Сёгун - Клавелл Джеймс. Страница 261

Он опять спустился вниз, но сон не шел. В полдень прибыли серые, и в сопровождении большого эскорта он поехал в замок. Они петляли по городу, миновали место казней, где все еще стояло пять крестов, – у каждого креста по два человека с копьями, людей все еще привязывали и снимали, толпа внимательно наблюдала за происходящим. Блэксорн вновь пережил агонию и страх того нападения, ощущение руки на мече, прикосновение кимоно… Присутствие вассалов не уменьшило ужаса от этого воспоминания.

Серые провели его в ту часть замка, где раньше жил Торанага, – он посетил ее впервые. Теперь здесь жили Киритсубо и госпожа Сазуко с ребенком, здесь же помещались и оставшиеся самураи Торанаги. Блэксорн принял ванну и переоделся в приготовленную для него одежду.

– Госпожа Марико здесь?

– Нет, господин, извините, – ответил ему слуга.

– Тогда где мне ее найти? У меня для нее срочное сообщение.

– К сожалению, Анджин-сан, я не знаю. Прошу меня извинить.

Никто из слуг не мог ему помочь. Все говорили: «Извините, я не знаю».

Блэксорн оделся, полистал словарь, вспоминая ключевые слова, которые могли понадобиться, и готовясь как можно лучше их использовать, потом вышел в сад понаблюдать, как растут камни, – но они и не думали расти… Он пересек внутренний ров – везде горели факелы. Отбросив все свои страхи, он сошел с моста. Многочисленные гости, окруженные серыми, направлялись в ту же сторону, – чувствовалось, что все украдкой наблюдают за ним… Уже почти автоматически он миновал последнюю опускную решетку. Серые провели его по лабиринту переходов к огромной двери и оставили перед ней. Его самураи отошли к другой стороне двери и остались ждать вместе с другими охранниками, а он прошел внутрь… То, что он увидел, поразило бы кого угодно.

Огромный зал, высокие, с золотыми украшениями потолки, колонны под золочеными панелями на стропилах из редких пород отполированного дерева, роскошные шелковые драпировки на стенах… Нарядные, одетые по всей форме самураи – их было не менее пятисот – со своими дамами заполняли помещение. Дамы, в великолепных кимоно, под зонтиками самых фантастических оттенков, похожи были на яркие экзотические цветы. Аромат их духов тонко сочетался с благовониями драгоценных древесных форм, клубившимися в изящных настенных курильницах. Глаза Блэксорна пытались найти среди этой массы людей Марико, или Ябу, или хоть какое-нибудь знакомое лицо, но никто ему не попадался. По одной стороне стояла очередь гостей, ждавших возможности поклониться перед возвышением в дальнем конце зала, где стоял важный придворный чин – сам принц Огаки Такамото. Блэксорн узнал Ишидо – высокого, худого, с царственной осанкой, – тоже стоявшего у возвышения, и живо вспомнил ослепляющую силу удара по лицу и собственные пальцы, вцепившиеся в горло…

На возвышении в одиночестве, удобно расположившись на подушке, сидела госпожа Ошиба. Даже на таком расстоянии Блэксорн обратил внимание на ошеломляющее богатство ее кимоно – редчайшего темно-голубого шелка, расшитого золотыми нитями. «Высочество» – так называл ее Урага, с опаской рассказывая ему во время поездки о ней и ее истории. Теперь он мог видеть ее воочию: легкая, почти девичья фигура, белая светящаяся кожа, черные глаза кажутся огромными под изогнутыми, искусно подведенными бровями, блестящие волосы уложены в виде крылатого шлема…

Процессия гостей продвигалась вперед. Блэксорн устроился в стороне, в самом светлом месте, на голову возвышаясь над окружающими его гостями. Вежливо отступив в сторону, чтобы дать дорогу другим гостям, он заметил, что глаза Ошибы снова направлены в его сторону. Теперь и Ишидо смотрел на него. Ошиба и Ишидо что-то сказали друг другу, задвигался трепетный веер… Блэксорн неловко направился к стене, чтобы быть менее заметным, но серые преградили ему дорогу.

– Дозо. – Самурай вежливо показал на очередь.

– Хай, домо. – Блэксорн присоединился к очереди. Те, кто стояли впереди и сзади него, кланялись, он отвечал на их поклоны. Постепенно гул голосов затих и совсем замер – все смотрели на него. Дамы и самураи смущенно уступили ему дорогу. Между ним и возвышением не осталось уже никого… Мгновение Блэксорн был неподвижен – и вот в напряженном молчании выступил вперед. Перед самой платформой он стал на колени и чопорно поклонился, один раз – Ошибе и один раз – Ишидо: он видел, что так делали все. Поднимаясь, он больше всего боялся, что упадут его мечи или он поскользнется и опозорится, но все прошло, слава Богу, удачно и он стал уже отходить в сторону.

– Подождите, пожалуйста, Анджин-сан. – Это произнесла Ошиба.

Блэксорн остановился. Ее сияние, казалось, увеличилось и она стала еще женственнее. Он чувствовал необычайную чувственность, исходящую от нее, хотя она, казалось, вовсе об этом не заботилась.

– Говорят, вы знаете наш язык? – Ее голос звучал необыкновенно интимно.

– Прошу извинить меня, ваше высочество, – начал Блэксорн, используя свой проверенный временем запас выражений и слегка, запинаясь, так как очень нервничал, – простите, но я вынужден употреблять только короткие фразы и почтительно прошу вас обращаться ко мне с самыми простыми словами, чтобы я имел честь понять вас. – Он заметил, что всеобщее внимание сосредоточилось на них и что Ябу пробирается к нему, осторожно раздвигая толпу, – Могу я почтительно поздравить вас с днем рождения и молиться, чтобы вы счастливо прожили еще тысячу лет?

– Это не очень простые слова, Анджин-сан, – госпожа Ошиба была поражена.

– Прошу меня извинить, ваше высочество, я учил их всю прошлую ночь. Все ли я правильно сказал?

– Кто учил вас этому?

– Урага-нох-Тадамаса, мой вассал.

Она нахмурилась, потом взглянула на Ишидо, который наклонился вперед и заговорил так быстро, что Блэксорн не уловил ничего, кроме слова «стрелы».

– А, это тот отступник, христианский священник, которого убили прошлой ночью на вашем корабле?

– Простите, ваше высочество?

– Самурай, которого убили стрелой прошлой ночью на корабле.

– Да, это он, – ваше высочество, – Блэксорн взглянул на Ишидо, потом снова на нее. – Прошу меня извинить, ваше высочество, не разрешите ли вы приветствовать господина генерала?

– Да, разрешаю.

– Добрый вечер, господин генерал, – Блэксорн был заученно вежлив, – В прошлую встречу я был очень не в себе. Весьма сожалею.

Ишидо небрежно ответил на поклон:

– Да, помню. Вы были весьма невежливы. Надеюсь, вы не выйдете из себя и не выкинете ничего такого сегодня вечером.

– Я был очень не в себе той ночью, прошу меня извинить, – повторил Блэксорн.

– А что, такие вспышки безумия обычны среди чужеземцев?

Такая грубость по отношению к гостю, при посторонних, была очень плохим признаком. Глаза Блэксорна на миг обратились к госпоже Ошиба, он увидел в них удивление и решил рискнуть:

– Ах, господин генерал, вы в значительной степени правы. Чужеземцы всегда немного сумасшедшие. Но, простите, теперь я самурай, хатамото, и это большая, очень большая честь для меня. Я больше не чужеземец.

Он заговорил тем голосом, каким привык командовать с юта, и голос этот, без особых усилий с его стороны, заполнил всю комнату. – Теперь я понял правила хорошего тона самураев – и немного Бусидо. И ва. Прошу прощения, я больше не варвар. – Последнее слово он произнес как вызов, без страха: он знал, что японцы понимают толк в мужестве и гордости и уважают эти качества. Ишидо засмеялся.

– Так, самурай Анджин-сан. – Казалось он развеселился. – Я принимаю ваши извинения. Слухи о вашей смелости верны. Хорошо, очень хорошо. Я тоже прошу прощения. Ужасно, что эти презренные ронины смогли сделать такое – вы меня понимаете? Это ночное нападение…

– Да, господин, понимаю. Очень плохо. Погибло четыре человека. Один из них – мой, трое – серые.

– Это плохо, очень плохо. Не беспокойтесь, Анджин-сан. Больше этого не будет. – Ишидо задумчиво осмотрел зал, и все хорошо поняли, что он имел в виду. – Я отдал приказы охране, понимаете? Очень хорошей охране. Никаких нападений. Ни с какой стороны. Теперь вас будут очень хорошо охранять. В замке совершенно безопасно.