Шторм. Отмеченный Судьбой (СИ) - Беспалова Екатерина. Страница 39
– Я попросил о встрече, ты пришла, а мне и сказать нечего.
Катя улыбнулась. Он хоть когда-нибудь общался нормально тет-а-тет? Или всегда всё сводилось к постели?
– Люди о многом разговаривают, Саш: о погоде, о природе…
– Да-да, – перебил её Шторм, – самые актуальные темы, когда ты настолько вежлив, что не можешь отправить человека восвояси.
С её губ сорвался смешок: шутка удалась.
– Знаешь, я много думал, – после короткой паузы продолжил он.
– Вот этим ты меня удивил.
– Серьёзно. Если честно, до сих пор не могу понять, почему ты согласилась прийти. После всего того, что было до Чечни…
– Не хочу говорить об этом, – поспешила сменить неприятную тему Катя. – Если ты позвал меня сюда, чтобы излить душу, то, пожалуйста, не надо. Не надо напоминать о том, что я с таким трудом пыталась забыть. Не надо…
– Надо! – вдруг резко остановился и развернул её к себе Александр.
На лице отразилась паника. Она смотрела на его пальцы, удерживающие предплечье, и не двигалась.
– Прости… Я понимаю, это тяжело, но ты должна знать.
– Зачем?
– Ты должна…
– Зачем? – повторила ещё настойчивее свой вопрос Катя. – Ты тешил своё самолюбие, самоутверждался, получал удовольствие. Всё нормально, правда. Я это пережила.
Каждое слово било словно нож: больно и глубоко. Но она была права. Права во всём.
– Если ты таким образом хочешь отблагодарить за то, что помогла, не нужно. Я бы сделала это независимо от того, раскаялся ты или нет. Хотя соглашусь, искушение бросить тебя было велико.
От этих слов Александр опешил. Он никогда не смотрел на события в Чечне под таким углом. Ведь она действительно могла не возиться с ним: студентка медицинского, не врач.
Катя читала смятение в его глазах. Дура! Зачем брякнула это? Меньше всего хотела, чтобы он чувствовал себя обязанным.
– Ты могла бросить, но не бросила… – прошептал Шторм. – Несмотря ни на что, помогла. Почему?
Час истины настал быстрее, чем думала. И вдруг стало страшно…
– Почему, Кать?
Тишина.
– Почему?
– Потому что, в отличие от тебя, у меня всё же есть честь, – выдохнула она и, развернувшись, пошла прочь.
Вот и поговорили…
– Что это значит? – раздался голос за спиной, но Катя не оборачивалась. – Что это значит?
Не оглядывайся! Иди! По щекам катились слёзы – он не должен их видеть. Зачем вообще нужно было встречаться?.. Секундная слабость в подъезде не изменит того, что между ними произошло. Его страдания и душераздирающее «прости» – всего лишь искушение, происки Судьбы. Ты не справилась, поддалась, и теперь расплачиваешься.
Александр стоял в полной растерянности. Он прекрасно помнил, в каком контексте и когда произнёс те слова, но причём тут это?
– Кать! – наконец бросился за ней. – Подожди, не убегай. Кать!
Соколовская часто дышала, пытаясь справиться с эмоциями. Он не отстанет. Господи, теперь придётся либо отвечать, либо… Однако сбежать не получилось, так как Александр заступил ей дорогу, заставив остановиться.
– Не трогай меня!
– Хорошо, успокойся, – в голосе звучала тревога. – Успокойся, ладно? Я не трогаю тебя. Не трогаю. Только, пожалуйста, не убегай.
Она отвернулась в сторону проезжей части.
– Объясни мне.
Молчание.
– Объясни, слышишь?
– Мне пора домой.
– Объясни, что значили твои слова.
Напряжение росло с каждой секундой. Его глаза прожигали. Боже, дай сил выдержать пытку!
– Что значили твои слова? – не выдержал Шторм, сорвавшись на крик.
Редкие прохожие стали оборачиваться. Катя проглотила ком в горле, вытерев мокрую дорожку на щеке. Медленно, словно в режиме стоп-кадр, она посмотрела на парня. Он ждал, едва сдерживаясь. Его полные огня глаза и её затравленный взгляд. Чего добивается?.. Но отступать было некуда. Вот он, а вот она. Либо говори, либо живи с этим дальше. Секунда – и пустым, будто безжизненным голосом, Соколовская произнесла:
– Мы переспали. Это, по-моему, так называется.
Глава 2.11. Семейные ценности
Глава 2.11. Семейные ценности
Его брови сошлись на переносице, а на лице читалось изумление. Глаза смотрели на неё как на полоумную. Прошло несколько секунд, прежде чем из неподвижного каменного изваяния Александр начал превращаться в живого человека. Он закачал головой, а уголок губы подёрнулся в жалком подобии улыбки:
– Нет.
Катя равнодушно изучала его лицо, а по щеке побежала ещё одна слеза.
– Мы не могли. Я не мог.
Но её стеклянный взгляд не оставлял сомнений. Да и зачем ей врать? Но тогда… Как?! Почему Стас ничего не сказал? Или он не знал? Чем больше Александр пытался понять, тем длиннее становился список вопросов.
– Я не мог этого сделать, – наконец уверенно произнёс он, отбросив мозговой штурм на потом.
Катя быстро вытерла мокрую щёку и, по-прежнему глядя на него, тихо сказала:
– Не мог… Но сделал.
Александр вспомнил день перед уходом в армию. Её ненависть, проклятия и пожелание смерти… Страх в глазах, когда поняла, кто перед ней стоял… Ошибки быть не могло.
– Кать, я…
Он оборвал фразу на полуслове, потому что не знал, что сказать. Не знал, как такое могло быть. Как, мать его, можно переспать с Соколовской и не запомнить этого? КАК?! Внутри бушевал ураган, ломая все устои и смешивая эмоции в кучу: презрение, сожаление, потрясение, безысходность…
Ты ещё больший ублюдок, чем думал о себе. Надо было подохнуть в Чечне – и это стало бы самым подходящим наказанием для такого урода, как ты…
Шторм проглотил ком в пересохшем горле, всё ещё не осознавая до конца услышанное.
– Иди сюда, – вдруг поднял руку он и притянул девушку к себе.
Не ожидавшая такого, Катя упёрлась ладонями в его грудь, однако все попытки ослабить объятие не увенчались успехом. Он сильнее – она знала это. Но почему-то сейчас не было страшно. Хотелось одного – чтобы ту боль и страх с ней разделил именно он.
– Прости меня, – шептал Александр, крепко сжимая её в своих руках. – Пожалуйста, прости.
Сопротивление стало ослабевать, и по мере того как она сдавалась, плечи начали содрогаться от почти беззвучных рыданий.
– Я тебя ненавижу. Ненавижу тебя, – бормотала Катя. – Что ты делаешь со мной? Зачем мучаешь?
Шторм нежно гладил её по голове. Она снова проливала слёзы на его груди, как и тогда, полтора года назад. Даже место встречи не изменилось – тот же самый Сквер Комсомола, чёрт бы его подрал! Те же самые герои, та же самая сюжетная линия.
– Прости.
Они стояли не двигаясь до тех пор, пока Катя не успокоилась и с её губ не перестали слетать всхлипы. Только когда хрупкое тело застыло, согревшись в его руках, Александр посмел первым нарушить молчание:
– Понимаю, что нужно отпустить тебя, но не могу. Не могу, потому что боюсь, что ты уйдёшь. Навсегда. – Пальцы медленно скользили по прядям волос, ощущая их мягкость. Тепло её тела согревало, успокаивая и давая надежду. Ложную! – Когда думал, что умираю, моим единственным желанием было, чтобы ты узнала: я раскаялся. Все годы службы молился, как мог, умолял Судьбу, чтобы позволила сказать тебе это. И она позволила… Но, как оказалось, я не за то просил прощение.
Тишина, только его частое сердцебиение: тук-тук… тук-тук… тук-тук... Катя внимала каждому слову, изо всех сил сдерживая желание сказать «Уже давно простила». Это эмоции, глупая! Они всегда толкали тебя к нему. Слушать нужно здравый смысл.
– Уже поздно, – прошептала наконец она. – Пора возвращаться домой.
Полное безразличие в голосе причинило боль. Но Александр не собирался сдаваться: в их истории было слишком много нестыковок.
– Я провожу.
– Не стоит, – Катя высвободилась из объятий и тут же ощутила холод. – Здесь недалеко, я доберусь сама.
Он смотрел в спину удаляющейся девушки, чувствуя себя полным ничтожеством.