Потому что ты моя - Клейпас Лиза. Страница 25

– Не двигайтесь, сэр! Вы слишком слабы. Сейчас придут слуги и помогут вам.

– Я вполне способен уйти отсюда самостоятельно, – прорычал Скотт, отстраняя руки Мадлен.

– Я не удержу вас, если вы начнете падать, – сказала Мадлен. – А если вы упадете, не дойдя до экипажа, то можете пострадать. И потом, подумайте, в каком неловком положении вы окажетесь на виду у всех. Неужели вы хотите, чтобы члены труппы видели вас в таком состоянии?

Скотт оцепенел, и Мадлен поняла, что задела его за живое. Он не выносил даже малейших проявлений слабости в себе и любой ценой стремился сохранить свой образ – образ властного и несгибаемого человека. Опустив голову, он ждал. Ждал с таким подавленным видом, что Мадлен испугалась – Скотт был не похож сам на себя.

Мужчина в черной ливрее, расшитой серебром, появился на пороге кабинета через несколько минут, но Мадлен показалось, что она ждала его целую вечность. Слуга старался казаться невозмутимым, но не сумел скрыть своего изумления, его глаза расширились, едва он увидел Скотта. Девушка попросила слугу помочь Скотту подняться, и тот повиновался, хотя, похоже, не верил собственным глазам: по-видимому, Скотт так удачно поддерживал однажды созданный образ, что все, даже его слуги, забыли о том, что он, в сущности, всего лишь человек.

У кабинета собралась группа актеров и служителей театра; на их лицах отражались самые разные чувства – от тревоги до любопытства.

– Пожалуй, вам лучше отойти, – сказала Мадлен, выходя из кабинета первой. – Иначе кто-нибудь из вас наверняка заразится.

Все тотчас же последовали ее совету и отступили на почтительное расстояние.

– Что же теперь будет? – спросил бутафор, как бы размышляя вслух. – Кто станет управлять театром? Ведь герцогиня уехала, а мистер Скотт заболел…

– Я спрошу у мистера Скотта, – пообещала девушка и вернулась в кабинет.

Слуга помог хозяину встать. Лицо Скотта приобрело пепельный оттенок. Он обвел взглядом комнату. Наконец посмотрел на Мадлен.

– Сэр, – проговорила она, – надо ли сообщить всем, что во время вашего отсутствия театром будет управлять мистер Беннетт?

Мистер Беннетт был помощником режиссера. Он брал на себя общие вопросы репетиций и улаживал споры, когда герцогиня и владелец театра были слишком заняты другими делами. Скотт уставился на Мадлен затуманенными лихорадкой глазами. Ей показалось, что он не понял вопроса. Но Скотт наконец молча кивнул.

Вновь выйдя из кабинета, Мадлен передала распоряжение Скотта. Сам он, опираясь на плечо слуги, вышел минуту спустя. Хотя ему было очень плохо, он все же держался на ногах.

Мадлен направилась к черному ходу. Она слышала за спиной хриплое дыхание Скотта, слышала его неуверенные шаги – было совершенно очевидно, что долго ему не продержаться, К тому же слуга выказывал явные признаки утомления, ему становилось все труднее поддерживать хозяина.

– Потерпите еще немного, – 'сказала Мадлен, обращаясь к слуге.

Наконец они добрались до черного хода и вышли на улицу. Ледяной ветер мгновенно пробрался под платье Мадлен, обжег ее щеки. Второй слуга открыл дверцу экипажа, отделанного бронзой и черным лаком. Из ноздрей гнедых жеребцов, составлявших упряжку экипажа, вылетал пар, клубящийся в морозном воздухе. Слуга опустил ступеньку и вопросительно взглянул на девушку.

Мадлен медлила, с восхищением глядя на роскошный экипаж. Она не имела права самовольно

Присоединяться к Скотту. Но ведь ему могла понадобиться ее помощь…

Мадлен поспешно забралась в экипаж, чтобы не передумать. Опустившись на бархатное сиденье, она с облегчением вздохнула – внутри не чувствовался пронизывающий ветер. Слуга помог Скотту сесть рядом с девушкой. Скотт откинулся на спинку сиденья. Он был смертельно бледен. Плащ сполз с плеч Логана, и Мадлен поправила его. Глубоко вздохнув, больной снова закашлялся.

Экипаж мягко тронулся с места и покатил прочь от театра. Такой изысканной отделки кареты Мадлен еще не доводилось видеть – это было сочетание полированного дерева с бархатной обивкой кофейного оттенка и изящным орнаментом, нанесенным золотом на потолок. Экипаж Скотта произвел бы впечатление даже на отца Мадлен, который мог гордиться своими каретами.

Девушка перевела взгляд на больного – он казался беспомощным поверженным львом. Карета подпрыгнула на ухабе, и Скотт застонал. Мадлен машинально потянулась к нему и приложила холодную ладонь к его лбу.

Казалось, ее прикосновение на время привело Скотта в чувство, его затуманенные глаза приоткрылись.

– Мэдди… – пробормотал он, стиснув зубы, пытаясь унять дрожь.

– Да, мистер Скотт? – Мадлен провела ладонью по его щеке, осторожно притрагиваясь к сухой от жара коже.

– Напрасно вы… поехали со мной.

– Извините. – Мадлен отдернула руку. – Я знаю, вы оберегаете свое уединение. Но вам незачем беспокоиться, сэр. Я не задержусь у вас, просто хочу убедиться, что с вами все в порядке.

– Дело не в этом… – Он стиснул зубы, его вновь била дрожь. – Но вы можете заразиться…

Мадлен в изумлении уставилась, на Скотта: немногие, находясь в таком состоянии, способны заботиться о других людях. Тронутая его заботой, она улыбнулась.

– Я не жалуюсь на здоровье, мистер Скотт.

Скотт был слишком слаб, чтобы спорить. Он закрыл глаза и снова откинулся на спинку сиденья. Мадлен задумалась, стараясь вспомнить, что делала няня, когда они с сестрами хворали. Кажется, она согревала их, ставила горчичники на грудь. И еще прикладывала к ногам нагретый мыльный камень, поила бульоном и кормила хлебом, смоченным в молоке. А для лечения кашля няня использовала старое испытанное средство – лимонный сироп и сладкое миндальное масло… В конце концов Мадлен поняла, что ей недостает познаний в медицине. Она вздохнула, досадуя на свое невежество.

Экипаж, миновав каменные столбы ворот, украшенные бронзовыми грифонами, катил теперь по тихому кварталу, расположенному неподалеку от Сент-Джеймс-сквср. Мадлен приникла к окну; они ехали по обсаженной деревьями аллее, и уже был виден огромный особняк с колоннами.

Наконец карета замедлила ход. Один из слуг спрыгнул с запяток и взбежал на крыльцо. Он принялся отчаянно молотить кулаком в двустворчатые двери. Одна створка приоткрылась, и вскоре карету окружили слуги.

Паренек в плотной куртке и кепке помог кучеру увести в конюшню лошадей. Двое других слуг с трудом вытащили из кареты мистера Скотта. Подхватив больного под руки, они внесли его в особняк. Мадлен вошла следом. Она чувствовала себя так, словно вступила на запретную территорию, вторглась туда, куда Скотт ни за что не впустил бы ее, будь он здоров.

Они вошли в великолепный холл, освещенный хрустальной люстрой, подвески которой свисали изящными гроздьями. Из холла открывалась дверь в соседнюю комнату, где почтенного вида домоправительница отдавала распоряжения целой свите горничных.

– Принесите чистые простыни и воду, – говорила она. – Тильда, найди мой медицинский саквояж, и пусть Гвен принесет банку с пиявками, должно быть, они понадобятся доктору,

А седовласый дворецкий отдавал распоряжения слугам-мужчинам. Одним он велел принести бренди и виски, другим помочь камердинеру уложить хозяина в постель. Мадлен же стояла в стороне, беспомощно глядя, как Скотта уносят вверх по лестнице из белого и серого мрамора, изгибающейся в виде подковы.

Наконец домоправительница заметила девушку и представилась, назвавшись миссис Бичем.

– Прошу простить нас, мисс…

– Ридли.

– Прошу прощения, мисс Ридли, но боюсь, сейчас все мы слишком заняты. Такое редко случается в этом доме.

– Понимаю, – кивнула Мадлен.

Домоправительница внимательно оглядела ее, очевидно, пытаясь понять, кто Мадлен такая и как она познакомилась с мистером Скоттом. Однако миссис Бичем все же воздержалась от расспросов.

– С вашей стороны было очень любезно проводить мистера Скотта из театра, – сказала она.

Мадлен взглянула в ту сторону, куда унесли Скотта.

– Надеюсь, он скоро поправится.