Поцелуй русалки (ЛП) - Блазон Нина. Страница 34

Прежде чем снова отправиться в путь, он сунул Колянычу несколько монет, принял кружку водянистого кваса и выслушал пару фраз о городе, несколько слухов о Санкт-Петербурге и о царе, кое-какие замечания о множестве иностранцев, которые тут останавливались, прежде чем ехать дальше в сторону Невы. О Карпакове он спрашивать не стал, вряд ли Коляныч мог быть знаком с дворянином или знать, на каком постоялом дворе тот остановился. Там в любом случае гораздо лучше, чем здесь. Уже рассвело, когда он снова засобирался к церкви.

Навстречу ему попалась дюжина прихожан.

Прошла целая вечность, пока он, наконец-то, не обнаружил Елену. Она незаметно подождала на краю улицы, наблюдая за четырьмя дворянами, которые что-то бормотали, общаясь друг с другом, пока возвращались к своим лощадям. Иоганн прогулочным шагом прошел дальше к переулку, куда и свернул.

Вскоре подошла и Елена. Иоганн еще не успел задать вопрос, как она покачала головой.

— Боярина со шрамом не было, — тихо сказала она и, оглянувшись, вытащила Иоганна из тени стены.

Ее глаза блестели.

— Но я услышала кое-что другое. Пошли!

В следующий момент они снова оказались на улице. Елена прищурила глаза и, казалось, с облегчением обнаружила группу дворян. С ними стоял мужчина в длинном черном кафтане. На его голове красовалось нечто вроде мягко складывающейся шапочки. Иоганн знал, что это «скуфья» — знак того, что мужчина являлся священнослужителем, то есть попом.

— Мы следуем за ним, — прошептала Елена. — Он не из Есенгорода. Я слышала, как он разговаривал с каким-то мужиком из Москвы, — она сильно понизила голос и наклонилась так близко, что Иоганн в замешательстве почувствовал ее волосы на своей щеке. — Он также сказал: «Что это за царь? Немцами воспитан, сам немец и заставляет порядочных горожан одеваться, как еретикам».

Иоганн похолодел. Дядя Михаэль ему рассказывал, что в доме Карпакова жил поп — и одноглазый рабочий упоминал священнослужителя, который в Есенгороде говорил, что царь погибнет вместе со своим городом. Могло быть так, что Карпаков уже давно пребывал в Есенгороде?

— Хорошо, — сказал он. — Мы выясним, где у заговорщиков логово.

Удерживать мужчину в поле зрения оказалось непростым делом. Как тощая уличная кошка скользил он из тени в тень, проворно бежал по площадям и переулкам и неоднократно оглядывался, но Иоганна с Еленой не заметил. Вскоре они оказались в богатом квартале города. Там стояли высокие дома, построенные частично из камня, однако же, большинство домов были деревянными с такими крутыми крышами, что снег зимой с них соскальзывал. Некоторые здания возвышались на деревянных сваях, крытые лестницы вели в помещения. На стропилах и коньковом брусе распознавалась искусная резьба. Такой «деревянной вышивкой» Иоганн уже неоднократно восхищался. Не менее искусно украшалась и балюстрада.

Поп прошмыгнул через маленький двор и скрылся за дверью внутри дома. Иоганн и Елена остановились и спрятались возле стены. На город опустились вечерние сумерки. Дом стоял в конце улицы. На тяжелых деревянных стенах держалась выступающая вперед крыша.

Это был дом старца, знатного человека, любившего традиции. Над дверью красовался резной герб. Рыба с двумя птичьими крыльями.

— Карпаков не живет на постоялом дворе, — прошептал Иоганн. — Кто знает, сколько прошло времени, как он переехал сюда из Москвы.

— По всей вероятности, когда царь Петр начал строить новый город, — ответила Елена. Она неуверенно разглядывала окна. — Ты знаком с таким типом домов. Где живет хозяин?

— В доме, по крайней мере, восемь комнат, — пробормотал Иоганн. — Должно быть окно там, наверху — слева от конюшни.

Елена мрачно наблюдала за конюшней, возвышавшейся справа от главного здания.

— Можно перелезть через крышу конюшни.

Ее голос прозвучал измученно, и Иоганн осмелился взять ее за руку и удержать.

— Давай подождем до ночи, — произнес он тихо.

В помещении для гостей у Коляныча жались по углам нищенского вида путешественники. От разговора Иоганн увернулся, но схватил кружку кваса и кусок хлеба с салом, за которые Коляныч заломил безбожную цену, и ушел с Еленой в затхлую каморку. Там они улеглись, ожидая пока в доме стихнет шум, наконец, он замер, как последний удар старых курантов. Каморка погрузилась в странную тишину. Они уселись рядышком и шептались, обсуждая возможную стратегию.

Иоганн пальцем нарисовал поэтажный план дома, с которым был знаком по Москве, — старое, почтенное здание с большим помещением за входом и множеством маленьких комнат над ним.

— В одноэтажных домах здесь обычно помещается прислуга, — сказал он и показал на пару крошечных чуланов. — Хозяин спит в комнате рядом или над гостиной. Нам повезет, если Карпаков держит ее здесь.

— Мы ее найдем, — с пылающими от азарта щеками уверенно произнесла Елена.

Иоганн в очередной раз задался вопросом, как же он когда-то мог ее принять за грубоватого парня. Напряжение, исходящее от Елены, и чувство, что цель в пределах досягаемости, развеяли его усталость. Когда последний стук шагов уже давно отзвучал, она осмелилась подойти к двери, и сразу же дала обратный ход. Коляныч спал в конце коридора в своем кресле. Он так глубоко в него погрузился, что воротник его короткого кафтана наползал на уши. В дряблой руке лежал пистолет. Иоганн осторожно прикрыл дверь. При каждом шаге деревянные половицы скрипели ужасающе громко.

— Он охраняет своих гостей.

— Тогда пойдем через окно, — прошептала Елена.

Иоганн с трудом протиснулся в отверстие, стараясь не набить синяков и шишек на голове. Толстая дворовая собака, которой вменялось охранять участок, выглядела, будто только что скончалась от старости, и была, вероятно, глухой или больной.

Большая светлая луна украсила небо, ставшее не темно-синим, как осенью, и не черным, как зимой. Жирные крысы, с негодованием уставившиеся на обоих пешеходов, переваливались перед ними через дорогу.

Елена и Иоганн обошли сторожа и две фигуры, стоявшие под навесом и что-то бормотавшие. В некоторых домах в щелях между створками ставен еще мерцал свет. Им удалось, никого не побеспокоив, перебраться в нарядную часть города. Зловещим стражником в ночном небе возвышалась церковь. На пожарной каланче стояли дозорные, думавшие о своем, в следующий момент они увидели прошмыгнувшие через улицу фигуры.

В доме Карпакова свет не горел, но перед конюшней сидел холоп и спал, прислонившись к стене. Иоганн подозревал, что барин бы его поколотил, если бы узнал, как его охранник проспал. В вытянутой в длину конюшне шаркали копытами лошади. Иоганн смог их увидеть почти перед собой — темные, мутные тела и блестящие глаза.

— Какое окно находится в хозяйской спальне? — зашептала ему Елена.

Иоганн показал на окно над дальней частью конюшни. Елена кивнула, велела ему обождать, а сама, крадучись, пробралась через двор. Бесшумным движением она взлетела на конюшню, прошла по крыше и поднялась на цыпочки. Сжав от волнения зубы, Иоганн следил, как она всматривалась в окно. Луна отбросила ее тень на деревянные ставни, которые она осторожно раскрыла. Потом полезла обратно и одним прыжком снова оказалась внизу здания. Они поспешно ушли.

— Эта комната пустая, — прошептала Елена. — Насколько я смогла разглядеть в лунном свете, там чулан, в котором стоит много ящиков. Думаю, Карпаков готовится к отъезду.

— А в комнате никого нет?

Она покачала головой.

— Прекрасная возможность туда попасть, — она схватила кушак и развязала мешочек, в котором находилась окрашенная жемчужина. — Здесь!

— Что должен делать я?

— Настоящая жемчужина лежит в закрытом сундуке. Ты сможешь его открыть, кроме того, ты сильнее меня. Я буду на шухере. Если что-то пойдет не так, выпущу лошадей из конюшни. Когда люди думают, что вор крадет лошадей, то не интересуются тем, что происходит в доме. И, наконец, — промелькнула ее улыбка, — я бегаю быстрее тебя и быстрее уйду от погони.