Таинственный остров (Перевод Салье М.А.) - Верн Жюль Габриэль. Страница 100

Наб проводил товарищей до излучины реки и, когда они перешли на другой берег, поднял мост. Колонисты условились, что сообщат о своем возвращении выстрелом из ружья. Услышав этот сигнал, Наб должен был восстановить сообщение между обоими берегами реки.

Путники направились прямо по дороге в гавань, к южному берегу острова. Им предстояло пройти всего три с половиной мили, но Гедеон Спилет и его товарищи потратили на это два часа. По пути они обыскали всю опушку леса как в более густой его части, так и со стороны болота Казарок, но не обнаружили никакого следа беглецов. Вероятно, последние, не зная в точности численности колонистов и их средств обороны, укрылись в наименее доступной части острова.

Придя в гавань Воздушного Шара, Пенкроф с величайшим удовлетворением увидел, что «Бонавентур» спокойно стоит на якоре в узкой бухте; впрочем, гавань Воздушного Шара была так хорошо укрыта среди высоких скал, что ее нельзя было обнаружить ни с моря, ни с суши, и только человек, находящийся в самой бухте или над нею, мог догадаться о ее существовании.

– Прекрасно! – сказал Пенкроф. – Эти негодяи еще не побывали здесь. Гады предпочитают прятаться в траве, и мы, очевидно, найдем их в лесу Дальнего Запада.

– Это большое счастье, – добавил Герберт. – Если бы они увидели «Бонавентур», то захватили бы корабль и убежали, а мы не могли бы еще раз побывать на острове Табор.

– Действительно, – ответил журналист, – было бы приятно доставить туда записку с указанием координат острова Линкольна и местонахождения Айртона, на случай, если «Дункан» вернется за ним.

– «Бонавентур» все еще здесь, мистер Спилет, – ответил Пенкроф. – Судно и его команда могут тронуться в путь по первому сигналу.

– Я думаю, Пенкроф, что это придется сделать сейчас же по окончании обследования острова. Возможно, что незнакомец, если нам только удастся его найти, сообщит нам много интересного об острове Линкольна и острове Табор. Вспомните, что он, и никто другой, написал ту записку, и ему, может быть, известно, вернется ли яхта.

– Тысяча чертей! – вскричал Пенкроф. – Кто же это может быть? Этот человек знаком с нами, а мы с ним незнакомы. Если это простой моряк, потерпевший кораблекрушение, то почему же он прячется? Мне кажется, мы порядочные люди, а общество порядочных людей никому не может быть неприятно. По доброй ли воле он сюда попал? Может ли он покинуть остров, если захочет? Здесь ли он еще? Или его уже нет?

Беседуя таким образом, Пенкроф и его товарищи поднялись на корабль и прошли по палубе «Бонавентура». Моряк случайно взглянул на битенг, вокруг которого был обмотан якорный канат, и вскрикнул:

– Черт возьми! Вот это здорово!

– Что такое, Пенкроф? – спросил журналист.

– А то, что этот узел завязан не моей рукой! И Пенкроф указал на веревку, которая привязывала канат к битенгу, чтобы он не размотался.

– Как не вашей рукой? – спросил Гедеон Спилет.

– Готов поклясться, что не моей. Это плоский узел, а я обычно завязываю две удавки [42].

– Может быть, вы ошиблись, Пенкроф?

– Я не ошибся, – настаивал моряк. – Рука делает это незаметно, сама собой, и рука не ошибается.

– Значит, пираты побывали на корабле? – спросил Герберт.

– Не знаю, – ответил Пенкроф. – Несомненно одно, что якорь «Бонавентура» поднимали и потом снова бросили его. Вот еще одно доказательство: канат якоря травили, и гарнитур [43]снят с того места, где канат трется об клюз. Говорю вам, кто-то пользовался нашим судном!

– Но если им пользовались пираты, они разграбили бы его или убежали.

– Убежали бы? Куда это? На остров Табор? – возразил Пенкроф. – Неужели вы думаете, что они отважились бы выйти в океан на судне с таким небольшим водоизмещением?

– К тому же пришлось бы допустить, что остров Табор им известен, – сказал Гедеон Спилет.

– Как бы то ни было, – продолжал моряк, – не будь я Бонавентур Пенкроф из Вайн-Ярда, если наш «Бонавентур» не поплавал без нас.

Моряк говорил так уверенно, что ни Гедеон Спилет, ни Герберт не решались его оспаривать. Судно, очевидно, не все время стояло на месте с тех пор, как Пенкроф привел его в гавань Воздушного Шара. Моряк нисколько не сомневался, что кто-то поднял якорь и потом снова опустил его на дно. Зачем было бы проделывать это, если корабль не сходил с места?

– Но как же мы могли не заметить «Бонавентур», когда он проходил мимо острова? – спросил журналист, которому хотелось выдвинуть все возможные возражения.

– Очень легко, мистер Спилет, – ответил моряк. – Достаточно выйти ночью, при хорошем ветре, и через два часа остров скроется из виду.

– В таком случае, – продолжал журналист, – объясните мне, с какой целью пираты могли воспользоваться «Бонавентуром» и почему, воспользовавшись им, они снова привели корабль в гавань?

– Эх, мистер Спилет, – ответил моряк, – отнесем это к прочим необъяснимым вещам и бросим об этом думать! Важно то, что «Бонавентур» с нами. К несчастью, если пираты возьмут его еще раз, он может не оказаться на месте.

– Может быть, было бы осторожнее отвести «Бонавентур» к Гранитному Дворцу? – сказал Герберт.

– И да и нет, но скорее – нет, – ответил Пенкроф. – Устье реки Благодарности – неподходящее место для корабля, и море там бурное.

– А что, если дотащить его по песку до самых Труб?

– Может быть, это будет правильнее, – сказал Пенкроф, – но раз мы должны покинуть Гранитный Дворец и отправиться в довольно продолжительную экспедицию, то, мне кажется, «Бонавентуру» будет безопаснее здесь. Лучше его оставить в бухте, пока остров не будет очищен от этих негодяев.

– Я тоже так думаю, – сказал журналист. – Здесь он, по крайней мере, не будет так страдать от дурной погоды, как в устье реки Благодарности.

– Ну, а что, если пираты вздумают еще раз посетить его? – сказал Герберт.

– Не найдя «Бонавентура» здесь, они быстро разыскали бы корабль в окрестностях Гранитного Дворца и захватили бы его в наше отсутствие, – ответил Пенкроф. – Я согласен с мистером Спилетом, что корабль следует оставить в гавани Воздушного Шара. Но когда мы вернемся, если нам не удастся освободить остров от негодяев, лучше будет отвести «Бонавентур» к Гранитному Дворцу и оставить его там на случай, если придется опасаться каких-либо неприятных посещений.

– Решено! Идем дальше! – сказал журналист.

Вернувшись в Гранитный Дворец, Пенкроф, Герберт и Гедеон Спилет сообщили инженеру о том, что произошло, и Сайрес Смит одобрил их решение. Он даже обещал Пенкрофу изучить участок пролива между островком и побережьем и выяснить, нельзя ли устроить там при помощи запруд искусственную гавань. Если это осуществимо, то «Бонавентур» будет всегда близко, на виду у колонистов, а в случае нужды его можно будет даже запереть.

В тот же вечер Айртону послали телеграмму с просьбой привести из кораля пару коз, которых Наб собирался выпустить на луга, покрывавшие плато. Как это ни странно, Айртон, вопреки своему обычаю, не подтвердил получения депеши. Инженер был очень удивлен. Могло случиться, что Айртона в это время не было в корале, а может быть, он даже возвращался в Гранитный Дворец. Действительно, после его ухода прошло два дня, а 10-го вечером или, самое позднее, 11-го утром он должен был вернуться.

Колонисты ждали, что Айртон покажется на плато Дальнего Вида. Наб с Гербертом даже отправились к мосту, чтобы опустить его, как только появится их друг. Но к десяти часам вечера стало ясно, что Айртон не придет. Колонисты решили послать вторую телеграмму с просьбой немедленно ответить.

Звонок в Гранитном Дворце молчал.

Колонисты сильно встревожились. Что случилось? Значит, Айртона не было в корале, а если он и находился там, то был лишен свободы передвижения? Следовало ли им идти в кораль в эту темную ночь?

Поднялся спор. Одни хотели идти, другие нет.

– Но, может быть, что-нибудь случилось с телеграфом и он не действует? – спросил Герберт.