Никогда не было, но вот опять. Попал 2 (СИ) - Борков Алексей Николаевич. Страница 41

— А ведь действительно так лучше.

Ну, еще бы не лучше, если эти строки написаны не то Шаляпиным, не то Сличенко. Уж эти двое толк в цыганских песнях знали, ну или будут знать.

— Неужели Алексей, вы сами это прямо сейчас сочинили? — Спросил удивленный знаток поэзии.

Хотелось, конечно, присвоить строчки, но поэт из меня совершенно никакой, поэтому от авторства я скромно отказался, сказав, что слышал уже этот романс в таком исполнении. Иванцов покачал головой, отобрал у меня тетрадку и попросил повторить эти новые строчки, чтобы он их записал. Ну, кто бы спорил! Я охотно продиктовал. А потом спросил:

— Павел Степанович, а почему вы не включили сюда «Цыганскую венгерку» и «О, говори хоть ты со мной» Аполлона Григорьева. Если взять первую строфу из «Цыганской венгерки», прибавить три-четыре строфы из второго стихотворения, разбавить его каким-нибудь рефреном, например «Эх раз еще раз, еще много — много раз», то получится очень забористая цыганская песня, которая, несомненно, понравится всем.

— Алексей, зачем я вам? Вы и сами могли все это разыскать.

— Ну что вы, любезнейший Павел Степанович, чтобы это все найти, надо много стихов перелопатить. Поэтов и самих ведь очень много, да они еще и сочиняют не по одному стиху. Мне полжизни придется потратить, а вы в этом море как рыба в воде, вам и карты в руки. А насчет Григорьева, так я совсем недавно читал его стихи. И, на мой взгляд, кроме, «О, говори хоть ты со мной» ну и две первые строфы из длиннющей «Цыганской венгерки» для современной песни ничего не подходит. Да и то вторая строфа, под большим вопросом.

— Но нельзя же так. Ведь каждое стихотворение это как законченная картина. Вы же предлагаете убрать из этой картины целые куски, а то и смешать краски.

— По большому счету вы правы, но я человек не слишком образованный и подхожу к этому делу утилитарно. Мне нужны именно песни, которые бы хотелось не только слушать, но и петь самому. Возьмите, к примеру, стихи того же Гребенки и попробуйте спеть. Первый куплет у вас наверняка пойдет хорошо, второй много хуже, а третий вы и до конца не допоёте.

Иванцов с недоумением посмотрел на меня и, открыв свою тетрадку в нужном месте, стал читать шевеля губами. Потом чуть подумав, нехотя со мной согласился. А меня вдруг осенило, как, не напрягаясь снабдить композитора Моню-Эммануэля Лебединского текстами будущих песен.

— Павел Степанович, не желаете поработать на меня на более длительной основе?

— Неожиданно! А позвольте полюбопытствовать, в чем будет моя работа заключаться?

— Да в принципе то же самое, что вы и делаете. Будете подбирать подходящие стихи и адаптировать их под песни. Но работать будете непосредственно с музыкантом.

— Адаптировать? — Приподнял брови старик.

— Подгонять текст под соответствующую музыку, чтобы получилась хорошая песня или романс. Выкидывать лишние строфы изменять некоторые слова и строки, вписывать новые, сочинять самому, ну и так далее. Я думаю, что у вас должно получиться.

— Гм…. Забавно. А ведь я, пожалуй, соглашусь. Только кто тот музыкант с кем мне придется работать?

— Ну, это совсем молодой парень не лишенный таланта. Если вы согласны, то поступим так: дня через три зайдете в «Ювелирный салон» Гуревича и спросите Серафиму Исааковну. Женщине скажете, что вы от господина Бендера. Она вас познакомит с композитором. Она же будет у вас в некотором смысле и руководителем. По крайней мере, будет зарплату вам платить.

— Как вы сказали: «от господина Бендера»? А кто это?

— Это совершенно не важно, но если вам любопытно, то это тот человек, который финансирует меня. И не беспокойтесь, мадам будет предупреждена о вас. Ну, что по рукам?

— Экий вы энергичный и торопливый, Алексей.

— Время такое. Рассиживаться некогда любезный Павел Степанович, но торопиться будем не спеша. И так «Какой будет ваш положительный ответ»? — Не удержался я, чтобы не схохмить в очередной раз.

Старик усмехнулся и сказал:

— Согласен я.

— Вот и отлично! Надеюсь, что вы сработаетесь с композитором и порадуете нас хорошими романсами и песнями. — Сказал я и, вспомнив какое-то странное шевеленья на базаре, спросил: — Павел Степанович, что это за суета такая сегодня у вас здесь?

— А вы разве не знаете? Стрельба была на Горе. Говорят народу побили много. Вроде даже самого Сыча убили.

— Сыча? — Недоуменно спросил я. — А кто это такой?

— Вроде как главный среди местных варнаков.

— Вот как. Какой-то опасный город этот ваш Барнаул, то одних убьют то других. А мы с дедом переезжать сюда решили. Теперь даже не знаю, как дед на это все посмотрит.

— Сами удивляемся. Сколько лет все тихо было, а тут как прорвало.

— А впрочем нас это не касается. До свидания Павел Степанович и не забудьте Серафиму Исаковну навестить.

Вечером встретился с будущими изобретателями «двс». Если Ярошенко с Иваном Гехт полны энтузиазма, а Сергей Петрович с Тесслером настроены были мотор проектировать, то Истомин с Долговым отнеслись к этому делу весьма скептически. Меня это не обескуражило.

— Господа я никого не принуждаю. Двигатели внутреннего сгорания дело новое и проблем в ходе их проектирования и воплощения в металле будет много. До всего придется доходить своим умом, наработок практически нет, теоретической базы нет, ясности по материалам нет. Одним слово почти ничего нет. А то, что есть нам по большей части недоступно. Я кое-что вам подскажу, но очень немного. Вот, например карбюратор. — Я взял карандаш и лист бумаги и набросал схему карбюратора, как помнил, объяснил принцип его работы.

— Интересно. — Неожиданно сказал Долгов. — Я, пожалуй, займусь этим, как вы говорите карбюратором. Сашка ты как? Присоединишься или будешь дальше губы дуть?

— Да куда ж я от тебя денусь! — Засмеялся Истомин. — Вдруг и правда получится, а я не у дел. Да меня тогда Лизавета живьем скушает.

— Ну что ж господа, я рад, что вы настроены оптимистично. У меня для вас осталось всего лишь две подсказки. Для вас Сергей Петрович — свеча зажигания. — Я начертил с детства знакомую свечу и расставил примерные размеры.

Сергей Петрович взял листок и стал его внимательно рассматривать время от времени понимающе кивая.

— И вот ещё, на поршне надо сделать канавки и туда поставить кольца из ковкого чугуна. — Начертил поршень с канавками и отдельно поршневые кольца. Эскиз подал Тесслеру, к которому присоединились Гехт с Ярошенко. Последний спросил:

— А почему два кольца?

Ему ответил Тесслер:

— Кольца разрезанные, на одном газы в разрез пробиваться будут. Через два кольца если разрезы будут в разных сторонах, то пробоя газов не будет. А еще для улучшения смазки цилиндра.

Я не стал это комментировать, пусть сами доходят до истины, тем более, что Тесслер вполне прав.

— И последнее господа: цилиндр не целесообразно делать больше ста пятидесяти миллиметров в диаметре, там какие-то запреты. Для повышения мощности нужно проектировать многоцилиндровые моторы. Но это уже следующий этап.

— Алексей, почему все размеры у вас во французской системе?

— Я думаю, что за этой системой будущее. И будет лучше, если мы с самого начала будем придерживаться именно этой системы.

Когда я уже со всеми распрощался, ко мне подошел Владимир Ярошенко.

— Алексей, я поговорил с дядькой. Он хочет с тобой встретиться.

— Что-то с пароходом наметилось? — Обрадовано спросил я.

— Да вроде владелец «Сильного» заболел и хочет продать пароход. Дядька хотел бы сам его купить, но денег не хватает. Вот он и заинтересовался.

— Что он хочет? Денег занять или пароход на паях приобрести? Денег не займу, а о совместном владении договориться можно. Но могу ли я твоему дяде доверять? Проблем не будет?

— Не должно. Дядька мой, конечно, человек грубоватый, но порядочный и если ты с ним договоришься, то не подведет.

— Ручаешься?

— Ручаюсь. — Без раздумий сказал Ярошенко.

— Коли так, то где мы можем встретиться? И кстати, как вашего дядюшку называть?