные стены, пережившие сельджукские и монгольские штурмы, захват города Тамерланом — и даже землетрясения… Поднявшись на стену по чудом сохранившейся лестнице Дживан едва не сорвался вниз, устремив свой взгляд вниз — настолько же высокой она оказалась! И почему-то в этот же самый миг юнцу подумалось, что именно на этом самом месте сражалась храбрая Айцемник, ведущая в бой с курдами своих дев-воительниц…

В мертвом, столетиями заброшенно Ани на мальчика словно дыхнуло историей его народа — он видел ее на чудом уцелевших фресках церкви Тиграна Оненца, он с замершим сердцем бродил среди еще сохранившихся колонн и стен огромного собора Святой Богородицы… А позже, когда они с отцом возвращались в родной Адан, отец отправился в Ван, где показал сыну величественную цитадель урартских царей, что уже тысячелетия непоколебимо возвышается на Ванской скале в Тушпе, древней столице Урарту!

Кем же мог вырасти Дживан при подобном воспитании родителей, особенно отца? Кем мог вырасти Дживан, чьи дядья больше месяца храбро сражались с курдскими налетчиками и турецкими солдатами в Талвориге, отбив все атака осман? Турки подкупили защитников нескольких армянских деревень в Сасуне лишь обещаниями амнистии и снижения налогов, защитой от курдов-грабителей со стороны турецкой администрации — и начали истребление армян, как только последние сложили оружие… Двоюродных сестер Дживана вместе с другими беженцами, в основном женщинами и детьми, зверски замучили курды, выследившие их в пещерах горы Андок, где последние надеялись укрыться — а командовавший турками во время карательной операции Зеки-паша удостоился награды из рук самого султана…

При подобном воспитании и с такой семейной историей Дживан мог вырасти лишь горячим патриотом, мечтающим увидеть свой народ свободным, а древний Ани — возрожденным… Так же, как должна была быть возрождена и его любимая Армения!

А потому Дживан вырос дашнаком.

…В детстве мальчик любил играть со своими приятелями в армянских рыцарей-крестоносцев, фехтуя на палках и деревянных мечах — ведь Адан располагался на территории древнего армянского Киликийского королевства, расцвет которого пришелся на эпоху крестовых походов! Армянское киликийское дворянство многое переняло у европейских феодалов, следующих на Святую Землю, основав собственное рыцарство как военную элиту. Киликийская Армения была важным союзником крестоносцев на Ближнем востоке — и пала под натиском египетских мамлюков практически столетие спустя после того, как султан Египта захватил Акру, последний действительно сильный оплот крестоносцев-католиков…

Но детские игры Дживана очень быстро сменились совсем не детской подготовкой к будущей борьбе за освобождение его народа. Отец увез двенадцатилетнего мальчика вместе со старшим братом Арутюном в Персию — благо, что Тадевосяны уже много поколений зарабатывали на жизнь торговлей, и подобные путешествия купеческого семейства были в порядке вещей… А в Тебризе — в Тебризе юного Дашнака учили стрелять вначале из трофейного турецкого винчестера, а после и русской трехлинейки. Учили правильно целится лежа, уперев приклад в плечо, смещая целик с мушкой по центру мишени, и задерживая дыхание перед выстрелом… Затем, несмотря на то, что двенадцатилетнему юноше было еще очень тяжело держать в руке массивный Смит-Вессон, состоявший на вооружение русской армии, а после перенятый и османами, он все же стоял и держал заряженный револьвер — держал из последних сил, пока уже вся его рука не начинала дрожать крупной дрожью! Но и это обучение дало свои плоды — к моменту отбытия из Тебриза Дживан запросто выхватывал револьвер и довольно кучно укладывал в мишень весь барабан, сноровисто взводя курок перед каждым выстрелом, а после также сноровисто перезаряжал мощное, убойное оружие, переламывая пополам и сбрасывая стрелянные гильзы…