Ост-Индский вояж (СИ) - Волошин Константин. Страница 2

Довольно грузный казак Сафрон орудовал шкурами вместе с приятелем Лукашкой Гультяем. Все потные, раскрасневшиеся от жара, они быстро и сноровисто набрасывали шкуры на ядра и те затухали, шипя и искря.

— Ну и жара! — остановился Сафрон, утирал лоб, сняв меховую шапку. — Весь в испарине!

Пожары всё же пылали изредка среди изб, да и ядра давали жару порядочно.

— Кажись потише стали ядра кидать, — отозвался Лукашка, тоже утираясь подкладкой шапки. — Одначе, мало что им помогло, — кивнул в сторону противного лагеря стрельцов, где стрельба помаленьку стихала.

— А я все думаю, и удивление меня разбирает, как это наш атаман до сих пор жив и даже не ранен? — Сафрон искал глазами атамана, но не находил.

— Не каркай, друг. Знать, Господь бережёт нашего атамана на благо нашего казачества донского. Пусть и далее так будет с ним.

Гультяй перекрестил лоб и надел шапку.

— Лукашка, ты бы поведал чего ещё про то, как вы, черниговцы, знатных князей московских в полон захватили? Вот, наверное, царевич ликовал!

— Ещё как! — Лукашка осклабился крепкими зубами, огладил короткую бородёнку и приосанился. — Один Воронцов-Вельяминов поносил нас матерными словами.

— А что царевич? Стерпел, аль чего?

— Как стерпеть-то, братишка? Сам сабелькой востренькой башку и снёс. Только и покатилась, горемычная, окропив снежок. Вот радостный вой поднялся у придворной своры царевича.

— Ты говорил, что остальные, забыл, как их кличут, сами целовали крест, присягая царевичу. Во знать-то московская! А тот, первый, молодец! Не побоялся супротив царевича встать грудью.

— Это не наш брат. Нам нечего терять, потому нам легче держать присягу.

— Что верно, то верно, Лукаш, — вздохнул Сафрон. — Зато им есть что терять. Или приобресть. Потому и бегают от одного царя к другому. Боятся за живот свой, кровопийцы!

— Толково говоришь, Сафрон. Эти знатные бояре да князья своего не хотят упускать. Только и думка, как приумножить достояние себе. А мелкий дворянин Петька Басманов, слыхал, так и не сдал Новгород-Северский москалям. Такого не грех и зауважать, хоть и враг нам.

— Ох и верно ты молвил, Лукашка! У вас в Украйне, как там с этим?

— Да так же, друг! Чуть в старшины выбился — и давай грести в свой карман! А ещё постоянно посматривают, куда податься повыгоднее. Всюду одно и то же!

В глубокой землянке теплилась небольшая печурка, дым плавал у потолка. Шестеро казаков ютились здесь, отдыхая и переживая осаду.

— Эх бы на Дон бы сейчас махнуть! — мечтательно молвил старый казак с седыми усами и косматой бородой с проседью. — Скоро весна, пахать пора будет.

— Бог даст, пограбим Москву, тогда не зазорно домой показаться, — улыбнулся его товарищ, почёсывая завшивевшее тело под кожухом.

— Говорят, что царевич ложный, — проговорил ещё один тихо и немного боязливо, хотя тут были одни свои и прятаться вроде бы не от кого.

— Болтают всякое, — отозвался Сафрон. — Да по мне так это ничего не значит, мне бы побыстрее сумы набить — и домой! А так с десятком монет в кишени ничего не дают. А тряпки какие могут и подождать.

— Корела обещает большие подарки от царевича, — подал голос Данилка и потрогал грязную повязку на лбу с засохшей кровью. — Говорил, что скоро на Москву двинем. А там разных бояр и князей, как горобцов на дереве!

— До этого ещё дожить хотелось бы, — вздохнул Сафрон. — Подходит Мстиславский князь с большим войском. Как бы не задавили всех нас туг в наших норах. Сила знатная у него.

— Все в руках Господа! — вздохнул старый казак и со значением перекрестился, прошептав начало «Отче наш».

— Что вы о войне, казаки! — воскликнул Лукашка и блеснул глазами. — Словно нет лучшего разговора. Например, про баб, хе! Их здесь осталось совсем мало, а охочих людей хватает. — Он подкрутил длинный ус и оглядел товарищей.

— Ты молодой, статный хлопец, а что нам? — старый казак криво усмехнулся. — Нам это не так надо, уже своё отгуляли, небось.

— Не ворчи, старый ты пень! — толкнул того в грудь Сафрон, — ещё не весь порох ты выстрелил, казак! Ты просто притомился тут, а отдохнёшь на походе, да увидишь ядрёную девку, так взыграет всё нутро твоё, хе-хе!

— Может, и так, да здесь и в самом деле нет никакой прыти для девки.

Что-то грохнуло над головами. Глухо и щемяще стало на душе. Посыпалась земля с потолка. Казаки переглянулись.

— Лукашка, выйди, глянь, что там такое? — Сафрон кивнул на полость, закрывающую лаз в нору-землянку.

— Ни трубы, ни барабана не слыхать, чего вылазить, — отозвался черниговец.

— Да и то, — согласно кивнул Данилка Гриб, но шапку надвинул на лоб и полез посмотреть, как там москали себя ведут.

Через четыре дня под утро в Кромах поднялся страшный переполох. Весь тын сразу и дружно запылал ярким пламенем. Дым заполнил всю крепость, а казаки бросились тушить пожар.

Корела бегал всюду, торопил казаков, но пользы от этого не было.

— Хватит, ребята! — заорал он, видя тщету усилий казаков. — Не загасить! Я посмотрю, что можно сделать утром. Усилить посты, а то чего доброго Бутурлин двинет своих стрельцов на нас поутру.

Утром чуть свет все поняли, что опасения Корелы были верны. Полки подошедшего князя Мстиславского вместе с остальными готовились к штурму.

— Казаки, братва! — Корела орал, подгоняя товарищей. — Поработаем, пока москали не начали обстрел! Укрепим вал! Взялись!

За час казаки сумели немного укрепить вал и палисад, и тут ударили пушки. Ядра загнали казаков в землю, и лишь полчаса спустя они вылезли, услышав призывные звуки труб и бой барабанов.

— Стреляй метко, ребятушки! — орал Корела и сам постреливал из мушкета, на минуту присев за бруствер. — Не удержим вал, все схоронимся в остроге! Пали!

Казаки прицельно поражали подступавшие массы стрельцов. Скоро те подошли совсем близко, но огонь казаков оказался столь силен и меток, что сотни тел покрыли вал, а остальные отступили, унося раненых начальников.

Опять появились три бабы и, задирая подолы, светили белыми задами, а казаки свистели и улюлюкали вслед отступавшим полкам.

— Теперь скоро не полезут! — снял шапку Корела и вытер вспотевший лоб. — Всем по чарке водки! Заслужили, ребята!

Казаки весело приняли слова атамана, а тут Ванька протолкнул к нему хилого человечка в драном кожухе и в валенках.

— Андрюха, вот человек от царевича, — сказал Иван и с напряжённым ожиданием уставился в глаза Кореле. — Допроси. Может, что ценное привёз.

— Добре, человече! Сказывай! Давно ждём вестей от царевича. Здоров ли?

— Здоров! Куда ему деться, атаман. Вот письмо тебе от его величества. — И человек протянул трубочку смятой плотной бумаги в полотняном чехле.

— Посмотрим, что там, — заспешил Корела и развернул послание. Долго читал, шевеля губами. Потом оглядел товарищей — по глазам было видно, что весть хорошая. — Ребятки, царевич двинулся на Москву! Значит, и мы скоро будем догонять следом! Осталось совсем недолго нам тут торчать! Помолимся Господу и возблагодарим его милости! — Он снял шапку и перекрестился. За ним последовали и остальные казаки.

Радость казаков, однако, длилась недолго.

Уже на следующий день князь Мстиславский повёл полки на штурм крепости. Предварительно два часа пушки громили крепость, но казаки всё же сумели укрыться под землёй, что дало им возможность противостоять огромным массам стрельцов, сдерживая их наступление.

— Ребята, наши дела неважные! — кричал Корела, обходя позиции казаков. — Долго мы не продержимся. Придётся отступить в острог. Там мы закрепимся.

Казаки молча соглашались, не отрываясь от мушкетов, уверенно истребляя накатывающиеся волны наступавших. Трупы их завалили скат вала и продолжали расти. Но натиск продолжался. Сотники воплями, матом и угрозами гнали воинов на вал, теснили казаков, и те по траншеям и рвам стали просачиваться ближе к острогу.

— Казаки! Корела ранен! — кричавший встал во весь рост и махал руками.