Измена.Любовь (СИ) - Рэй Далиша. Страница 42

Ну вот, хотели вернуть хладнокровного зануду Платона Александровича? Получите и распишитесь. Уже передумали? Ну извините, Павла Сергеевна, Вселенная услышала ваш запрос и поспешила его исполнять…

В приемной меня встретил откровенно ненавидящий взгляд Алины:

— Интересно мне, почему это вы на работу забили, Павла Сергеевна. Я тут за вас должна дела делать?

Скривила губы и прошипела:

— И вообще, зачем делать то, в чем нет никакого смысла?

— Вас же родители сделали зачем-то, хотя какой в этом смысл? — на автомате ответила я.

Услышала выплюнутое мне в спину: — «Я красивая, не то, что некоторые!» — и открыла дверь в свой кабинет.

Да так и застыла, глядя на вольготно развалившуюся в креслах для посетителей парочку.

Глава 55

— Я могу узнать, что вы делаете в моем кабинете? — вопрос я адресовала вальяжно развалившемуся в кресле мерзкому Диме. Судя по выражению его лица, в чужом кабинете он чувствовал себя как дома.

На вторую персону, с отрешенным видом глядевшую в окно, смотреть я не хотела.

Потому и обратилась к красавцу, все еще сияющему фингалом, оставленным моим кулаком. Вот я молодец, сначала одного брата побила, потом второго… Похоже, у меня входит в привычку тумаки им раздавать.

Дима в ответ сложил свои красивые губы куриной гузкой и поцокал языком:

— Тебя ждем, дорогуша. Хотим задать несколько вопросов. Заодно с твоим шефом побеседовать о том, кого он у себя на груди пригрел. Знаешь, как обычно называют продажных гадин?

— Откуда мне знать, как вы там между собой друг друга называете, — ответила я, и выглянула в приемную:

— Алина, почему посторонние находятся в моем кабинете?

— А Дмитрий Федорович учредитель нашей компании, ему можно, — ответила красавица и посмотрела на меня с победным видом, вроде как «накося, выкуси».

— Алина, это мой кабинет и никто, кроме Платона Александровича, не имеет права находиться здесь без моего позволения.

И кому я это говорю? Алиночка даже не пыталась меня услышать, — отвернулась к монитору и сделала вид, что очень-очень занята.

Размышляя, что все это может значить, я сняла пальто, не спеша повесила в шкаф и села в свое кресло. Потянулась было к своему ноутбуку, но тут длинная рука Димы выхватила его и оттащила к себе поближе:

— Ну нет, дорогуша, тут у нас имеются доказательства твоей шпионской деятельности, так что ты его не получишь. Сейчас придет кое-кто и тогда поговорим.

Я вздохнула и повернулась к своей, вроде как, подруге Маше:

— Может ты объяснишь, как вписалась во все это дерьмо, а, Маш? Ты же никогда подлой не была. Что сейчас случилось?

— А давайте я вам объясню, госпожа личный помощник, — прозвучал от двери бесстрастный голос и в кабинете материализовался милейший Егор Михайлович, начальник службы безопасности.

С ним вместе появился мужчина, чем-то неуловимо похожий на душку Егора, но одетый в костюм стоимостью, как моя трехмесячная зарплата. Да и часы у него на руке, если мне не изменяло зрение, были настоящие Patek Philippe.

В маленьком помещении стало совсем тесно, в воздухе повисло явственное ощущение тревоги. Дима почему-то побледнел и забегал глазами. Правда потом взял себя в руки и небрежным голосом осведомился:

— Егор, тебе что тут надо? Не помню, чтобы тебя звали.

— Меня не надо звать, я сам прихожу, — бесстрастному выражению лица безопасника можно было только позавидовать — вообще ни одной эмоции. И у того дяденьки, что с ним явился, на лице тоже полный мимический штиль. Красавцы, что тут скажешь. Мне бы такому научиться!

— А это Григорий Евгеньевич, — Егор широким жестом указал на зашедшего вместе с ним мужчину, — начальник службы безопасности господина Валяева. Думаю, рассказывать кто это такой нет нужды?

Я тихонько хмыкнула — мне так точно не надо. Именно гигантская корпорация Станислава Юрьевича Валяева была третьей стороной в том злополучном контракте с австрийцами, который вчера скачивали с моего ноута Алиночка и ее верный рыцарь программист Павел.

Между тем Егор выглянул в приемную и велел вскочившей со своего места и сусликом замершей посередине Алине:

— Красотка, а ну-ка, организуй нам еще два стула в кабинет Павлы Сергеевны.

— Попкой пошустрее шевели! — повысил голос, увидев, что Алина не двигается.

Вернулся в кабинет, и вдруг лучезарно заулыбался Диме:

— Вы ведь к господину Валееву хотели пойти с теми данными, которые находятся в рабочем компьютере Павлы Сергеевны, да Дмитрий Федорович?

«Интересно, почему Федорович, если он родной брат Платона, который Александрович?» — именно в этот момент решила призадуматься я. Нет бы переживать, что, кажется, меня сейчас опять в шпионаже обвинят.

Но, честно говоря, мне было как-то фиолетово — сейчас здесь находилась совсем не та Павла, что вчера. Это вчера я бы ломала пальцы, переживая, что меня опять обвинят в подлости и вранье. Это вчера я бы сходу кинулась доказывать, что ни в чем не виновата. Да что там говорить, еще сегодня утром я была именно такой!

Платон это вылечил. Вот так раз, и будто голову мне переставил, поменяв на другую, в которой отсутствовала вся эта дурость, заставляющая меня вечно оправдываться.

Поэтому я сидела и, словно в кино, наблюдала за разворачивающейся передо мной картиной. Смотрела будучи просто зрителем, но никак не участником.

Распахнулась дверь и Алина втащила два офисных стула, которые умастили у самого входа. На один из них уселся невозмутимый гость в костюме стоимостью как недельный тур на Бали, включая перелет туда и обратно. На второй Егор почти вежливо, и очень решительно пересадил Машу.

— Я лучше уйду, чем терпеть ваше хамство, — подруга поднялась было, и двинулась к выходу. Но когда распахнула дверь, дорогу ей преградил неизвестно откуда взявшийся плечистый паренек с не очень приветливым лицом.

— Вы уж не покидайте нас, Мария Дмитриевна. Вы ведь у нас очень важный персонаж в этом неприятном деле о шпионаже Павлы Сергеевны, — клоунским голосом пропел Егор.

Повернулся ко мне в пол оборота, и неожиданно подмигнул:

— Ну что, госпожа личный помощник, сами начнете во всем признаваться, или как…?

Глава 56

Я стояла у окна в кухне Платона и смотрела на ночной город.

Свет я выключила и сейчас мне ничто не мешало разглядывать слепящие огни фонарей на проспекте под окнами. Смотреть на рекламные щиты, полыхающие огненными буквами на здании напротив. И на сияющие рубиновые звезды на башнях знаменитой обители государственных небожителей.

К спине прижалось голое теплое тело моего мужчины. Руки с широкими кистями и мозолями у пальцев обняли мой, тоже голый, живот.

По шее сзади пробежались шаловливые губы и над ухом шепнули:

— Ну ладно тебе страдать. Все ведь позади. Враги разоблачены, пойманы и кое-кто даже будет наказан.

Я всхлипнула, откинувшись затылком на плечо Платона:

— Ну почему они так поступили, а?

— Да ты плачешь, что ли?

Платон развернул меня к себе лицом и провел по щеке пальцем, собирая с неё влагу:

— Э, э, прекращай! Плакать — это непродуктивное расходование жидкостей организма, которые могут понадобиться в любой момент, — принялся выговаривать мне этот кошмарный зануда.

Потискал меня за бока и добавил:

— Я, вообще-то, боюсь женских слез. Пойдем лучше в постель, Павлуша-ревуша. Я тебе сказку расскажу, чтобы ты не плакала.

— Ага, знаю я твои сказки, — попыталась отпихнуть прижимающуюся ко мне волосатую грудь — я ведь терпеть не могу такую растительность на мужчинах!

— Вот чего твоему брату не хватало, что он взялся против тебя интриги плести? — подняла глаза к лицу Платона, словно могла в этой темноте что-то в нем разглядеть.

— Хочешь поговорить о наших родственниках?

— Почему о «наших»? — удивилась я.

— Потому что в этом мы похожи. У тебя сестра по матери, у меня по маме брат… Эгоистичные засранцы, не умеющие быть благодарными и считающие, что жизнь не должила любви в их тарелки.