Андреевский флаг (СИ) - Романов Герман Иванович. Страница 35

Павел размышлял вслух, как привык это всегда делать. Закурил папиросу — для их изготовления пришлось создать мастерскую, так как царь и другие курильщики отказались от трубок. Мотнул головой:

— Слишком сложно, тут надо делать действующую модель, а потом до ума долго, годами, придется доводить. И начинать надо в следующем году, чтобы задел добрый успеть совершить, от смерти не уйдешь, ее не отсрочишь. Так что работать тебе нужно, Павел Минаевич, без выходных и проходных, времени мало отпущено, успеть нужно многое.

Уселся удобнее в кресле, открыл «новоизобретенную» папку с бумагами, стал их внимательно просматривать, то были ежемесячные сводки по выпуску оружия и боеприпасов. Выплавка чугуна в Керчи началась еще осенью прошлого года, Строганов оказался умелым дельцом, причем, что редкостно, относительно честным. Сейчас уже выходило до трех тысяч пудов «свинского железа» ежемесячно, сумасшедшая цифра, он рассчитывал на вдвое меньшие показатели.

Начали работы первые домны в Мариуполе, на том же месте, где в бытность он по «комсомольскому набору» трудился на металлургическом заводе. Но это было железо, пусть несколько сотен пудов пока, но сего количества хватало, чтобы загрузить работой оружейную мануфактуру. А ведь из тысячи пудов чугуна железа выходит едва четыре сотни пудов, металлургия на рубеже 18 века хоть и сделала «рывок» в развитии, но не на столько, чтобы резко оторваться от второй половине 15-го века

С июля стали делать первые нарезные штуцера и пистоли, сейчас первых выходило штука в день, а вот пистолетов пара, а то и три за сутки. Мизерно в масштабах растущей армии, но в следующем году выпуск будет утроен — военное производство всегда идет по экспоненте. От «ни хрена» в первом году и «маловато» во втором. Дальше уже «впритык» на третьем году производства, и лишь «достаточно» в четвертый год. А «на хрена столько» резюмируют в пятом году, и начинают приостанавливать «стахановское движение». Но тут вряд ли придется такое услышать — вокруг соседушки такие, что не успокоятся, пока тебя не ухайдокают. Или ты их — иного выбора просто нет, война идет цивилизационная, с острым идеологическим обоснованием, роль которого играет религия.

Но процесс «индустриализации» пошел по нарастающей. Среди греческих переселенцев много ремесленников, что работали с металлом, от меди до железа, хватало и опытных металлургов. Добыча железной руды и каменного угля не представляла особых сложностей — сырье было под ногами, буквально в метре от поверхности. И добывалось открытым способом, лишь бы кирок, ломов, лопат, носилок и тачек хватало, а для сего занятия ума большого не нужно, обходиться можно низкоквалифицированной рабочей силой, здоровье было бы у «страдников» отменное. И этого хватит при крыше над головой, обильной кормежке и небольшой заработной платы.

Никакой «принудиловки» — желающих честно заработать свой кусок хлеба хватало с избытком, а сырья столько, что безработица половину тысячелетия не грозит. Нужно только разумно все эти составляющие использовать, не так, как Петр Алексеевич порой делал в той России, до которой пропасть в два с половиной века, ведь на дворе сентябрь 1462 года…

Исторический Понт, прикрытый с юга достаточно высокими горами с редкими дорогами, заселенный в прибрежной части греками и лазами, а в горной армянами. Турки в 15 веке тут еще "гости", но ставшие "хозяевами" — и десятой части не составляют.

Глава 38

— Я ведь тебе рассказывал, Петр Алексеевич, к чему приведет «крепостничество», если его делать в форме рабства, которое ты начал вводить, и завершили твои преемники. Крестьян нельзя раздавать в виде собственности, продавать и покупать как скотину христиан…

— Да говорил ты мне это, мастер, — царь взмахнул рукою, прерывая Павла, — но и ты пойми — денег в казне нет, за службу я платить не могу, но земли в Скифии много, и какой землицы — чернозем от Дона до Днепра. А так выделю каждому офицеру поместье…

— И он не столько служить тебе будет, сколько на свою вотчину поглядывать, и жизнь в бою беречь, чтобы в усадьбу возвратиться, и крепостных покрепче приструнить. И мечтать о «манифесте о вольности дворянской» — а ведь его приняли через тридцать семь лет после твоей кончины. И все — поплывет твоя держава, что дырявое корыто по речке! Дворянство должно служить, всегда служить с оружием в руках — а иначе это не элита общества, а паразиты, что в нем живут припеваючи, — Павел разошелся, за малым чуть ли не лаяться стал. Но пока сдерживался и говорил спокойно:

— Двадцать пять лет службы — пенсион в зубы, до того лишь пару, ну пять десятин землицы можно выдать, чтоб сад разбил и усадьбу построил, да свою семью обустроил. И не больше — пусть слуг нанимает или невольников, военную добычу — но не христиан. Тогда они все токмо от монарха зависеть будут, и верной опорой станут. А если ты сам им дашь экономическую основу, то со временем хрен на власть твою забьют. Посмотри на понтийских архонтов, что бывшего императора за глотку взяли — некоторые богаче Давида! Их сейчас через колено ломать нужно и владений лишать — иначе проблемы сепаратизма и мятежей не избежать. От задницы «отлегло», турки теперь не страшны, можно мятежи устраивать. Привыкли они к этому, так что уже сейчас думают, как бы тебя половчее «прогнуть»!

— Я их в бараний рог согну, — прорычал Петр, гнев бросился на лицо нездоровой багровостью. Павел знал, что архонты восточной части Понта такие замыслы уже лелеять стали. Зато в западной части этой беды не стало — магометане всю греческую знать там либо изгнали, или под нож пустили. А их элиту уже изгнали русские своими пушками и фузеями — история повторилась. Она имеет такое свойство — как аукнется, так и откликнется!

— Они, как бояре наши бородатые, на меня по ножику припасли, зато у меня на каждого топор найдется! Две, даже пять десятин на каждого офицера найдется, пяток слуг содержать смогут, да пару невольников. Но жалование как выплачивать им достойное?! Найди деньги, мастер, тогда и будем говорить, а так тебе легко меня хаять! А ты сам попробуй без денег все сделать, я на тебя посмотрю! Только ругать меня горазд!

— Медной монеты за глаза хватит, новенькой, блестящей. «Худую» серебряную монету нужно в «добрую» заново сплавить, да вместо греческих монет начеканить полновесных «ефимков», а на чеканку мелкой монеты серебро не пускать. Ни к чему эта блажь — на них чеканка плохая выйдет, монетки ведь совсем маленькие, с ноготь.

— Мой батюшка надумал как-то вместо серебра деньгу медную начеканить, так бунт в Москве получил!

— Тут нейзильбер или мельхиор в оборот запускать нужно, ты ведь мои монеты и ложку в руках держал. Ведь они из сплава меди и никеля сделаны, а похожи на настоящее серебро.

— Похожи, но и только, — фыркнул Петр. — Никто из купцов брать такую монету не станет, сочтет за «порченную». «Обманкой» этот никель в германских землях называли — мне ведь его показывали несколько раз — похож на серебро, но им не является, крепок дюже. Купцы мигом обман почуять…

— Какой обман, Петр Алексеевич?! Со всеми купцами заморскими расчет будет идти на полновесные солиды и ефимки, подделать их трудно — проба высокая будет, и обрезать тоже — ты ведь смотрел новые медные монеты? Неужели скажешь мне, что они плохи?!

— Нет, мастер, деньги отличные, чеканка превосходная. Но это медь, ее много нужно, чтобы серебро заменила. Пудами расчет вестись будет. К тому же ты сам говорил, что монеты хранить надобно, пока ее в мешках не накопим множество, и все местные деньги разом не заменим.

— То через три года будет, нам сейчас оружие важнее. Так что время есть, чтобы разменную монету из мельхиора начеканить. Она будет большой и полновесной, один к десяти в расчете к «чистому» серебру. Никель ведь редок, а главное месторождение у нас под боком, с татарами только договорится, или иначе с ними вопрос решить. И монета эта будет исключительно для внутреннего оборота, для расчетов только между своими. И все заморские купцы только на нее наши товары покупать смогут, для чего свои деньги в меняльных конторах обменивать…