Почтовые (СИ) - Ли Фатхи. Страница 37

Павел задумался и наконец спросил:

— А что на востоке? Там безопасно?

— Сейчас в Империи везде опасно, даже на западе.

— Шпионаж и диверсии?

— И это тоже. И вот еще, — трактирщик бросил Павлу какой-то предмет.

Это был защитный браслет почтальона.

— Откуда? — спросил Павел, а мое сердце сжалось.

— Поймали тут одного: воровал в золотой лавке два дня назад. При нем нашли браслет, — хмуро ответил хозяин. — В тюрьме его быстро казнили. Стража скрыла браслет, чтобы продать, а я выкупил его через своих людей. Это же кого-то из ваших? Муса предупреждал, что в таких случаях нужно срочно связываться с вами.

— Из наших, — горько подтвердил Павел. — Еще есть новости?

— Нет — покачал головой хозяин. — И надолго здесь не задерживайтесь. Ходят слухи, что за Почтовыми охотятся и все прежние договоренности разорваны.

— И кто же это охотится за нами?

— Известно кто: люди Архейской лиги.

— Да что же случилось, почему в Империи вдруг начался такой хаос? — вздохнул Павел.

— Говорят, Император болен: его никто не видел уже две недели. Отсюда и смута.

— Но как же армия? — не унимался Павел. — Ваша разведка? Тэнлунги, в конце концов?

Трактирщик пожал плечами:

— Я все сказал. Больше мне прибавить нечего.

Павел кивнул, закрыл за ним дверь и даже подпер ее стулом, сел на кровать и глубоко задумался.

— По-твоему, все это правда? — наконец подала голос я.

— Боюсь, что да. К чему Медведю нам врать? Муса говорил, он ему должен был за какую-то услугу, значит, какое-то время мы можем быть за себя спокойны. Но лучше не расслабляться.

— А что это за люди — тэнлунги?

— Они из местных священников-чилунов, что-то вроде инквизиции и контрразведки от церкви, — отмахнулся Павел и вдруг резко вскочил и забегал по нашей каморке. — Задерживаться нельзя! Завтра купим на рынке недостающую одежду и срочно на восток, пока не началась война или еще что похуже.

Он поднес к свету защитный браслет, который все еще держал в руках.

— Как думаешь, чей он? — спросила я.

— Сложно сказать: браслеты у нас не именные. Может, Тимура или Марии, у Игната был свой, с другим набором кристаллов. А может, его хозяин вообще с другой почтовой станции. Эх… Что уж тут гадать…

Утро выдалось солнечным. Днем Тир был приветлив и даже по-своему красив.

Мостовые подсохли, горожане выставили за окна горшки с цветами, рамы оказались украшены резьбой, незаметной в темноте, а двери были выкрашены в яркие цвета. Коньки крыш украшали уже знакомые фигурки дракона, а приподнятые края создавали ощущение, что дом вот-вот взлетит.

Я ожидала увидеть на улицах грязь, текущие вдоль дорог нечистоты и мусор, но там оказалось на удивление чисто. Конечно, земляные дороги были грязными после дождя, но кто-то быстро положил вдоль домов деревянные настилы, так что можно было идти, не погружаясь по щиколотку в жидкую грязь. Никто не выплескивал помои из окон, горожане были опрятно одеты, приветливы и не выказывали по отношению к нам никакой враждебности. Только противный запах стоячей воды никуда не делся, но здесь никто уже не обращал на него внимания.

Мы завернули на рынок и купили два теплых дорожных костюма, мне — длинную, до колен, рубашку без воротника, Павлу — рубаху покороче, узкие пояса, которые носили местные, и шерстяные жилеты. На смену кожаным плащам взяли стеганые серые полукафтаны с утепленными капюшонами, а я приобрела еще и высокие сапоги с мягкими голенищами.

Браслеты и артефакты мы убрали под одежду и теперь выглядели как небогатые торговцы, люди достойные, но не аристократы. После долгих раздумий Павел все же взял себе похожий на саблю кривой клинок: многие торговцы носили подобное оружие.

— Ты что, умеешь с ним обращаться? — изумилась я.

— Нет, но без оружия я выгляжу странно, — ответил Павел, стараясь приноровиться к мечу, и добавил: — Правда, я уже не уверен, что это была хорошая идея.

Клинок был неудобен и при ходьбе бил его по ногам и путался в полах кафтана.

Закупившись одеждой и едой, мы поспешили к озеру. К деревянной пристани были причалены рыбацкие лодки и небольшие торговые суденышки. Выяснилось, что ближайший паром прибудет только завтра, а значит, нам предстояла еще одна ночь в Тире. С одной стороны, возможность выспаться в тепле нас порадовала, с другой, Медведь ясно дал понять, что оставаться в городе опасно. Но выбора у нас не было: не пускаться же вплавь через озеро.

— Смотри, — вдруг указал наверх Павел.

Я подняла голову: над городом парила джонка с красными парусами.

— Старый знакомый! — воскликнула я. — Интересно, что он тут делает? Опять замеряет какие-то сигналы? Что же он ищет?

— Надеюсь, не нас, — фыркнул Павел. — Теперь моя заветная мечта — незаметно проскользнуть на почтовую станцию и покинуть Шанлу целыми и невредимыми.

— И потом начать поиски наших, — подхватила я.

Павел одобрительно кивнул. Он купил на рынке кулек мелких жареных креветок, которых местные щелкали вместо семечек и теперь с удовольствием ел их, то и дело выплевывая колючие хвосты. В пять часов вечера зазвонили колокола, и их низкий мелодичный звон потек по улицам города, словно кисель, заполняя собой все проулки и дворы. Удивительное дело: когда звонили колокола, все вокруг словно становилось ярче, даже лица людей менялись, расслабляясь и светлея. Мы пошли по направлению звона и, свернув направо, оказались на небольшой центральной площади, на которой стоял каменный храм — одно из самых высоких зданий в городе, сложенное из светлого камня, с витражными узкими окнами и широкой колокольней, откуда и доносился звон.

Когда мы вернулись в трактир, хозяин его ни словом, ни жестом не показал, что вчера разговаривал с нами, с равнодушным видом выдал нам ключ и выставил на стол еду, на этот раз — тушеную капусту с жареной костлявой рыбой.

— Что насчет нашей легенды? — спросила я, когда мы поели и поднялись в комнату.

— Легенды? — не понял Павел.

— Ну да. Вот спросят нас, куда мы идем, — что сказать в ответ?

— Идеально было бы притвориться немыми, — хмыкнул Павел, — но это, к сожалению, невозможно. Скажем, что мы брат и сестра и отправляемся по торговым делам в столицу.

— Неплохо, братец, — улыбнулась я.

Ночь прошла спокойно, и на следующее утро мы с Павлом отправились на пристань. Перед выходом он велел мне проверить сумки и вытащить из них все лишнее.

— Хорошо бы еще наших крыс оставить тут, — буркнул он.

— Снарков! — привычно поправила его я. — Ну и кому ты их оставишь? В любом случае они сбегут за нами. Помнишь, Игнат намекал, что они полуразумные? Думаю есть в этом что-то…

— Ага, — кивнул Павел, — конечно есть: Проныра ночью нассал мне в сапог. Замечательно!

— Ну, зато мы теперь точно знаем, что у него отличная память, — засмеялась я.

Пока Павел, ругаясь, сушил сапоги, я осмотрела свои вещи и решила, что все возьму с собой: каждый кристалл может понадобиться. Да и ценность их слишком высока, чтобы отдать их какому-то малознакомому трактирщику. Потом я вытащила темно-красный кристалл, задумчиво повертела его в руках и в конце концов положила в тонкий кожаный мешочек, который повесила на грудь: мне показалось, что хуже от этого не будет.

К переправе мы подоспели вовремя: народ толпился на пристани, в нетерпении поглядывая на капитана, который с самым независимым видом стоял на палубе большой плоскодонной лодки, на которую загружали какие-то ящики с большой телеги. За погрузкой наблюдал торговец с двумя охранниками. Вторая лодка стояла чуть поодаль. Судя по количеству пассажиров, обе они должны уйти полными под завязку. Когда люди начали наконец подниматься на борт, мы с Павлом пристроились в конец очереди.

Вдруг я почувствовала, что камень на груди потеплел. А когда мы проходили мимо торговца, который лениво разговаривал с охранниками, камень резко нагрелся и обжег меня сквозь одежду и кожу мешочка. Я схватилась за грудь и увидела, что глаза у торговца совершенно черные, словно залитые густой темнотой. Этими черными ямами он рассматривал проходивших мимо людей, которые, казалось, ничего не замечали. Ужас, охвативший меня, сложно было описать: я ощутила какой-то иррациональный страх и желание немедленно бежать.