Три рецепта для Зоюшки (СИ) - Шнайдер Анна. Страница 33

— Боже! Единственный раз предложила парню сразу поехать к себе — и отказ… Вот позорище!

— Да перестань! — Глеб отнял её ладони от лица и поцеловал их. — Ты мне очень нравишься, Жень, и давно. Просто ты сейчас предлагаешь это не потому что тебе нравлюсь я, а потому что с парнем рассталась.

Она вздохнула, кивнула и поморщилась.

— Да, наверное, ты прав. Хотя… нет, всё-таки не совсем. Ты мне тоже нравишься.

В тот момент сердце едва не выпрыгнуло у Глеба из груди, забившись, как сумасшедшее.

— Я рад. Тогда давай для начала просто повстречаемся?..

Женя с улыбкой согласилась — и почти целый год Глеб ощущал себя самым счастливым человеком в мире. Он наконец начал встречаться с девушкой, в которую влюбился ещё на первом курсе. И не просто встречаться — через две недели после Нового года Глеб остался у Жени на ночь…

Воспоминания о том времени горчили, как старые грецкие орехи. Тогда Глеб был счастлив, не зная, что это всего лишь иллюзия счастья. Женя привечала его, встречалась с ним, улыбалась ему — но для неё он был временным вариантом.

Она сказала это перед следующим Новым годом, когда нашла для себя другого «мужчину». Тогда же Глеб и вспомнил, что и в прошлый раз, говоря о закончившихся отношениях, Женя употребила слово «мужчина» вместо «парень»… и многое встало на свои места.

— Пойми, ты прекрасный человек, — говорила она тогда, не глядя Глебу в глаза. — И очень мне нравишься. Поэтому я и говорю с тобой откровенно, хочу объяснить, чтобы ты понял. Глеб… вспомни, сколько раз за этот год мы ходили в ресторан или кафе. А каникулы? Мы оба подрабатывали и никуда не ездили, даже в паршивую Турцию. Ты и на день рождения подарил мне только книжку и розочку. Да, это трогательно, но… я так не хочу.

— А чего ты хочешь? — пробормотал Глеб, всё ещё не веря, что Женя серьёзно. Буквально накануне они встречались, она улыбалась и была беспечной, целовала его — и вдруг…

— Я хочу быть обеспеченной, — вздохнула Женя. — Устала уже… в нищете этой грёбаной. Ты такой же голозадый, как и я. У нас много общего и…

— Я всё понял, — перебил её в тот момент Глеб, ощутив, что больше не в силах слушать рассуждения про собственную финансовую состоятельность. — Счастья тебе, Женька.

— Прости… — развела она руками.

Спустя два года Глеб увидел Женю в торговом центре, когда покупал матери подарок на день рождения в ювелирном салоне. Его бывшая девушка стояла возле витрины в сопровождении какого-то лысого мужика лет пятидесяти с пузцом — зато очень богато одетого, — и что-то сосредоточенно выбирала, глядя на ряды с украшениями. Она и сама была при полном параде — в натуральной шубе, дорогущих брендовых сапожках и ярком макияже — и Глеб сделал вывод, что у неё всё хорошо.

К тому времени он на Женю больше не сердился. Они с Олегом тогда как раз организовали «Юлану» — и дело резко пошло в гору. И Глеб оценил, сколько удобства и комфорта приносят деньги. Да, он никогда не поставил бы их выше любви и семейных ценностей — но не все же люди такие, правда? Женя была другой и объяснила всё честно — уже хотя бы за это Глеб был ей благодарен. Ведь могла бы крутить и два романа одновременно.

Да, теперь он понимал её лучше, чем тогда, но это не особо помогало. Всё равно с тех пор Глеб избегал сильных влюблённостей и глубоких привязанностей. И Альбина… нет, он любил её — насколько был способен вообще любить.

А способен он, видимо, был не на многое.

Зоя

С понедельника дни понеслись, как по накатанной — я не успела оглянуться, как настала пятница. Впрочем, ничего удивительного: когда я работала на Семёна Павловича, со мной происходило то же самое, дни сливались, перетекали один в другой, и через какое-то время я уже не могла вспомнить, что и в какой из них случилось. Скорее всего, такой эффект получается, если работаешь от рассвета до заката — что я и делала. Только сменила место дислокации.

В среду звонил дядя Сеня, и этот звонок вызвал у меня улыбку до ушей и подарил дополнительную энергию до конца дня — потому что бывший начальник и наставник не только живо интересовался, как у меня дела, но и жаловался, что после закрытия ресторана ему оказалось совершенно нечем заняться. С одной стороны, он давно мечтал об отдыхе, но когда этот самый отдых напрыгивает на тебя из-за угла и бьёт по башке, чтобы в обмороке лучше отдыхалось, как-то безрадостно.

— Ладно, — проворчал он мне в трубку, услышав заявление: «Что вы хотели, Семён Павлович, вы же трудоголик», — когда эта ковидла закончится, может, организую что-то другое. А то итальянское осточертело, сама знаешь, но менять формат было не с руки. Теперь можно.

— Рюмочную откроете?

— Стрип-бар. Назову «Кости повара». Пойдёшь ко мне?

— Надеюсь, поваром, а не костью?..

Закончив разговор на этой шутливой ноте, я даже приободрилась. Несмотря на то, что работать у Глеба мне нравилось, да и коллектив был хороший — формат ресторана был проще и привычнее. Кроме того, не жить же мне здесь на самом деле, как водитель Виктор и его дочка Оля? А из нашей городской квартиры в особняк Глеба Безухова не наездишься. Если только я куплю себе жильё на севере Москвы… Я скептически усмехнулась: о таком пока можно было только мечтать. Цены там ого-го, не для простых смертных.

Глеба с понедельника и до самой субботы я не видела, хотя Алиса прибегала ко мне на кухню регулярно. Даже с Фисой, к которой я умудрилась привыкнуть и перестала на неё реагировать. Алиса показывала мне свои рисунки, рассказывала про домашнее задание и прочитанные книжки, обсуждала просмотренные фильмы и мультики, жаловалась на дядю и Альбину — в общем, говорила обо всём, кроме своих погибших родителей. Серьёзно, за пять дней она ни разу не сказала слов «папа» и «мама».

Это плохо. Если не говорит про них — значит, не может, потому что слишком больно. Держит всё в себе. Эта боль будет копиться и вылезать в поведенческих проблемах…

Но Глеб, наверное, в курсе? Алиса упоминала, что раз в неделю общается по видеосвязи с психологом. Он ведь должен был объяснить?

Я уговаривала себя, что это не моё дело, но тем не менее никак не могла выбросить из головы мысли об Алисе. Несколько раз даже старалась аккуратно навести её на разговор о родителях — но фиг вам, ребёнок не поддался и обрубил все мои начинания на корню.

С Николаем на неделе я гуляла дважды, причём во второй раз, вечером в пятницу, он предложил мне в воскресенье не только прогулку, но ещё и просмотр фильма в его комнате. И как только я вытаращилась на него с изумлением, сложил руки и пафосно проговорил:

— Обещаю не приставать.

Покраснел при этом, однако, как варёный рак — и это было так смешно, что я отчего-то согласилась. Хотя почему — отчего-то? Ник мне нравился. И гулять с ним по саду нравилось, и общаться — уютно и комфортно. Без какого-либо чувственного волнения, просто как с хорошим приятелем. Но мне бы не хотелось, чтобы он рассчитывал на что-то большее, поэтому я твёрдо решила в воскресенье на всякий случай расставить все точки над «и».

Зоя

В субботу я увидела Глеба впервые за неделю — мы вместе с ним и Алисой вновь утверждали меню. За прошедшие дни впечатления от нашей последней встречи улеглись, и когда я вновь вошла в его кабинет, уже не чувствовала себя настолько в смятении. Да и он вёл себя как полагается добропорядочному начальнику — был строг, но справедлив. И ничем не показывал, что неделю назад мы с ним сидели на лавочке, как закадычные друзья, и разговаривали вовсе не о меню.

Блин, Зоя, прекрати фантазировать, а?..

— А что ты сейчас будешь делать? — поинтересовалась Алиса с любопытством, когда мы вышли из кабинета её дяди после почти часового обсуждения. Я облизнула пересохшие губы — слишком много говорила за это время — и честно призналась:

— Выпью чаю. Очень хочу пить.