Объятия незнакомца - Клейпас Лиза. Страница 13

– Наглая девка, – грубо оборвал ее Макс. – И почему это в последнее время каждый начинает противоречить мне?

– Твоя юная гостья… она боится тебя?

– Да. – Макс мрачно улыбнулся. – Хотя сама не знает почему. И старается всячески скрыть это.

Мириам с любопытством посмотрела на него:

– И каковы же твои планы относительно нее? Нет, нет, не говори. Я не хочу знать. Мне уже жаль ее.

Макс провел указательным пальцем по округлой линии ее чувственного подбородка.

– Мириам, – заверил он, резко меняя тему разговора, – ты знаешь, что я не брошу тебя без средств к существованию?

Мириам кивнула, вспомнив день, когда повстречалась с Максом. Восемь лет назад ее первый любовник бессердечно порвал с ней, оставив ее с ребенком на руках без денег и крова. В отчаянии она собрала свои вещи, чтобы вернуться к матери. Максимилиан, давно восхищавшийся ею, узнав о том, что любовник бросил ее, прискакал к ней на своем блестящем породистом скакуне и смело вошел в дом. В то время Мириам боялась Макса, как и все прочие. Она была крайне удивлена его предложением стать ее покровителем. Он мог выбрать более молодую и красивую женщину, к тому же непорочную. Большинство мужчин предпочитало девственниц, но Макс, по-видимому, был не таким. Все прошедшие годы он щедро одаривал ее. Хотя у него не было от нее детей, он оплачивал обучение ее сына в Париже. Одежды и драгоценностей, которые он дарил ей в течение нескольких лет, было достаточно, чтобы она прожила в роскоши всю оставшуюся жизнь. Макс был ближе ей, чем кто-либо иной, однако по-прежнему оставался для нее загадкой.

Однажды Мириам попыталась выразить ему благодарность за его доброту. Он посмеялся, заявив, что им руководят только корыстные интересы. Его подарки, как он говорил, были лишь стимулом для того, чтобы она продолжала доставлять ему удовольствие. Мириам не спорила, хотя оба знали, что ей не требовались такого рода побуждения. Как любовник Макс был опытным и неистовым, понимающим женщин и знающим, как их удовлетворить в наивысшей степени. Он доставлял ей необычайное наслаждение, которого она могла в конце концов лишиться с прекращением их отношений. Да, он утверждал, что не женится вновь, но Мириам подозревала о каких-то происшедших в нем изменениях. Мириам была очень проницательной женщиной, и от нее не ускользнули некоторые признаки того, что Макс стал уже не таким безжалостным, как думали остальные, да и он сам. Возможно, в его каменном сердце нашелся уголок и для сострадания. Поскольку Макс был очень добр к ней, она уже давно решила никогда не противоречить ему, Если он захочет порвать отношения, она отпустит его, не выразив никакого протеста. Она не хотела приковывать его цепью к себе и радовалась тому, что между ними не вспыхнула любовь. Он был бы очень жесток по отношению к той, кто полюбил бы его, и это невозможно было бы перенести.

– Я никогда не боялась, что ты оставишь меня без средств к существованию, – сказала Мириам, спокойно глядя на него. Был ли это первый признак того, что его интерес к ней ослаб? – Ты не такой человек.

Он мрачно улыбнулся, не ответив ей.

– Я хотела бы, – медленно произнесла Мириам, убирая ноги с его бедра, – когда-нибудь стать владелицей собственного пансиона. Думаю, я преуспела бы в этом деле.

– Да, конечно.

– Значит, можно на это рассчитывать?

– Да, когда-нибудь, если ты этого хочешь. – Он небрежно погладил ее по щеке. – Но не сейчас.

Мириам удовлетворенно улыбнулась, поняв, что пока еще он желал ее.

В четверг Волераны как обычно были дома. В этот день друзья и знакомые Ирэн приходили поболтать за чашкой крепкого кофе с цикорием. Лизетта очень сожалела, что Ирэн вынуждена отменить из-за нее все визиты.

– Мое пребывание здесь нарушило ваши традиции, – сказала Лизетта.

Ирэн успокоила ее:

– Нет, нет, мы будем пить кофе вдвоем с тобой. В настоящее время я нахожу твое общество более интересным, чем встречу с подругами, которые неделю за неделей пережевывают одни и те же сплетни. Ты должна рассказать мне все о своей матери и о своих друзьях в Натчезе, а также о своем возлюбленном. Такая хорошенькая девушка должна иметь много красивых поклонников.

Лизетта слегка покраснела.

– На самом деле, мадам, я вела очень замкнутый образ жизни. Моей сестре и мне не разрешали иметь друзей. Мы редко общались даже с нашими кузенами и другими родственниками.

Ирэн понимающе кивнула:

– По нынешним меркам это старомодное воспитание. То же самое было и со мной. До замужества мне даже не разрешали читать газеты. Я была хорошо воспитана, но ничего не знала об окружающем мире. Меня очень взволновало, даже напугало, когда пришло время покинуть уютный дом моей семьи и стать женой Виктора Волерана. – Ирэн улыбнулась, и в ее темных глазах мелькнули веселые искорки при воспоминании о девушке, какой она когда-то была. – Моя тетя Мари и мама проводили меня до супружеского ложа и оставили одну в ожидании мужа. О, как я умоляла их забрать меня домой! Мне вовсе не хотелось быть чьей-то женой вообще и меньше всего женой Волерана. Виктор был большим, как медведь, и очень страшным. Я с ужасом думала о том, что он потребует от меня.

Румянец на щеках Лизетты стал еще гуще, но она внимательно слушала пожилую женщину, надеясь, что Ирэн приоткроет что-нибудь о таинственных супружеских отношениях, в которых она была совершенно несведуща. Лизетте хотелось задать множество вопросов, но они казались ей неприличными. Ирэн заметила ее явный интерес и сочувственно улыбнулась. Не ее это дело рассказывать невинной девушке о вещах, которые она должна познать в первую брачную ночь.

Это было правом мужчины – наставлять и обучать свою юную жену так, как ему хотелось. Некоторым мужчинам нравилось, чтобы жены получали удовольствие от их союза, другие же забывали их после брачной ночи, так как, проявляя непристойное желание, получали отпор. Но чаще всего муж хотел, чтобы его жена была послушной и хотя неохотно, но подчинялась его животной страсти.

– Лизетта, – сказала Ирэн, меняя тему разговора, – как ты думаешь, мы могли бы заручиться помощью тетушки Делфайн в нашем небольшом обмане относительно твоей предполагаемой болезни? Твой отчим вскоре снова придет сюда, не без основания более рассерженный, чем прежде, и, возможно, будет легче убедить его, если мы пригласим тетушку побыть у нас. Можем ли мы доверить Делфайн наш секрет?

– Нет, – печально произнесла Лизетта. – Тетя Делфайн не встанет на мою сторону, так как не одобряет мой поступок. Она наказывала меня за то, что я выражала неприязнь к Этьену Сажессу, и передавала все, что я говорила ей, моему отчиму. Тот злился и… – Лизетта замолчала и вздрогнула. Ирэн поняла, что она имеет в виду.

– В таком случае больше не будем говорить об этом, – сказала Ирэн. Подняв свою чашку, она попробовала крепкий напиток и решила положить в него еще немного сахара. Как и все креолы, Ирэн предпочитала кофе черный, как дьявол, и сладкий, как грех. – В прошлом, – Ирэн сосредоточенно помешивала маленькой серебряной ложечкой в чашке, – некоторые молодые женщины считали месье Сажесса… э… весьма привлекательным.

Лизетта не могла скрыть своего волнения и небрежно заметила с дрожью в голосе:

– Не нахожу его привлекательным. Я возненавидела его с первого взгляда. Он приехал в Натчез по приглашению моего отчима и начал осматривать меня, как… какую-нибудь лошадь, предназначенную для продажи. А на второй день своего визита… – Она замолчала и густо покраснела.

Ирэн наклонилась вперед:

– Ну, ну?

– Я… я не могу говорить об этом.

Ирэн тотчас сосредоточила все свое внимание, как ищейка, взявшая след преследуемой дичи. Новые сведения об Этьене Сажессе не могли найти более признательного слушателя.

– Уверена, что все сказанное тобой не удивит меня, – ободрила Ирэн девушку.

Лизетта угрюмо вздохнула.

– На второй день своего визита месье Сажесс сопровождал меня на прогулке по саду. Впервые я осталась наедине с мужчиной. Я очень старалась полюбить его, мадам, так как знала, что мой отчим поощрял его ухаживание за мной. Однако когда мы оказались в уединенном местечке вдали от дома, он… – Лизетта колебалась. – Он позволил себе вольности…