Король крыс - Клавелл Джеймс. Страница 35

Кинг наклонился и шлепнул ладонью по лодыжкам, облепленным москитами. «Вот это лучше, приятель, – подумал он. – Давай-ка посмотрим. Две тысячи будет много. Тысяча восемьсот в самый раз. Тысяча пятьсот неплохо».

– Кинг просит тебя подождать, – перевел Питер Марлоу. – Он должен посоветоваться с ничтожным человеком, который хочет так дорого продать тебе этот товар.

Кинг залез в окно и прошел для проверки через всю хижину. Макс был на месте. Дино около тропинки следил за одной стороной. Байрон Джонс III – за другой.

Он нашел потного от волнения майора Праути в тени соседней хижины.

– Прошу прощения, сэр, – горестно прошептал Кинг. – Парень совсем не проявил интереса.

Беспокойство Праути усилилось. Он должен продать. «Господи, – подумал он, – вот уж не везет. Мне любым путем нужно достать денег».

– Сколько он предлагает?

– Мне удалось уговорить его на четыреста долларов.

– Четыреста долларов! Да всякий знает, что «Омега» стоит по меньшей мере две тысячи.

– Сожалею, но дело обстоит именно так. Он, кажется, подозревает, что это не настоящая «Омега».

– Он спятил. Конечно же, это «Омега».

– Виноват, сэр, – сказал Кинг несколько более холодно. – Я только сообщил вам...

– Это моя вина, капрал. Я не хотел срываться на вас. Эти желторожие ублюдки все одинаковы.

«Что же мне теперь делать? – спрашивал сам себя Праути. – Если я не продам их через Кинга, мы их вообще не сможем продать, а группе нужны деньги, и вся наша работа пойдет насмарку. Что же мне делать?»

Праути минуту подумал и сказал:

– Посмотрите, что еще можно сделать, капрал. Я не могу отдать меньше, чем за тысячу двести. Просто не могу.

– Хорошо, сэр. Но не думаю, что смогу выторговать больше, но постараюсь.

– Вы славный малый. Я полагаюсь на вас. Я бы не отдал их так дешево, но так не хватает еды. Вы знаете, как обстоят дела.

– Да, сэр, – вежливо согласился Кинг. – Я постараюсь, но боюсь не в состоянии заставить так поднять цену. Он говорит, что китайцы сейчас покупают не так, как раньше. Но я сделаю все, что смогу.

Грей увидел Торусуми, шагающего по лагерю, и понял, что скоро наступит нужный момент. Он долго ждал, а сейчас наступило его время. Он встал, вышел из хижины, подтянул свою нарукавную повязку и поправил фуражку. Других свидетелей не надо, хватит и того, что скажет он. И он пошел один.

Его сердце радостно билось. Так было всегда, когда он готовился кого-то арестовать. Он прошел мимо ряда хижин и спустился по ступенькам на главную улицу. Ему предстоял долгий путь в обход. Он выбрал его намеренно, зная, что Кинг расставляет вокруг часовых, когда занимается своими делишками. Но Грей знал, где они сидят, и знал, где можно пройти через человеческое минное поле.

– Грей!

Он обернулся. К нему приближался полковник Семсен.

– Слушаю, сэр!

– Грей, рад вас видеть. Как дела?

– Прекрасно, благодарю вас, сэр, – ответил он, удивленный таким дружеским обращением. Вопреки своему желанию уйти, он был в немалой степени польщен.

Полковник Семсен занимал особое место в планах Грея на будущее. Семсен был штабным офицером, но не простым, а настоящим – из военного министерства. И с очень хорошими связями. Такой человек мог оказаться более чем полезным – позднее. Семсен состоял при Генеральном штабе на Дальнем Востоке и отвечал за какие-то непонятные, но важные дела. Он был знаком со всеми генералами и рассказывал о том, как развлекал их в своем имении в Дорсете, и как выезжал на охоту, и какие вечеринки на открытом воздухе они закатывали, и какие охотничьи балы! Человек, подобный Семсену, возможно, мог бы помочь Грею улучшить его послужной список. И его положение.

– Хочу поговорить с вами. Грей, – сказал Семсен. – У меня есть мысль, над которой стоит поработать. Вы знаете, я собираю официальную историю этой военной кампании. Конечно, – добавил он добродушно, – формально она еще не принята, но кто знает, может быть, станет такой. Вы же знаете, генерал Сонни Уилкинсон отвечает за архивную работу в Военном министерстве, и я уверен, Сонни заинтересуется ее изложением с места событий. Может быть, вам будет интересно проверить для меня несколько фактов. Относительно вашего полка.

«Интересно, – думал Грей. – Интересно! Я бы все отдал за это. Но не сейчас».

– С радостью, сэр. Я польщен, что вы так высоко цените мои суждения. Может быть, завтра? После завтрака.

– Ох, – отозвался Семсен. – Я надеялся, мы немного поговорим сейчас. Ну ладно, в другой раз я дам вам знать...

И Грей инстинктивно почувствовал, что другого раза не будет. Семсен нечасто разговаривал с ним раньше. «Может быть, – отчаянно подумал Грей, – поговорить сейчас, хоть что-нибудь сказав ему, заинтересовать. Я еще успею поймать их. Сделки иногда совершаются часами. Стоит рискнуть!»

– Буду рад поговорить сейчас, если вы желаете, сэр. Но не слишком долго, если вы не против. У меня немного болит голова. Несколько минут, если вы не возражаете.

– Хорошо. – Полковник Семсен был очень доволен. Он взял Грея под руку и повел его в сторону своей хижины. – Вы знаете. Грей, ваш полк был одним из моих самых любимых. Отлично нес службу. Вы получили благодарность в приказах, не так ли? В Кота Бару?

– Нет, сэр.

«Бог мой, – думал он, – я должен был получить. Не было времени посылать представления на награды. Я не более других имел право на награду». Он и вправду так считал. Много людей заслуживали «Крест ордена Виктории» и никогда не получали даже благодарности в приказе. До сих пор.

– Никогда нельзя загадывать. Грей, – сказал Семсен. – После войны мы, возможно, на многое будем смотреть по-другому.

Он усадил Грея.

– Итак, каким было положение на фронте, когда вы прибыли в Сингапур?

– Я с сожалением должен сообщить своему другу, – переводил Питер Марлоу слова Кинга, – что ничтожный владелец часов посмеялся надо мной. Самое меньшее, на что он согласен, – это две тысячи шестьсот долларов. Мне очень стыдно говорить тебе об этом, но ты мой друг. Я обязан сообщить тебе это.

Торусуми был явно раздосадован. При помощи Питера Марлоу они поговорили о погоде и о недостатке еды, и Торусуми показал им потрескавшуюся и потрепанную фотографию своей жены и троих детей, немного рассказал о своей жизни в деревне недалеко от Сеула, о том, как он зарабатывал на жизнь крестьянским трудом, хотя у него младшая университетская степень, о том, как он ненавидит войну. Он рассказал, как ненавидит японцев, как все корейцы ненавидят японских хозяев. Корейцам даже не разрешают служить в японской армии. Они считаются людьми второго сорта, не имеют права голоса и могут быть избиты по прихоти самого захудалого японца.

И так они говорили, пока наконец Торусуми не встал. Он забрал винтовку у Питера Марлоу, который все время держал ее, поглощенный мыслью о том, что она заряжена, и о том, насколько просто было бы убить. Но для чего? И что тогда?

– Я сделаю моему другу последнее предложение, мне не нравится, что ты уйдешь с пустыми руками этой вонючей ночью. Поговори еще раз с жадным владельцем этих ничтожных часов. Две тысячи сто!

– Но, уважая моего друга, я должен напомнить ему, что ничтожный владелец часов – полковник. Он сказал, что согласен только на две тысячи шестьсот. Я знаю, ты не хочешь, чтобы он презирал меня.

– Верно. Но из уважения я бы предложил ему не отказываться от последнего предложения, сделанного в знак истинной дружбы, после которого я сам остаюсь без прибыли. А потом, мы даем ему возможность пересилить свое упрямство.

– Я постараюсь, ведь ты мой друг.

Кинг оставил Питера Марлоу и корейца вдвоем. Шло время, они ждали. Питер Марлоу выслушал рассказ о том, как Торусуми силой забрали на службу в армию и как он не любит войну.