Жизнь на двоих (СИ) - Шнайдер Анна. Страница 89

– Можешь убирать.

Наследница вынула палец из воды, и Арен перехватил ладонь дочери, моментально заживив ранку. Шаманка между тем мешала содержимое миски ножом, попутно подбрасывая туда какие-то семена, и что-то негромко бормотала. Бормотание становилось все резче, настойчивее, но в конце концов оборвалось, и император, взглянув женщине в лицо, увидел, что она внезапно побледнела.

Не говоря ни слова, Ив достала из сумки карты и, перемешав колоду, быстрыми движениями, которые показались Арену нервными, сделала расклад. Она выкладывала на стол карту за картой, и руки ее слегка тряслись, как в лихорадке.

– Ваше величество… – прошептала шаманка, поднимая голову, и в глазах ее было столько ужаса, что Арен, не мешкая, коснулся ладонью виска Агаты, усыпляя дочь. Девочка обмякла в его руках, и император, перехватив ее поудобнее, попросил:

– Рассказывай, что увидела. Она уснула, не услышит, а Гектору я доверяю.

Арен бросил короткий взгляд на дознавателя – Дайд смотрел на разложенные карты, хмурясь и кривя рот. Точно такое же выражение лица было у него накануне Дня Альганны, когда Арен сказал, что в случае его гибели надо не бороться с новым императором, а бежать прочь из столицы. Гектору эти инструкции демонски не понравились.

– На девочке проклятие, – пробормотала Ив, потерев ладонями побледневшие щеки. Говоря это, она словно вдруг постарела. – Не такое, как было на вашей жене, а гораздо хуже. Оно… смертельное.

В груди стало холодно и больно.

– Ты можешь его снять?

– Ваше величество… – Женщина вновь потерла щеки. – Наши проклятия имеют множество особенностей…

– Можешь или нет?

– Могу. – Она сглотнула, а Арен резко выдохнул. – При определенных условиях…

– При каких?

– Ваше величество! – вмешался Дайд, положив ладонь шаманке на плечо, словно желая успокоить. – Мне кажется, нужно позволить Ив рассказать все с самого начала, иначе она запутается, и будет только хуже.

– Согласен, – кивнул император, прижимаясь подбородком к макушке Агаты. Бедный его ребенок! Столько испытаний выпало на ее долю! – Рассказывай все по порядку. Что за проклятие, кто поставил, как снять.

Ив Иша тяжело вздохнула, с жалостью глядя на Агату.

– Наши смертельные проклятия всегда парные. Я знаю, у классических магов не так, а у нас невозможно поставить проклятие на человека, не убив при этом кого-то еще. И не просто кого-то – этот кто-то обязательно должен быть дорог проклинающему, кто попало не подойдет, плата должна стать равноценной твоей собственной жизни. Именно поэтому чаще всего, накладывая подобные проклятия, убивают себя. – Она вновь вздохнула. – Но это не наш случай. В нашем случае тот, кто проклинал, не мог воздействовать необходимым образом на вашу дочь – там надо трижды поить специально подготовленной водой, а она горькая, так просто не проглотишь. Это еще один камень преткновения для шаманских проклятий, но его можно обойти, если воздействовать на проклинаемого через родную кровь.

– Через родную кровь? – переспросил Арен. – Ты вроде говорила, что на Альго невозможно поставить проклятие. А тут и Агата, и еще кто-то.

– Гектор спрашивал про вас, я имела в виду взрослых Альго.

– Значит…

– Да, на Агату воздействовали через другого ребенка, – подтвердила Ив догадку императора. – И этот ребенок, как я поняла по картам, еще не родился.

От изумления Арен потерял дар речи, и вместо него вопрос задал Гектор. Голосом, дрожащим от злости.

– Второй ребенок тоже должен умереть?

– Верно, он – плата за смерть ее высочества. И он дорог тому, кто проклинал.

– Аарон сдох четыре месяца назад, Ив, – сказал Дайд резко, и глаза его от ярости казались налившимися кровью. – Он с того света проклинает или это кто-то другой?

– Нет, – шаманка покачала головой, – это он. Но он думал, что не умрет и успеет снять проклятие, поставил временную петлю. Это как… ну… как будильник, который должен позвонить в определенное время.

– Четыре месяца? – прохрипел император с трудом. – Почему?!

Вместо Ив ответил Гектор:

– Потому что Аарон надеялся, что за это время его соратники сумеют убить Агату. Правильно ли я понимаю, что в этом случае проклятие со второго ребенка было бы снято?

– Да. Но не четыре месяца, нельзя так зачаровать. Всегда нужно какое-то природное условие. Карты говорят, он замкнул петлю на пробуждения Геенны. Я не знаю, сколько точно их было, карты не могут показать число, но проклятие он поставил еще до Праздника перемены года.

– Хотел отомстить хоть так в случае своей смерти, – процедил Гектор, сжав зубы. – Собственного ребенка не пожалел, дерьмо собачье.

– Как снять проклятие? – перебил дознавателя Арен. – Ты сказала – при определенных условиях.

Ив Иша закусила губу.

– Честно говоря, мне не очень хочется в этом участвовать, – призналась она. – При всем моем к вам уважении, и дело не в деньгах, я понимаю, что вы будете щедры. Просто наши смертельные проклятия… они не снимаемы. Тот, кто наложил, снять-то может, но я не ваш брат. Проклятие можно только перебросить на кого-то другого. И, как я уже говорила, этот другой должен быть дорог вам. Дорог, как Агата.

Арену казалось, что мир вокруг вращается, словно он только что слез с карусели. И тошнило почти так же.

Дорог, как Агата. Таких всего-то двое – Александр и София.

Хотя… нет.

– Если я… покажу тебе, на кого можно перекинуть проклятие с Агаты, ты точно сможешь?

– Смогу, – ответила шаманка, в который раз вздохнув. Арен ее понимал – конечно, ей не хотелось становиться детоубийцей.

– Это мое решение, – сказал он ровно. – Ты не будешь виновата.

– Вы тоже, – вмешался Гектор. – Проклятие Аарон накладывал, а не вы и не Ив.

– Он хотел отомстить мне, убив моего ребенка, – произнес Арен, вглядываясь в бледное лицо спящей дочери. – И у него это в любом случае получилось.

Пока Арена и Агаты не было в детской, Виктория места себе не находила, и, если бы не София, она, наверное, сорвалась бы на истерику впервые за последние недели. Но аньян стала фундаментом, на котором сейчас держалась ее психика, и Виктория отчаянно цеплялась за Софию – и в прямом, и в переносном смысле. Сжимала ее руку, слушала голос, казавшийся спокойным, но была не в силах разобрать слова – София читала Алексу какую-то сказку – и думала о том, что вновь может потерять Агату. И почему-то императрице казалось, что теперь шанс даже больше, чем в прошлые два раза. Наверное, потому что тогда все было понятно, а что творится сейчас?

Когда Арен с Агатой на руках вышел из камина, Виктория едва не вскочила и не бросилась к нему на грудь с требованиями поскорее все рассказать. Наверное, она бы так и сделала, но… его лицо…

Похожее было у мужа в тот день, когда возле Императорского музея активировалась портальная ловушка.

– Мама, Софи… – шептала Агата, хлопая сонными глазами.

– Побудь с детьми, – обратился Арен к Софии, укладывая дочь рядом с аньян. – Пообедайте. А мне нужно поговорить с супругой.

Она кивнула, тревожно глядя на него, а потом…

Виктория моргнула, не в силах осознать увиденное, но будучи уверенной в том, что ей не показалось – ее муж и София одновременно потянулись друг к другу, соприкоснувшись кончиками пальцев, не размыкая взглядов. И это движение, длившееся всего несколько секунд, но наполненное абсолютным взаимопониманием, объяснило Виктории все.

Стало нечем дышать, грудь сжало невидимыми тисками, и окружающее внезапно поплыло перед глазами. Что это, обморок?

Нет. Это были слезы.

– Пойдем, Вик, – сказал Арен, отворачиваясь от Софии. Виктория послушно встала, радуясь, что муж явно закрыт эмпатическим щитом, поэтому не может почувствовать ее отчаяние, и шагнула навстречу. Император подхватил ее на руки и быстро зашел в камин.

Через минуту они уже выходили в гостиной покоев Виктории. Арен, не выпуская жену из рук, прошел к окну и усадил ее в кресло, сам опустившись напротив. Потер пальцами висок, будто там болело, и сказал, глядя прямо на Викторию: