Любовь на краю света - Крамер Ирмгард. Страница 49

Теперь мы смогли немного передохнуть и успокоиться, попить воды из источника и двинуться дальше через кусты.

Ной замешкался, остановился, наклонился и разворошил руками мокрые кусты. Он опустился на колени, что-то сорвал и протянул мне горсть черники. Из-за дождя я не заметила ее. Губами я взяла ее с его ладони. Эта черника была лучшей в моей жизни. В лесу ее было полно. Я также начала ее собирать. Вскоре мы наполнили черникой наши рты, а затем наполнили и наши сумки. К сожалению, от нее мой голод только усилился — желудок был избалован регулярным обильным питанием на вилле. Шум вертолета немного усилился, а потом снова затих.

Ной развлекал меня. Он показывал мне перечную мяту, ромашку, медуницу, герань, мать-и-мачеху, кислый донник, ясменник, орехи бука и клюкву — он знал названия всех растений. Некоторые из них он находил по запаху, другие определял, когда я давала их ему в руки; независимо от того, какое это было растение, по запаху, на ощупь и на вкус он мог опознать почти все, что росло здесь. Я знала мяту только по жвачке, а бруснику — по шницелю, который ела дома. На этом мои познания заканчивались. Я понятия не имела, что существует множество разных шишек, что одни из них растут наверху, а другие — внизу и что кедровые шишки у римлян считались символом бессмертия. Ной говорил о четырех видах крапивы: в своей жизни он сталкивался с ней чаще, чем ему хотелось.

Лес был для него игровой площадкой, рассказывал он мне. Каждую свободную минуту он посвящал исследованию коры и листьев деревьев, птичьих гнезд, собиранию жуков, ягод, улиток и цветов. Он хотел знать все и приносил на виллу жаб, желуди и жуков-рогачей, сажал травы в стеклянном доме и донимал сестру Фиделис до тех пор, пока она не дала ему ответы на все вопросы. Худшим временем для него была зима. Снег приглушал все звуки. Он не выходил на улицу и был обречен на то, чтобы постоянно находиться в помещении. Зимой он начал играть на фортепиано. Зимой он чувствовал себя более одиноким, чем обычно.

И вот пришла Анна и рассказала ему о захватывающей жизни за пределами виллы. Она много путешествовала в молодые годы, знала интересных людей и не желала верить в болезнь Ноя. Она долго уговаривала сестру Фиделис, прежде чем та согласилась на поездку в город. Но когда Анна увидела, как Ной боролся за свою жизнь, она перестала рассказывать ему о мире. Вместо этого они целыми днями предавались философским размышлениям. Когда-то Анна сказала ему, что всегда мечтала иметь собственное ателье. Ной захотел узнать, что ей мешало сделать это. Чем дольше она говорила с ним об этом, тем тверже становилось ее решение. Примерно через год, когда подходил к концу срок ее контракта, она хотела покинуть виллу с деньгами, которые ей обещала сестра Фиделис. На следующий день она исчезла и больше не возвращалась. Некоторое время Ной думал, что она не хотела ждать целый год и ушла, чтобы осуществить свою мечту. Но потом он нашел кольцо в земле. Оно было на пальце скелета далеко в лесу, в тех местах, куда он еще никогда не заходил. Видимо, после того как Ной нашел ее, Виктор перенес ее могилу в подвал. Я хотел спросить Ноя о Вигор, Мишели и Аурелии, но у меня не хватило духа.

Утро переходило в день. Мы надеялись, что плохая погода уйдет, но небо становилось все темнее. Затем снова дождь как из ведра. Как долго мы еще продержимся? Мои ноги словно были стянуты перепонками. Когда начался сильный дождь, вертолет исчез. Мы шли все медленнее и буквально утопали в тишине. Ной, вероятно, с удовольствием пошел бы немного быстрее, но у меня не было сил, чтобы набрать достаточно воздуха. Видимо, у меня началась аллергия на многие из тех растений, запахи которых я ощущала. Поллиноз [18] или что-то наподобие. Теснота в груди напоминала аллергию на домашнюю пыль, которой я страдала, когда была маленькой. Надеюсь, сейчас это было не хуже. Лай собаки вдалеке остановил мои мысли. Сначала я не задумывалась об этом, но, когда мы подошли ближе, Ной также забеспокоился. Лай приближался. Он звучал агрессивно и устрашающе. Мы бросились бежать, с чемоданом, натыкаясь на корни и ветки, которые били нас по лицу. Я увидела охотничью вышку. Лай приближался. Сломя голову мы поднялись на нее и упали на деревянную платформу.

Тяжело задыхаясь, я решилась поднять глаза и выглянуть из-за высоких деревянных перил. Собаки ждали своего хозяина? Они прятались за толстыми стволами или под деревом?

— Я больше не буду тебя слушать, — прошептал Ной.

Я их не видела. Собаки, казалось, растворились в воздухе. Спуститься вниз мы все равно не решались; здесь у нас появилась крыша над головой, и мы успокоились. Плохая погода сделала мир темным, и я не представляла, сколько сейчас может быть времени. Мои часы остановились во время нашей переправы через реку. Сейчас полдень или поздний вечер? В моем желудке урчало, и я чувствовала себя изможденной.

— Ной. — Я дотронулась до его руки, потому что не знала, спал ли он.

— Да?

— Я не хочу провести еще одну ночь в лесу.

— Этого не будет. Не бойся, — пробормотал он сонным голосом и сложил руки на груди. — Нам нужно только обратиться к Вселенной.

— Вселенной?

Он вытянул ноги:

— Я всегда обращаюсь к Вселенной… Тебя я тоже попросил у нее.

— И как это сделать?

Он привлек меня к себе. Я легла на него, и наши тела сплелись — мы были насквозь промокшие и прекрасные одновременно. Пока мы целовались, я попросила у Вселенной горячую ванну, сухую одежду, постель и немного еды. Но все это казалось таким далеким, а пока мне оставалось бороться с чувством голода и аллергией на растения или чем-то в этом роде. Когда я поднималась, у меня подогнулись колени.

— Что с тобой? — спросил Ной обеспокоенно и сел.

Я услышала странные звуки и заметила, что мои руки лежат на животе. Черника оказалась вредной для меня: похоже, это первые признаки расстройства желудка.

— Ничего, — сказала я, понимая, что это прозвучало слишком бодро.

По выражению лица Ноя я поняла, что мне не удастся его обмануть. Казалось, он знал, насколько я была истощена. Все это время он слышал мое напряженное дыхание и астматический свист в легких. Я осмотрела местность. Она показалась мне картиной, состоящей из множества точек. Я приписала это наваждение своему голоду и отсутствию сна. Точки, танцевавшие у меня перед глазами, через некоторое время сложились во вполне ясное изображение.

— Так не бывает, — сказала я недоверчиво. — Вон там дорога.

Ной встал, потряс сонным лицом, быстро спустился с чемоданом вниз и с нетерпением ждал меня. Откуда у него столько энергии?

И снова мы боролись с побегами, ветками, корнями и камнями, наступали на грибы, царапали колени и утопали во мхах. Чем ближе мы подходили к дороге, тем сильнее становился шум в моем кишечнике. Мой желудок словно готовился к большому испытанию, так его трясло и лихорадило. Тогда, не в силах больше сдерживаться, я бросилась к ближайшему дереву, спустила штаны, присела и, наконец, сделала то, за что мне было очень стыдно, но чему я никак не могла противостоять. Срывая лист мать-и-мачехи, чтобы подтереться, я подумала, что во всем этом совершенно нет романтики. Я чуть не зарыдала. Почему это у нас не могло быть так, как у других влюбленных пар? Почему мы не могли просто сидеть в кинотеатре, есть попкорн, целоваться и наслаждаться жизнью? Вместо этого мы, истощенные, слепо и бесцельно бродили по холодному лесу, нам в спину дышали собаки и вертолеты, и, как будто этого было недостаточно, мой желудок сошел с ума, а из-за аллергии мне было трудно дышать. Я вытерла рукавом глаза, проглотила несколько слез и вернула себе самообладание. Ной подошел ко мне.

— Черника, — сказала я смущенно, стараясь удержаться на ногах и справиться с сильным головокружением.

— Тебе лучше? — спросил Ной и взял меня за руки.

— Да, меня немного покачивает, но в целом лучше, да. Пока ты со мной… — Я прикусила губы, снова опасаясь захлебнуться в слезах. Рука Ноя была теплой; она помогла мне снова прийти в себя.