Балтийские комбинаторы (СИ) - Буланов Константин Николаевич. Страница 28

Да, да, сколь бы близким другом гостя из будущего ни стал некогда спасенный им Протопопов, в первую очередь Николай Николаевич оставался верен присяге. Потому император прекрасно знал о намерениях барона Иванова разыграть козырную карту невиданных доселе подводных крейсеров, пока таковые не появились у прочих стран мира. Как и средства противодействия столь опасному и совершенно новому противнику. Был ли опечален монарх подобным безрассудным поведением своего уникального подданного? Конечно, был. Стал ли он мешать постройке столь инновационных кораблей? Конечно, нет. Рано или поздно субмарины данного класса, несомненно, должны были пригодиться Российскому Императорскому Флоту. И тот факт, что проект создавался за счет частного финансирования, лишь шло во благо государственному бюджету. Все равно на всех ключевых постах там находились его, государственные, люди, кто бы что там о себе ни думал. Правда, сошедшие со стапелей Дальнего в середине 1909 года «Наутилус» с «Капитаном Немо», что последующие два года активно дорабатывались по мере выявления конструктивных дефектов, никак не могли поспеть на другой конец света, дабы перехватить приговоренные к закланию американские броненосцы. Но, главное, имелись подготовленные исполнители. А что касалось подводных лодок, таковых к 1911 году в составе Балтийского флота насчитывалось уже свыше 20 штук, включая 8 новейших «Мурена-М», являвшихся практически копиями советских «малюток» XV-ой серии. Потому, когда было объявлено о вычеркивании из списка флота «Дельфина», вошедшей в строй еще в 1904 году, ни у кого не возникло каких-либо сильных возражений на этот счет. Мало того, что эта учебная субмарина за свою семилетнюю карьеру уже дважды тонула и к тому же полностью выработала ресурс механизмов, так еще переход на ремонт в Кронштадт из Риги, где уже 5 лет как базировались балтийские подводники, завершился для подлодки столкновением с сопровождавшим ее буксиром. Попытка спасти получившую пробоину «Дельфин» не увенчалась успехом, и она упокоилась на дне Финского залива. Во всяком случае, именно такая информация появилась в столичных газетах Российской империи в начале мая 1911 года вместе с фотографией промокших и продрогших моряков-подводников благополучно принятых на борт того самого буксирного парохода. Правда, качество снимка оказалось столь аховое, что разобрать лица запечатленных на нем людей не представлялось возможным. И это было немаловажно, поскольку мало ли кто мог опознать в командире затонувшей субмарины считавшегося уже свыше 10 лет как погибшим Бориса Андреевича Строльмана. Да и нижние чины там тоже представляли собой весьма специфических персон, обладавших поистине колоссальным опытом в пускании на дно, как вражеских кораблей, так и судов нейтральных стран. В общем, команда подобралась весьма специфическая. Как раз под стать той, что приняла от них лодку, которой еще предстояло послужить стране, прежде чем действительно упокоиться на дне Балтики.

— Вот они, голубчики, — прильнув к окулярам перископа, пробормотал себе под нос Керн. Имея солидный опыт по торпедированию крупных боевых кораблей, он прекрасно понимал, что ни при каких обстоятельствах не сможет пустить на дно все потенциальные цели. Слишком уж добротными вышли у американцев их эскадренные броненосцы типа «Коннектикут», свести знакомство с которыми удалось в Кронштадте, где американская эскадра провела последние две недели своего «европейского турне». После личного ознакомления с намеченными к закланию жертвами, он вернулся из Кронштадта обратно в Ригу, откуда в тот же день убыл на доселе скрывавшуюся в шхерах Аландских островов субмарину. Благодаря огромному количеству никем не заселенных островов с удобными стоянками для судов с небольшой осадкой, этот архипелаг стал отличным временным убежищем «Дельфина». Здесь же на подлодке дополнительно закрепили два внешних решетчатых торпедных аппарата Джевецкого и загрузили сами торпеды в количестве 6 штук, чтобы лодка начала соответствовать полной боевой загрузке немецких субмарин типа U3. Благо работы по подъему затонувших японских кораблей позволили представителям «Иениш и Ко.» по-тихому наложить лапу на три десятка 450-мм самоходных мин и некоторое количество артиллерийских орудий с боеприпасами, частично пошедших на вооружение крейсерских лодок. Будучи приведенными в полный порядок, полдюжины подобных торпед оказались оперативно доставлены поездом с Дальнего востока и под покровом ночи перегружены на судно обеспечения, приписанное к Невскому заводу. Благо, в силу специфики продукции данного завода, таковое судно требовалось постоянно иметь под рукой для проведения заводских испытаний сошедших со стапеля субмарин. Так что, и загрузку торпед, и легкий ремонт, и зарядку АКБ подлодок, оно могло осуществлять в штатном режиме. А в силу отсутствия необходимости ходить в составе эскадры, отличалось скромными размерами, что оказалось весьма кстати, учитывая место временного базирования. Правда, самому «Торпедолову», как называлось данное судно, светиться рядом с охотничьими угодьями «Дельфина» было никак нельзя, потому в тот момент, когда Георгий Федорович выводил свою «рыбку» на боевой курс, выполнившее свою роль судно стояло на якоре в Рижском заливе. Так сказать, у всех на виду. — Хорошо идут! Прям как на учениях! — аж прицокнул он языком, наблюдая в оптику идеальные условия для ведения торпедной стрельбы. Вытянувшиеся в одну кильватерную колонну три броненосца, линкор и угольщик мало того, что обозначали себя многочисленными огнями в условиях наступления сумерек, так еще и держали скорость не более 10 узлов. В общем, промахнуться по ним с 3 кабельтовых виделось попросту невозможным делом, учитывая тот факт, что все японские торпеды оснащались приборами Обри, не позволявшими тем уходить с курса.

Все случилось на траверзе южной оконечности Готланда, куда «Дельфин» смог добраться своим ходом, после того как дозаправился и покинул компанию «Торпедолова», отвернувшего в сторону Рижского залива, стоило им обоим достичь этого острова. Флагманский броненосец контр-адмирала Рилэнда неожиданно вздрогнул, раз, другой, и, будучи окатанным поднявшимися у правого борта водяными фонтанами, начал крениться на этот самый правый борт. Поскольку никто на его борту даже не думал о возможности нападения, немногочисленные наблюдатели проморгали не только перископ субмарины, но также следы торпед. Потому сигнал тревоги, разнесшийся по внутренним отсеками «Луизианы» уже после подрыва, откровенно запоздал. Слишком уж быстро начала распространяться вода через остававшиеся не задраенными двери внутренних отсеков, чтобы имелся хоть один шанс на спасение. Не прошло и четверти часа, как заметно севший в воду и получивший серьезный крен корабль начал затапливаться не только через подводные пробоины, но и сквозь амбразуры весьма низко расположенных бортовых казематных орудий.

— Вот ведь не пуганные, — только и смог что пробормотать себе под нос Керн, стоило ему вновь прильнуть к поднятому перископу. На удивление, оба не сильно надежных аппарата Джевецкого позволили сойти торпедам с направляющих более чем прицельно, отчего он не стал посылать вслед торпеды из носовых торпедных аппаратов и предпочел на время затихариться под водой. Ведь ему требовалось не столько потопить американские корабли, сколько скомпромитировать немцев, чьи существующие субмарины могли выстрелить одновременно максимум двумя торпедами. И вот теперь, обозревая окрестности, он откровенно улыбался. Все четыре следовавшие за своим флагманом корабля застопорили ход и спускали на воду шлюпки. Американцы допустили ту же непростительную ошибку, что и попавшиеся в несколько иной истории на прицел Отто Веддигену англичане. Судя по всему, никто так и не смог понять, что флагман оказался именно торпедирован, отчего американские моряки и совершили столь вопиющую ошибку. — Но, да нам то даже лучше, — вообще не стал расстраиваться по данному поводу лучший подводник мира, давая команду на смену курса. К немалому сожалению Георгия Федоровича, малютка «Дельфин» в плане боевых возможностей даже рядом не стояла с его ставшей за последние два года практически родной «Наутилусом». Так если крейсерская лодка несла в общей сложности дюжину только запасных самоходных мин, не считая восьми уже заряженных в торпедные аппараты, то первенцы отечественного подводного флота не могли похвастать наличием солидного боезапаса. Потому пустить на дно всю, столь идеально подставившуюся, американскую эскадру не представлялось возможным. Пришлось выбирать наиболее лакомый кусочек среди оставшихся вымпелов. И, естественно, таковым стал первый дредноут ВМС США — «Южная Каролина». Следовало на деле проверить, способны ли корабли подобного класса выживать после поражения торпедами. И если способны, то сколь долго.