Никогда не было, но вот опять. Попал 2 (СИ) - Борков Алексей Николаевич. Страница 21

Чего это он испугался? Наверное, вспомнил, что я в прошлый раз вел себя как не совсем адекватный человек и, услышав слова про непонятную «социальную ответственность», решил, что я снова слегка поехал крышей.

— А! Не обращайте внимания, это просто неловкая шутка. Девицы нужны сравнительно молодые, прагматичные и в отношении мужчин опытные, но не проститутки. Лучше всего, на мой взгляд, подойдут молодые еврейские вдовы.

Услышав это, Гуревич возмущенно вскинулся, но я остановил его жестом:

— Успокойтесь, Михаил Исаакович! И позвольте объясниться. Мои слова вовсе не означают, какого либо унижения ваших соплеменниц, а скорее даже наоборот. Вы же не будете отрицать, что евреи люди довольно талантливые? Не будете. Что процент образованных людей среди евреев гораздо выше, чем среди остальной части населения империи, тоже не отрицаете? Не отрицаете. Согласитесь, что все это в известной мере относится и к женщинам.

Гуревич несколько озадаченно поглядел на меня и согласно кивнул. А я продолжал распинаться.

— А теперь представьте себе, молодую бездетную вдову, живущую в захолустье, да еще в черте оседлости. Какие у нее перспективы? Только безрадостно увядать. Но она образованна, умна и ей уже наверняка осточертели и родственники покойного мужа и даже какой ни будь старый пейсатый вдовец, за которого ее хотят сплавить. И тут вы с предложением, пусть несколько сомнительным, но сулящем надежду.

— А если женщина не слишком молода? — С задумчивой заинтересованностью спросил Михаил Исаакович.

Чего это он? Никак родственницу хочет пристроить? А ведь точно. Надо с ним поосторожней быть. На всякий случай спросил:

— Не слишком молода — это в годах сколько будет?

— Тридцать два года ей.

— Петь умеет?

— Напевает что-то, когда работает, я не особо прислушивался, но ругается громко.

— Понятно. Приглашайте, глянем.

— Сейчас Илья музыканта приведет и за ней сходит. А вон уже идут.

Вошел Илья, и завел молодого лохматого парня, который нес футляр со скрипкой.

— Илюша позови сюда тетю Сару, скажи, что с ней один человек поговорить хочет.

Илья бросил на меня заинтересованный взгляд, кивнул дядюшке и вышел.

— Вот господин Бендер — это Моня Поляков. Моня это господин Бендер! Он хочет послушать, как ты играешь.

Парень достал скрипку, смычок и уставился на меня.

— Что сыграть?

— Что тебе больше всего нравится то и сыграй.

Парень, прикрыл глаза, постоял так секунд тридцать и заиграл, что-то не слишком веселое. В музыке я совершенно не смыслю, но мне понравилось. Послушав минуты две, остановил его, сказав:

— Ясно! А теперь, что-нибудь веселое.

Тот чуть презрительно скривился, но подчинился и выдал вполне приличную легкую музыку. Это я послушал подольше и, снова остановив музыканта, спросил:

— Моня — это для своих, а как мне тебя называть?

Вопрос застал парня врасплох и он растерянно посмотрел на Гуревича. Тот, слегка поморщившись, сказал:

— Моисей его зовут.

Я скептически оглядел парня с головы до ног:

— Ну, на Моисея он пока не тянет. Иммануил…. Нет, тоже не то. Эммануэль! Эммануэль, пожалуй, подойдет. Ну что Моня-Эммануэль сам-то музыку сочиняешь или только чужое наигрываешь.

От этого наглого наезда парень окончательно стушевался и покраснев выдавил:

— Сочиняю.

— Отлично! Еслия напишу тебе стихотворный текст, ты из него песню сделаешь?

— Не знаю.

— Вот те на! Почему не знаешь?

— Не каждый стих можно на музыку положить. Иной и прочитать-то трудновато, а не то, что спеть.

— Гм… Резонно. Ну что ж Михаил Исаакович, музыкальный руководитель нашего предприятия есть. Осталось остальных найти. А кстати где ваша протеже?

— Сейчас подойдет. Вы бы господин Бендер отослали куда ни будь своего Тора. А то вдруг покупатели захотят зайти, а салон закрыт.

— И то верно.

Я встал и прошел в торговый зал, где Илья о чем-то расспрашивал Митьку. Увидев меня, он замолчал.

— Тор, я тут немного застрял, иди, погуляй с ребятами.

Тот, молча, кивнул и, дружески похлопав по плечу Илюшу, вышел наружу. Не понял? Митьку не так легко разговорить, а этот с ним о чем то чирикал. Ладно, не буду ломать голову, спрошу у Тора, что этому Илюше от него надо. А к этому молодому еврейчику видимо стоит присмотреться повнимательней.

Вернувшись в кабинет ювелира, увидел кроме Миши и Мони, даму в черном платье, которое выгодно подчеркивало чуть полноватую, но достаточно стройную фигуру. Темно-карие глаза дамы внимательно оглядели меня и легкая улыбка, мелькнула на ее несколько увядшем, но все еще привлекательном лице. Похоже, дамочка разглядела мою наклеенную бороду и бутафорские усы и это ее позабавило.

— Господин Бендер это моя сестра — Сара. Сара я про господина Бендера тебе уже раньше рассказывал.

Глаза дамы при этих словах изумленно округлились и она, еще раз внимательно, осмотрела меня.

— Мадам…. — Я чуть наклонил голову в имитации поклона.

— Серафима Исааковна. Сара это домашнее имя. Так вот вы каков, господин Бендер. Очень сильное впечатление вы произвели на моего брата в свой прошлый визит.

— Это было небольшое недоразумение, Серафима Исааковна, но к счастью мы с Михаилом Исааковичем преодолели наши разногласия и почти добились консенсуса.

— Отрадно слышать. Но брат сказал, что вы хотели меня видеть?

— Дело в том, любезнейшая Серафима Исааковна, что я предложил вашему брату организовать в городе нечто вроде парижского «Кафе-шантан», чтобы скрасить досуг состоятельных горожан, ну заработать немного. Для этого нам нужен персонал: музыканты певцы, танцовщицы. Музыканта мы, можно сказать, нашли, вот он перед вами.

— Моня? — Удивилась женщина.

— Ошибаетесь, Серафима Исааковна. Не Моня! Моня — это в прошлом, а сейчас перед вами Эммануэль. Как твоя фамилия Моня?

— Поляков. — Пробормотал тот совершенно сбитый с толку.

— Эммануэль Поляков. — Покатал я на языке это словосочетание.

— Нет. Поляков не годится. Как-то не звучит. Как вам фамилия Макрон? — Выдвинул я привычное.

— Нет Макрон — это не для него. — Включилась в веселье женщина. — Как-то грубовато. Что-то другое нужно более изящное. Лебедь? Лебедев? Нет. Лебединский! Моня как тебе — Эммануэль Лебединский.

— А что! Композитор Эммануэль Лебединский! Звучит! Ну, ты как Моня, согласен стать Эммануэлем Лебединским? — Спросил я, вконец, смутившегося парня.

— А куда ему деваться. — Заключил спор Михаил Исаакович. — А ты знаешь Сара, кого господин Бендер хочет пригласить танцевать и петь?

— И кого же? — все еще улыбаясь, спросила женщина.

— Молодых еврейских вдов, живущих в черте оседлости.

— Кого? Еврейских вдов? Да еще из черт оседлости? — Искренне удивилась женщина и рассмеялась.

— Вы господин Бендер, наверное, плохо в школе учились? — Смеясь, спросила она.

— Ну не то, чтобы совсем плохо, но знаниями не блистал. А в чем собственно дело?

— Видите ли, господин Бендер …, кстати, ведь это еврейская фамилия?

— Возможно, но как это относится к делу набора девиц в кордебалет?

— Вы, похоже, ничего не знаете о порядках в еврейских общинах, но это полбеды. Хуже то, что вы плохо разбираетесь в географии. — Язвительно улыбаясь мадам, смотрела на меня как на нашкодившего кота.

— А география то тут причем? — Несколько поднапрягшись, спросил я. Что-то мне подсказывало, что сейчас меня будут макать носом в лужу. Реноме крутого и очень опасного парня мне тут никак не поможет.

— Как раз география имеет в вашем случае решающее значение. Вы карту Российской империи себе представляете?

— Представляю. В общих чертах. — Вынужден был я признаться.

— Раз так, скажите где черта оседлости, а где Барнаул.

Блин! Вот я пустил пенку! Точно. Из Барнаула до черт оседлости пилить и пилить. Да и кто там вдов вербовать-то будет?

— Мадам! — Несколько театрально воскликнул я. — Признаю вашу правоту и посыпаю свою дурную голову пеплом.