Дело о смерти фрейлины (СИ) - Куницына Лариса. Страница 23

— Никто тебя не накажет, — пообещал Марк. — Но ты действительно не знаешь, за что тебя заперли так глубоко? Ты даже не догадываешься?

— Догадываюсь, — вздохнул Дидри. — Я случайно узнал ужасную тайну и рассказал о ней.

— Кому?

— Наследному принцу и ещё одному человеку, возможно, он меня и выдал. Но я никому не сказал, что принц Жоан тоже знает об этом! — неожиданно воскликнул он, взглянув на Марка. — Я не хотел, чтоб с ним случилось что-то плохое, вслед за нашим государем.

— Что это за тайна?

Дидри замотал головой.

— Не спрашивайте меня, я не могу сказать. Это очень нехорошо, знать такое. Думаю, что все, кто узнали, уже мертвы.

— Ладно, — кивнул Марк. — Сейчас ты вернёшься в ту камеру и останешься там. Я попытаюсь тебе помочь, но не могу обещать, что получится. Я просто не хочу тебя обнадёживать, но в любом случае, я прослежу за тем, чтоб с тобой здесь хорошо обращались.

Дидри покорно кивнул. Дюкре вернул его в камеру и подошёл к Марку, который ждал его в коридоре.

— Ваша светлость, не говорите никому, что встретили его здесь! — умоляюще произнёс он. — Я не имел права выпускать его из крысиной ямы и, тем более, садить в камеру, где ещё кто-то есть. Но барон Дюбуа оставил распоряжения о его содержании.

— Сколько он здесь?

— Да уже шесть лет. Как раз после того, как отсюда забрали рыцаря де Серро, я и посадил его на освободившееся место.

— На каком основании его заперли здесь?

Дюкре снова занервничал, но встретив мрачный взгляд барона, сдался.

— На основании личного приказа короля. Не знаю, чем провинился этот ребёнок, ведь даже мне показалось слишком жестоким садить его в крысиную яму на хлеб и воду, но именно таков был приказ короля. А потом о нём словно забыли, а тут его судьбой озаботился барон Дюбуа, сказал, что жить ему осталось недолго и он хочет сделать хорошее дело, чтоб попасть не на самое дно ада. Как было не пойти ему навстречу, да и мальчика было жаль.

— То есть он уже шесть лет сидит здесь без суда и следствия? Без приговора?

Дюкре кивнул. Марк достал из кошелька несколько золотых монет и вложил их в руку тюремщика.

— Позаботься о нём, старина, пусть хотя бы живёт в сытости и тепле. Я попытаюсь вытащить его отсюда, — и, пресекая отчаянные возражения тюремщика, покачал головой. — Не волнуйся, тебя это не коснётся. На самом деле есть достаточно источников, из которых я мог бы узнать о нём, минуя тебя. В любом случае, я добьюсь для него если не свободы, то хотя бы камеры с окном, куда будет проникать свежий воздух и солнечный свет. А до той поры побереги его. Я буду благодарен тебе за это.

И простившись с ним, Марк поднялся наверх и сразу же отправился в Серую башню.

Он уже несколько дней был занят делами и не видел графа Раймунда. Теперь же ему не терпелось скорее переговорить с ним, и он сразу же направился в его кабинет. Граф был там. Увидев вошедшего, он улыбнулся.

— Всё-таки, ваше сиятельство, вы соизволили навестить меня. И с чем же? Желаете сообщить о своей отставке в виду более блистательных перспектив?

— Вовсе нет, — возразил Марк, проходя к его столу. — В моей службе ничего не меняется, здесь я, как и был прежде, — ваш подчинённый барон де Сегюр. Графский титул оставим для парадных зал.

— Я рад за тебя, Марк, хотя немало удивлён. Кто б мог подумать, что ты — внук де Лианкура! Он же терпеть тебя не мог.

— Может, потому и не мог, что я не соответствовал его завышенным ожиданиям. Но теперь, то ли я стал лучше, то ли он, наконец, уменьшил ожидания, но он сделал всё, чтоб нацепить на меня графскую корону. Впрочем, он не возражает против того, чтоб я продолжил службу в тайной полиции.

— О, погоди! — усмехнулся граф. — Ты плохо знаешь своего деда. Он хитёр как лис. Тебе он может говорить одно, но делать — совершенно другое, постепенно и незаметно продвигая тебя туда, где он желает видеть своего внука и наследника.

— Никто не запрещает ему желать, мне тоже. Посмотрим, кто кого переупрямит. Пока же я продолжаю служить.

— Разумно. Я слышал, сейчас ты выполняешь поручение герцогини Евлалии.

— Оно же поручение короля. Я должен расследовать убийство фрейлины на женской половине.

— Убийство? — заинтересовался Раймунд. — Ты уверен?

— Да, но, похоже, оно связано с её прошлым, а вовсе не с дворцовой жизнью. Я пришёл к вам по другому делу. Вы помните пажа Дидри?

— Да, помню, — граф помрачнел. — Несчастный малыш. Ему только исполнилось четырнадцать, и он должен был стать оруженосцем, а вместо этого канул в подземелье Чёрной башни. Его тогда пытались приплести к заговору, в котором обвиняли маркиза Ардена, но тот умер, дело свернули и об этом ребёнке забыли. Он умер в тюрьме, и его семье даже не выдали тело. Их просто изгнали из столицы.

— Он жив, — сообщил Марк.

Граф удивлённо взглянул на него.

— С чего ты взял? Хотя… если ты так говоришь, то, скорее всего, так и есть.

— Он шесть лет провёл в заточении без суда и следствия, по личному приказу короля Ричарда. Не пора ли его выпустить?

— Нет, — проговорил Раймунд. — Пусть остаётся там, где он сейчас, и скажет спасибо, что хотя бы жив.

— О чём вы? — воскликнул Марк, не веря своим ушам. — Как можно так поступать с невинным мальчиком, ставшим жертвой произвола? Разве не является высшей целью нашего короля справедливость?

— Высшая цель короля — это благо народа и королевства, Марк, — ответил граф, — иногда в ущерб справедливости. Этот мальчик владеет тайной, которая может потрясти основы государства. У Жоана полно врагов, и нет никакой надежды на то, что, всплыви она на поверхность, её не используют против него.

— Да что это за тайна?

— Тебе ни к чему это знать! — граф подозрительно взглянул на него. — Ты виделся с ним?

— Да, но он ничего мне не сказал. Только то, что его допрашивали в связи с делом Ардена, а потом забыли.

— И ладно. Пусть сидит. Мне тоже его жалко, но… Нужно полностью ограничить его связь с другими людьми и даже тюремщикам запретить общаться с ним. И…

— Помилосердствуйте! — воскликнул барон. — Он итак напуган и боится слово лишнее сказать. Не нужно ещё больше усугублять его страдания!

— Ради высшей цели…

— Если вы снова попытаетесь засунуть его в крысиную яму, я пойду к королю! — выпалил Марк.

Раймунд мрачно взглянул на него.

— Ладно, я не знал, что его держали в крысиной яме. Мы улучшим его условия, но всё же нужно ограничить его контакты. Он будет сидеть в одиночной камере, на его содержание будет выделяться три серебряные марки в неделю.

— Эта камера будет находиться выше уровня земли, иметь окно, а его содержание будет пять серебряных марок.

— Что за торг? — нахмурился Раймунд.

— Ладно, обещайте мне перевести его в камеру с окном, а я сам буду доплачивать две марки на его содержание. Или я должен привлечь к решению этого вопроса короля?

— Ладно, ты всегда был наглым, а графская корона лишь добавила тебе гонора. Только не говори ничего королю. Поверь мне, он не выпустит его на свободу, но такое решение причинит ему лишние терзания. Он всё ещё полон сострадания к тем, кто обижен судьбой.

Марк ушёл от графа, испытывая горькое разочарование. Не этого он хотел для несчастного Дидри. Этот мальчик, который мог бы к этому времени уже стать рыцарем, украшением королевской свиты, засматриваться на девушек, а, может, и влюбиться в какую-нибудь красотку, в будущем жениться и узнать все радости отцовства, теперь до конца жизни будет сидеть в одиночной камере, глядя, как дни сменяют ночи за решёткой его маленького оконца. И что это за секрет такой, ради сохранения которого можно губить невинную жизнь?

Вернувшись в свой кабинет, он нашёл там терпеливо ожидавших его двух сыщиков, одетых в нарядные камзолы. Оба они были молоды и хороши собой и больше напоминали праздных повес, чем служащих тайной полиции. Впрочем, немногие знали о том, что они служат графу Раймунду, что и позволяло им каждый вечер смешиваться с толпой придворных, чтоб подслушать, а то и выведать что-нибудь важное.