Король крыс - Клавелл Джеймс. Страница 37

Питер Марлоу покачал головой. Столько цифр, столько денег и столько удовольствия. Только что они просто разговаривали с корейцем, и тут же он получает сто десять долларов, надо, правда, отдать два доллара. Сто восемь долларов достались так просто. «Ну и ну! – подумал он ликующе. – Это двадцать с лишним кокосовых орехов или куча яиц! Мак! Теперь-то мы сможем достать еды для тебя. Яйца! Яйца – это вещь!»

Вдруг он услышал голос своего отца, услышал так ясно, как будто тот стоял рядом. Даже увидел его, коренастого, с хорошей выправкой, в форме королевского военно-морского флота: «Послушай, сынок. Существует такая вещь, как честь. Если ты имеешь дело с человеком, говори ему правду, и тогда он будет вынужден говорить тебе правду, или у него нет чести. Защищай другого так, как он, по твоему мнению, стал бы защищать тебя. А если у человека нет чести, не имей с ним дела, потому что он опозорит тебя. Помни, есть люди благородные, но есть и нечестные. Есть честные деньги, но есть и грязные».

«Но это не грязные деньги, – услышал он свой ответ. – Кинг ведь объяснил, что это не так. Его приняли за болвана. Он оказался умнее их».

«Верно. Но бесчестно продавать собственность человека, называя ему цену значительно меньшую, чем та, за которую она фактически продана».

«Да, но...»

«Не существует никаких „но“, сынок. Верно, честность бывает разная. Но человек может иметь только один кодекс чести. Поступай, как считаешь нужным. Ты волен выбирать. Некоторые вещи человек должен решать для себя сам. Иногда тебе приходится приспосабливаться к обстоятельствам. Но из любви к Господу береги себя и свою совесть, никто больше сделать это не в состоянии, и знай, что безнравственное решение в определенный момент может убить быстрее пули».

Питер Марлоу понимал значимость этих денег и представил, что они могут купить на них, он. Мак и Ларкин. Он подвел итоги, и стрелка весов явно склонилась в одну сторону. Деньги по справедливости принадлежали Праути и его группе. Вероятно, часы были единственной их вещью. Возможно, из-за украденных денег Праути и его группа, из которой он никого не знал, умрут. Все из-за его жадности. На другой чаше весов был Мак. Ему срочно была нужна помощь. И Ларкину тоже. И мне самому. И мне самому тоже. Он вспомнил слова Кинга: «Не следует принимать подачки», а он принимал их. Много раз. Что же делать, милый Боженька, что же делать? Но Бог молчал.

– Спасибо. Спасибо за деньги, – сказал Питер Марлоу. Он спрятал их. И чувствовал, как они жгли его.

– Благодарить не за что. Вы их заработали. Они ваши. Вы работали ради них. Я вам ничего не дарил.

Кинг ликовал, и радость его притупила отвращение Питера Марлоу к себе.

– Ну вот, – предложил Кинг, – нам надо отпраздновать первую совместную операцию. С моими мозгами и вашим знанием малайского. Мы еще с вами поживем! – И Кинг пожарил несколько яиц.

Пока они ели, Кинг рассказал Питеру Марлоу, что он послал ребят купить дополнительные запасы еды, когда услышал, что Иошима обнаружил приемник.

– В этой жизни нужно уметь рисковать, Питер. Определенно нужно. Я предвидел, что япошки на некоторое время сделают жизнь трудной. Но только для тех, кто не готов оценить положение. Посмотрите-ка на Текса. У несчастного сукина сына нет денег даже на какое-то поганое яйцо. Взгляните на себя и Ларкина. Если бы не я. Мак бы по-прежнему мучился, бедняга. Я, конечно, рад помочь. Люблю помогать друзьям. Человек должен помогать друзьям, или все это не имеет смысла.

– Я думаю так же, – ответил Питер Марлоу. Что за ужасные вещи приходится говорить. Слова Кинга задели его; он не понимал, что американцы в некоторых вопросах также примитивны, как и англичане. Американец гордится своим умением делать деньги, это справедливо. Англичанин, подобный Питеру Марлоу, будет горд умереть за свой флаг. Это тоже верно.

Он поймал взгляд Кинга, брошенный в окно, и заметил, как он прищурил глаза. Проследив за его взглядом, он увидел какого-то человека, идущего по тропинке. Человек вышел на свет, и Питер Марлоу узнал его. Полковник Семсен. Когда Семсен увидел Кинга, то дружески помахал рукой.

– Добрый вечер, капрал, – сказал он и пошел дальше мимо хижины.

Кинг отсчитал девяносто долларов и протянул их Питеру Марлоу.

– Сделайте мне одолжение, Питер. Добавьте к этой сумме десятку и отдайте их тому парню.

– Семсену? Полковнику Семсену?

– Конечно. Отыщите его наверху за углом тюрьмы.

– Дать ему деньги? Так вот просто? Но что я ему скажу?

– Скажите ему, что это от меня.

«Боже мой, – остолбенел Питер Марлоу, – неужели Семсен состоит на содержании? Не может быть!»

– Я не могу этого сделать. Ты мой друг, но я не могу подойти к полковнику и сказать: вот сто баксов от Кинга. Не могу!

Кинг насквозь видел своего друга. «Господи, Питер, – думал он, – ты такой ребенок». Потом добавил: «Да пошел ты к черту!» Но отказался от последних слов и обругал себя. Питер – единственный человек в лагере, которого он хотел видеть своим другом, единственный человек, который был ему нужен. Поэтому он решил преподать ему жизненные уроки. Уроки будут суровыми. Питер, дружище, они могут доставить тебе много огорчений, но если я хочу сломать тебя, я должен научить тебя жить. Ты выживешь и будешь моим партнером.

– Питер, есть ситуации, когда вам нужно доверять мне. Я никогда не подставлю вас. До тех пор пока вы мне друг, верьте мне. Если не хотите быть мне другом, тогда другое дело. Но я хочу, чтобы вы были моим другом.

Питер Марлоу чувствовал, сейчас настал еще один критический момент. Поверить – и взять деньги или оставить их и уйти.

Человек всегда стоит на распутье. И не в одиночку, если только он действительно человек. Всегда есть кто-то еще, кто тоже висит на волоске. Он понимал, что своим отказом подвергает риску жизнь Мака и Ларкина вместе со своей собственной. Без Кинга они так же беззащитны, как и любой другой человек в лагере; без Кинга не будет вылазки в деревню, ведь он никогда не рискнет пойти туда в одиночку, даже за приемником. Однако он отказывается от семейных традиций и делает бесполезной прожитую жизнь. Семсен – крупный кадровый офицер, человек из привилегированного класса, с большими возможностями и средствами, а Питеру Марлоу суждено было родиться офицером, как и его отцу до этого и его сыну после него, а такое обвинение никогда не будет забыто. Если же Семсен куплен, то все, во что он верил, потеряет свою ценность.

Питер Марлоу видел себя со стороны, когда взял деньги, вышел в ночь, пошел по тропинке, нашел полковника Семсена и услышал его голос:

– Привет, вы ведь Марлоу, не так ли?

Он увидел себя, протягивающего деньги.

– Кинг просил отдать это вам.

Он видел, как загорелись слезящиеся глаза, когда Семсен жадно пересчитал деньги и засунул их в карман изношенных брюк.

– Передайте спасибо, – услышал он шепот Семсена, – и скажите, что я задержал Грея на час. Но ведь этого времени хватило, правда?

– Хватило. Вполне хватило. – Потом услышал свой голос:

– В следующий раз задержите его подольше или дайте знать, тупица!

– Я задержал его сколько мог. Скажите Кингу, что виноват. Действительно виноват, это не повторится. Обещаю. Послушайте, Марлоу. Вы же знаете, как это иногда получается. Трудновато.

– Я скажу ему, что вы просите прощения.

– Да, да, спасибо, спасибо, Марлоу. Я завидую вам, Марлоу. Находиться в таком близком знакомстве с Кингом. Вы счастливчик.

Питер Марлоу вернулся в хижину американцев. Кинг поблагодарил его, он поблагодарил Кинга и вышел в ночь.

Он нашел какой-то маленький бугорок недалеко от проволочной ограды, и ему захотелось оказаться в своем «Спитфайере», в одиночку взмывающем в небо все выше, и выше, и выше, туда, где все ясно и безупречно, где нет мерзких людишек – подобных мне, – где жизнь чиста и где можно разговаривать с Богом, либо самому быть одним из богов, не стыдясь этого.

Глава 13

Питер Марлоу лежал на койке, нежась в полусне. Вокруг него просыпались, поднимались с коек, выходили облегчаться, готовились к выходу на работы, сновали туда-сюда. Майк уже обихаживал свои усы, пятнадцать дюймов от кончика до кончика: он поклялся, что не сбреет их, пока он не окажется на свободе. Барстерз стоял на голове, выполняя гимнастику йоги, Фил Минт ковырял в носу, уже началась играв бридж, Рейлинс распевал, Майнер играл гаммы на своей деревянной клавиатуре, Чаплин Гровер пытался каждому поднять настроение, а Томас чертыхался из-за того, что завтрак запаздывал.