Пробудившая пламя (СИ) - Вайнир Кира. Страница 38

– Чего вы сказали? Увезти маму? – Малис злобно прищурила глазки, а её рука легла на пояс, где были небольшие ножны для кинжала.

Впрочем, и Барлик с Марсом смотрели одинаково злобно, всё любопытство к новому мастеру и расположение к нему из их взглядов пропало.

– Вот именно этого я и опасался. Илсиры, ирлери я уже понял, что остаться на улице, под отрытым небом, вашей маме не грозит. Вот только я не понял, а почему с вами едет илсир Марс? Его-то насколько я знаю никто и никуда не отправлял. – Попытался успокоить разозлившихся детей Дираф.

– Как это почему? Оман велел. Так и сказал, чтобы убиралась вместе со своими детьми. Вот я всех своих детей собрала и уехала. – Усмехнулась я.

– Но Марс не ваш сын, его родила другая наложница. – Спорил со мной мастер.

– Да, но после покушения он решил, что его матерью буду я, так как именно я вытащила его из огня во время пожара. – Объяснила я.

– Покушение? Пожар? Лари, да вы о чём? – удивился Дираф.

– Ооо! Мастер, вы когда к императору вернетесь, первым делом настучите по головам стукачам из дворца омана, а то они плохо стучат, самое интересное замалчивают. – Засмеялась я и начала рассказывать, начиная с момента, как Абилейна подсунула мне отраву с противозачаточным эффектом, и я потеряла ребенка и чуть сама не погибла.

Мастер Дираф, слушая меня, побледнел так, что даже загар не спасал. Дослушав до момента, как мы уехали из дворца, пока никто не придумал, как нас разлучить с Марсом, молодой мастер спросил только одно.

– Оман знает? – на мужчину было просто страшно смотреть, словно я ему о беде в его собственной семье рассказала.

– Нет. И не спрашивал. У него на это времени не было, нужно было меня упрекнуть в жестокости по отношению к его девке. Ну, и выгнать с глаз долой. – Пожала плечами я.

– Жестокость? Я шкуру бы велел с этой твари сначала заживо спустить! – возмутился Дираф. – Лари, почему вы молчите? Почему вместо того, чтобы отправиться к императору и потребовать суда, вы смиреной овечкой едете в ссылку?

– А с чего вы решили, что я не лгу? – удивилась я такому доверию.

– Мастер Дираф обладает одним особенным даром. Он чувствует, когда человек говорит правду, а когда лжёт. – Сдал Дирафа мастер Азуф. – Поэтому он сейчас точно знает, сколько лжи в ваших словах.

– В том то и дело, старший мастер столичного корпуса бессмертных, что ни слова лжи я не услышал! И я всё-таки хочу услышать ответ на свой вопрос! В чём дело, лари? Почему вы позволяете так с собой поступать? И почему никто не обратился к императору за вас? – настаивал мастер Дираф.

– Если вы чувствуете ложь, то почему раньше не поняли, что императору врут, рассказывая о том, какая я вся из себя нехорошая? – уточнила для себя интересный момент.

– Я, к сожалению, ни разу при этом не присутствовал, лари. Вы извините, что я сейчас немного резко вам отвечаю, но кипит всё внутри. Когда император узнает, думаю, он тоже будет в ярости. В любом случае, я уверен, что он изменит собственному правилу не касаться всего, что происходит во дворце омана. И полетят головы. – После этого мастер Дираф надолго замолчал, а потом и вовсе уехал к своему отряду.

Я издали наблюдала как мужчина огрызается на какой-то вопрос того самого сотника Мориса, за семьёй которого в своё время умудрились съездить даже на территорию врага. Настроение всегда улыбающегося Дирафа и за следующие дни не улучшилось. А мы тем временем уже ехали по территории "самой богатой части оманлира".

Дороги уже были настолько разбиты, что, только сильно приглядевшись, можно было понять, что здесь когда-то было всё выложено каменными плитами, остатки которых иногда торчали. Да кое-где полусгнившие перила, торчащие из земли, вот и всё, что осталось от " Императорской дороги".

Со всех сторон дорогу обступили деревья, корни которых пробивались мощной сетью на поверхность. Довольны были только гронхи, у них было столько места для охоты и беготни, что они, кажется, решили обеспечить добычей весь наш большой отряд.

Проехали мы и первое поселение. Ну, что сказать? Не шатающийся квартал и уже хорошо. Но впечатление осталось гнетущее. Одни обваленные какие-то муравьиные ходы по холмам вдоль дороги, с торчащими наружу балками, чего стоили. Оказалось, что это именно так добывается тот самый марион. Копатели прорывают просто километровые ходы под землёй, местами укрепляя их досками и камнями. Ходы эти небольшие. Добытчики сгибаются в три погибели, передвигаясь по этим ходам на карачках или вовсе ползком. Вода за осень и зиму обваливает эти проходы, оставляя такие страшные траншеи. За сезон, добытчики добывают всего несколько камней, ползая всё это время под землёй.

На привале Дираф опять подошел к нам.

– Лари, я думаю, вы и сами прекрасно понимаете, что происходит что-то совсем не то. Я настаиваю, чтобы вы вернулись в столицу. Под опеку императора. – Дираф был очень серьёзен.

– Мастер Дираф, я подозревала, что всё совсем не так радужно, как вы нам тут расписывали. И я уверена, что и дворец придётся приводить в порядок, чтобы в нём можно было жить. – Улыбнулась я. – Я была в бедных кварталах столицы, видела, как приходят сборщики налогов, как вытрясают последнее. То, что с земель Геликарнак поступает огромная сумма налогов, означает только то, что сборщики здесь особо лютуют. Поэтому я к этому готова, и возвращаться обратно, где в любой момент нас могут отравить или сжечь заживо. Я хочу воспитать детей нормальными людьми и дать им возможность вырасти спокойно.

– Лари, то есть вы продолжаете настаивать, что вы остаётесь здесь? – спросил, сжав кулаки, Дираф.

– Да, я продолжаю на этом настаивать. – Сложила руки на груди я.

– Отлично, лари. Значит, я и мои личные воины остаются здесь. – Упëрся молодой мастер.

– Как это остаётесь? В каком смысле? А что скажет император, когда всё узнает? – удивилась я.

– В самом прямом смысле мы остаёмся. Будем жить рядом с вами. И вот действительно, я не знаю что именно скажет император, когда ВСЁ узнает, но уверен, что главное, чтобы в этот момент женщин и детей поблизости не было. – После этого он развернулся и ушёл.

Это был последний привал перед тем, как мы достигнем цели всего нашего путешествия, места нашей ссылки, дворца Карнак. Вокруг была весна, в тот свой период, когда всё пробуждалось и набиралось сил, время новых надежд и планов. Только вот у уставших и изможденных людей, которые выходили нас встречать, были абсолютно потухшие взгляды. Многие выглядели исхудавшими, словно давно живут впроголодь.

Впрочем, налоги собирают в самом конце зимы – начале весны, чтобы они поступили в казну до того, как оман пойдёт в очередной военный поход. Сейчас уже вторая половина весны, но до сбора урожая ещё очень далеко.

С каждой минутой пропасть между тем, что есть и нормальной жизнью в этих местах становилась всё шире. А количество сил и труда, которое придётся вложить, всё возрастало. Наконец, мы остановились на небольшой площадке, выстеленной булыжником, перед башней, в которой располагались врата, ведущие на каменную дорогу к дворцу Карнак.

– Значит, говорите, уборка нужна и возможно ремонт, чтобы привести дворец в нормальное состояние и чтобы в нем можно жить. Да, лари? – встал рядом со мной Дираф, разглядывая сорванные с петель ворота, частично обрушившийся свод над воротами и каменную дорогу. В никуда.

– Какой дворец? Лет пятнадцать назад остров, на котором он стоял окончательно ушёл под воду. На столбах же стоял. Вот там часть островной плиты торчит и часть бывших казарм. А дворец-то рухнул под чистую. – Удивленно заверил нас старший поселения Карнак.

– Красивый залив. И, правда, словно золотом залит. – Сказала я. – Мастер Дираф, вы собирались здесь остаться? То есть поступить на службу к моим детям?

– Да, лари. – Прозвучало в ответ.

– Значит, вот вам и первое дело. Фарли! – позвала я девушку. – Принеси шкатулки с тем украшениями, что остались. Мастер, вам нужно будет вернуться в город, любой ближайший, вы лучше меня знаете, какой подойдёт, и продать содержимое этих коробок. Тут немного и не особо ценное, но больше нам денег взять неоткуда. Того, что есть у меня с собой нам и на месяц не хватит.