Хозяйка Меллина (Госпожа замка Меллин) - Холт Виктория. Страница 21

Ничего удивительного в том, что она была готова убежать из дома с Джеффри Нанселлоком.

«Бедная Элис! — подумала я. — Нелегко тебе было быть женой такого человека».

Миссис Полгри была в таком общительном настроении, что я решила поговорить с ней и на другую интересующую меня тему.

— Вы никогда не думали о том, чтобы научить Джилли грамоте? — спросила я.

— Джилли! Да какой в этом толк? Вы ведь, должно быть, заметили, мисс, что она немного не в себе, — ответила миссис Полгри, постучав пальцем себе по лбу.

— Она же так часто поет. Раз она смогла выучить слова песен, то она сможет выучить и другие вещи.

— Она странная девочка. Может, это оттого, как она появилась на свет. Я не очень-то люблю говорить об этом, но вы ведь, наверное, уже слыхали о моей Дженнифер. — Голос миссис Полгри слегка дрогнул. — Иногда я думаю, что на Джилли лежит проклятие. Мы не хотели ее… Она совсем еще крошкой была, всего два месяца ей было, когда Дженнифер не стало, Прилив выбросил ее на берег спустя два дня. Ее нашли в Меллинской бухте.

— Я очень сочувствую вам, — мягко сказала я.

Миссис Полгри покачала головой, как бы стряхивая с себя нахлынувшие воспоминания.

— Ее не стало, но была Джилли. И с самого начала было видно, что она не такая, как все дети.

— Может, она чувствовала, что произошла трагедия, — вставила я. Миссис Полгри посмотрела на меня почти высокомерно.

— Мы делали для нее все, что могли, — я и мистер Полгри. Он души в ней не чает.

— Сколько ей лет? Она, должно быть, почти ровесница Элвиан.

— Родилась на несколько месяцев позже, чем мисс Элвиан. Они играли вместе, ведь все-таки жили в одном доме и были одногодки. Потом произошел несчастный случай… ей было тогда без малого четыре года.

— Что за несчастный случай?

— Она играла на подъездной аллее, недалеко от ворот, а хозяйка ехала по аллее верхом. Она была очень хорошей наездницей, хозяйка-то. Джилли выскочила на аллею из кустов прямо перед носом лошади, ну и та задела ее копытом. Джилли отлетела в сторону и упала, ударившись головой. Счастье, что не убилась насмерть.

— Бедная Джилли, — сказала я.

— Хозяйка — та уж так огорчилась, так огорчилась. Винила себя, хотя ее вины-то вовсе не было. Джилли должна была знать, что делает. Ей столько раз говорили, что на дороге надо быть осторожней. А она, небось, за бабочкой погналась и обо всем забыла. Она вечно возится со всякими птичками, цветами, насекомыми… Хозяйка после того случая с ней нянчилась чуть не больше, чем с миссис Элвиан, а уж Джилли-то ходила за ней хвостом и места себе не находила, когда она уезжала куда-нибудь.

Миссис Полгри налила себе еще чашку чая и хотела налить и мне, но я отказалась. Она же снова добавила в свой, чай виски и продолжала:

— Джилли родилась в грехе. Она не имела права на свет появляться. Похоже, Бог ее и наказывает — говорят ведь, что грехи отцов падают на детей.

Меня вдруг охватила ярость. Меня всегда возмущали эти дикие предрассудки ограниченных людей. Мне захотелось ударить эту женщину, которая могла спокойно сидеть и попивать чай с виски, рассуждая о беде своей внучки как о наказании божьем. Я была поражена невежеством этих людей, которые были неспособны увидеть связь между «странностью» Джилли и травмой, которую она получила при падении, а вместо этого считали, что ее наказывает Бог за грехи ее родителей.

Но я ничего этого не сказала, потому что не хотела восстанавливать против себя миссис Полгри. Если я хотела чего-то добиться в этом странном доме, мне нужны были союзники, а не враги. А я хотела добиться многого — найти ключ к Джилли и смягчить душу и нрав Элвиан. Я вдруг поняла, что люблю детей, — никогда раньше, до приезда в Маунт Меллин, я не знала этого, может быть, потому, что просто никогда не имела с ними дела.

Была и еще одна причина, по которой я стремилась сосредоточить свое внимание на Элвиан и Джилли: забота о них отвлекала меня от неприятных мыслей о Коннане ТреМеллине и леди Треслин. Я не могла думать о них без гнева, который тогда объясняла себе отвращением к их постыдному поведению.

В эти дни в доме царило необычайное возбуждение. Дело в том, что в Маунт Меллине должен был состояться бал — первый со времени смерти Элис. Целую неделю все разговоры в доме вертелись вокруг бала. Мне с трудом удавалось сосредоточить внимание Элвиан на уроках, и я постоянно натыкалась на Китти и Дейзи, вальсирующих в коридорах в объятиях друг друга.

Садовники трудились в эти дни, не покладая рук. Они должны были украсить бальный зал и гостиные цветами из оранжереи. У всех в доме прибавилось забот. Гостей ожидалось много, так как приглашения на бал были разосланы по всей округе.

— Я не понимаю, — сказала я Элвиан, — почему ты так взбудоражена, ведь ни ты, ни я на бал не идем.

— Когда моя мама была жива, у нас очень часто были балы, — заговорила Элвиан с мечтательным видом. — Она так любила их и так хорошо танцевала. Она всегда заходила ко мне перед балом показаться в своем бальном платье. Она была такая красивая… А потом она отводила меня в солярий, и я сидела там в нише за занавесками и смотрела вниз, на зал, через потайное окошко.

— Что за потайное окошко? — спросила я.

— А-а, вы не знаете, — она посмотрела на меня почти торжествующе. Я думаю, ей было приятно убедиться в том, что ее гувернантка, которая вечно поражается ее невежеству, может сама чего-то не знать.

— Я много чего не знаю об этом доме, — ответила резко. — Я, наверное, и трети его не видела.

— Да, вы не видели солярий, — согласилась она. — В этом доме несколько потайных окошек, или глазков. Ой, мисс, как же вы не знаете, что такое потайные окошки? Они есть во многих старинных домах. Даже в Маунт Уиддене есть одно. Мама мне рассказывала, что в старые времена, когда считалось, что дамам неприлично участвовать в пиршествах, они сидели около таких глазков в потолке или в стене и наблюдали за тем, как пируют мужчины. Смотреть им разрешалось, а присутствовать там было нельзя. В часовне у нас тоже есть что-то вроде такого потайного окошка. Оно выходит в маленькую потайную комнату за стеной часовни. Мы называем ее «тайник прокаженных». Им ведь нельзя было заходить в церковь, зато они могли подсматривать в глазок. Так вот, когда начнется бал, я пойду в солярий и буду смотреть оттуда вниз, на зал, где будут танцевать. Вы тоже должны пойти со мной, мисс, пожалуйста, давайте пойдем вместе!

— Посмотрим, — сказала я.

В день бала, когда начали прибывать гости, я не смогла удержаться и подошла к окну своей комнаты, чтобы полюбоваться на них. Подъездная аллея была забита экипажами, а платья, которые мне удалось увидеть, вызывали у меня приступ зависти.

Танцы должны были происходить в центральном холле, который в старину был пиршественным залом. Я заглянула туда днем по настоянию Китти, которая сказала мне:

— Вы обязательно должны посмотреть на эту красоту, мисс. Мистер Полгри там, как цербер, сторожит свои цветы. Он убьет нас, если с ними что-нибудь случится до приезда гостей.

И правда, зал был удивительно красив. Потолочные балки были увиты зеленью — по старому корнуэлльскому обычаю, как сообщила мне Китти, повсюду стояли горшки и кадки с цветами из оранжереи и огромные восковые свечи в старинных канделябрах. Я представила себе, как все это будет выглядеть вечером, когда свечи будут гореть, освещая танцующие пары в бальных туалетах и отражаясь в бриллиантовых украшениях дам.

Как мне хотелось быть среди них! Одной из этих дам в прекрасном вечернем платье с живыми цветами и драгоценностями… Китти начала кружиться по залу под воображаемую музыку, забыв обо всем вокруг, как и я, представляя себя на балу.

Нет, хватит об этом думать! Это глупо и унизительно. Выходит, я совсем не лучше Китти.

Я повернулась и вышла из зала, но в горле у меня был комок, и мне хотелось плакать.

В этот вечер Элвиан и я ужинали вместе в классной комнате. Ее отец был занят с гостями, поэтому она не могла ужинать с ним в малой столовой, как в обычные дни.