Скромница Эльза и ее личный раб (СИ) - Саринова Елена. Страница 2

ГЛАВА 2

Город-остров Зайра,

гостиница «Улыбка грёз».

Свободный город-остров Зайра в Бережном море с четырьмя портами, город-центр торговли между странами нашего древнего континента, не был похож на любой другой по назначению и географическим параметрам. Зайра напоминал собой большой, вечно шумный и постоянно движущийся базар, где главной достопримечательностью блистал не замок правителя за каменными стенами на неприступном для врагов холме, а мраморная статуя покровителя ремесел, бога Заната. Подарок от Крайлаба, страны, которой принадлежала треть всей местной торговли (лишь по официальным улисийским данным). И вот статуя эта стояла в полный свой громадный рост на центральной, вытянутой к морю площади, и с холодным безразличием взирала на то, как люди прожигают жизни бестолковой мирской суетой. Слишком много суеты вокруг. Таков уж город Зайра. Смешение языков (в основе коих, к счастью, улисийский) и пороков. Но, брат мой старший Эдвар этот «хронический источник мигрени для нормального человека» любил. Я о данном факте в его биографии помнила.

Помнила, когда больше суток клацала зубами на дорожных кочках, добираясь в жестком брогэне от столицы нашей до побережья. Помнила, когда на бриге «Непокорный» с остальными бледно-зелеными пассажирами переживала двухдневный шторм, что в межсезонье на большой воде вовсе не нонсенс (но, мне ведь надо было срочно!). Помнила и когда уже здесь, на ветренном малиновом рассвете в порту, на меня чуть не опустили сверху закрепленную канатами корову. А я… да просто пыталась в этот момент найти в кармашке юбки адрес гостиницы «Улыбка грёз».

Однако, грешить против Закона очевидности не стоит. Были в этой сумасшедшей пестроте относительно тихие места. Одним из них нужная мне гостиница и выглядела. Не думаю, что Эдвар предпочел ее для нашей встречи из эстетического восхищения. Обычный серый домик в пару этажей. Скорей всего пути подхода к нему (напротив сад чей-то, густая изгородь из туи у парадного крыльца и густо увитые плющом тенистые балкончики) поспособствовали данному выбору. Нет, я не расследователь или ушлая шпионка. Просто, требование из письма «Остановись там под матушкиной родовой фамилией» наводит на мысли. И очень-очень дурные это были мысли.

Устройство в унылой «Улыбке грёз» обошлось мне в несколько минут и один серебряный зайр, обменянный в числе еще семнадцати в порту. И всё это за скромную сиреневую комнатку на первом этаже. К названию валюты здешней власть явно творчески не подходила (Зайр — Зайра). Хотя в ходу на острове были и совсем другие монеты. Особо часто звенели в крупных сделках родные улисийские гульты и крайлабские наглые золары. В мои же личные планы входила покупка пары ценных артефактов именно оттуда, из Крайлаба. Они, конечно, появляются иногда и в улисийских артефактных лавках, но по такой кощунственной цене! Половину моего приданого за «переводчик с древних языков»! Или экипаж фамильный за «определитель земляного многослойного состава»… Родители меня оба проклянут и выкинут из дома. Нет, папа проклянет, а мама выкинет. Рачительные!

Вот именно об этом я, впихивая после долгожданной ванны в тесный шкаф жакет дорожный с парой своих модных платьев и рассуждала. Именно об этом, пока в дверь номера не постучались. Скромно так: «тук-тук». И снова тихо. Нет, это точно не Эдвар.

— Входите!

Ключ в скважине, под моим нажимом, тяжко провернулся, дверь приоткрылась. И сначала из темной коридорной щели в просвет занырнула рыжая челка вихром и веснушчато-курносый нос, а уж потом и сам пацан лет десяти от силы:

— Дирья Лангерон? — найдя меня глазами, прогундосил он.

Что?.. Кто?.. О, да это я! «Дирья» — обращение местное, а «Лангерон» — матушкина девичья фамилия. Глуплю несносно!

— Да-да! — дверь гостеприимно распахнулась во всю ширь.

Ребенок, увлеченно пронаблюдавший смены картин на моем «холодном аристократическом» лице, подбоченился, но лишь одной рукой. Потому как второй он трепетно к худой груди прижал конверт. Но, какой-то странный это был конверт — уже порядком замусоленный, распухший неизвестным содержимым и без грубых штампов с почты:

— Вот, возьмите, дирья. Вам передали.

Взяла. И сразу же, как только за курьером вновь закрылась дверь, распечатала… А там внутри, кроме исписанной бумажки обнаружился грубо оторванный воротничок серой рубахи в засохших каплях крови и прядь волос. Черных, кудрявых, жестких… Эдвар. Мой старший брат.

ГЛАВА 3

Город-остров Зайра,

гостиница «Улыбка грёз».

Вот так, значит, бывает, когда жизнь, вдруг, выдергивает из знакомой безопасной колеи? И что предпринимают скромные воспитанные девушки в подобных ситуациях? В истерике кричат? Теряют сознание? Сердечно призывают мир на помощь?.. Всё это мне не подходит. Хотя кричать придется, при необходимости сочетая крик с подскоками по коридору:

— Остановись! — подскакивать мне не пришлось.

Паренек неспешно, даже по-взрослому вальяжно шел прочь по стёртой добела дорожке:

— Зачем? — развернулись медленно ко мне.

И могу поклясться, пацан ну нисколечко такому повороту не был удивлен.

— Ты… мне нужен.

Мой старший брат на протяжении двадцати лет в душе моей деятельно поддерживал двоякое отношение к себе. С одной стороны, он с детства был несносным, с другой — любимым и единственным. Уверена, мы с Эдваром не оригинальны в родственных страстях. Все братья с сестрами дерутся между собой или друг за друга (в зависимости от обстоятельств). Я вот на собственном вырабатывала основы аналитического анализа. Как именно? Например, лет пятнадцать назад в дом наш из провинции приехала кузина Ирма. Она была чуть старше нас с Эдваром, гораздо избалованней, да и орать умела уж погромче. И вот однажды утром Ирма заорала: «У мишки моего эти двое оторвали голову!». Кто? Я? Но, я же точно знала, что не я! То есть точно не участвовала в этом развеселом деле, однако была наказана как Эдвар. Ну, а теперь про мой пятилетний аналитический анализ. Через несколько минут после озвучивания наказанья мне внимали оба родителя, мать Ирмы и она сама (заплаканная, насупленная с красным носом): «Да, я видела, как Эдвар дергал медведя за голову. Да, это сделал он». Я соврала. Но, действовала методом взаимоисключений, который в моей детской голове гласил: «Если не я, то только он». А Эдвар промолчал. Просто молча стоял у своего окна и угрюмо смотрел, как мы всей компанией гордо загружаемся в фамильный экипаж и катимся без него на праздник в парк…

— А могла башку медведю оторвать и сама кузина.

— Что?!

Бесов чепчик! Я же весь текст сейчас проговорила вслух, да еще и совершенно постороннему человеку. Ребенку! Зачем? Надо собраться. Надо собраться и найти те успокоительные капли, что прихватила с собой в дорогу. На прошлых экзаменах они мне знатно помогли. Помогут и сейчас:

— Минуточку-минуточку… А как тебя зовут?

Пацан, следящий за мной со стула у закрытой двери, важно представился Юником. Я секунду подумав, наплевала на улисийский этикет, и, проглотив разболтанные в воде из местного графина, воняющие жженым сахаром успокоительные капли, тоже села ждать… минуту… две мы с мальчиком усердно пялились в глаза друг другу.

— Дирья? — первым не выдержал именно он.

Конечно! В испытании подобном я с младшекурсниками Сельдерина давно поднаторела: прием зачетов, проведение семинаров… Бесы! Я же сама сюда мальчишку позвала!

— Ты нужен мне.

— Это я понял, — уже слегка настороженно кивнул курносый Юник. — Но, в чем, уважаемая дирья?

— Скажи, кто передал тебе письмо? — вот именно с данной фразы и начался в моей, отмытой правилами и оклеенной традициями жизни, непостижимо новый цикл. Его вполне возможно было бы назвать лаконично одним лишь словом «ж….». Но, я воспитанная и скромная, поэтому просто грозно рявкнула. — А, ну-ка, быстро отвечай!

— Они не местные! Не островные, — от неожиданности ощерился юнец. Я, вдохновенно топнула ногой, мол, продолжай, раз начал. — Мне незнакомы! Но, у одного в зубах торчала спичка с синей такой маленькой головкой, что в темноте отсвечивает тоже синим светом. Такие только в одной корчме у нас в Зайре дают, ох, на столах они там лежат для раскуривания мужицких трубок. Корчма «Улитка». И она у Тихого канала в Ижинском порту. Значит, один из двойки точно был оттуда. Или проходом мимо проходил.