Обещание (ЛП) - Эшли Кристен. Страница 4

— А ты не думаешь, что Сэл не подставил бы свою задницу, Джину и всех жен, и подружек чикагской мафии ради тебя, удовлетворяя все твои прихоти? — ответил он. — Ты член семьи, и ты приняла пулю за семью. Он был твоим крестным отцом. Теперь он твоя крестная фея.

В этом весь Бенни.

— Лучше бы Сэл не слышал, что ты называешь его моей крестной феей, — посоветовала я.

— Мне плевать, услышит Сэл или нет, что я о нем говорю.

Неудивительно, что Бьянки, владеющие семейной пиццерией и не имеющей никакого отношения к «Коза Ностре», не очень обрадовались, когда Винни-младший решил связать свою судьбу со своим дядей Сэлом. Они распалились, когда его подстрелили во время разборок мафии, в которых оказался замешен Сэл.

Было не так много людей, способных проявить неуважение к боссу мафии.

Бьянки были исключением. И Бенни, любивший своего брата, а также мать и отца, сестру и еще одного брата, ненавидел сам факт потери Винни-младшего. Он также ненавидел смотреть, как его семья страдает от этой потери. Поэтому он довел свою ненависть неуважение до крайности.

Это пугало меня до чертиков.

Если бы вы знали Сальваторе Джилья так, как знала его я, решили, что он самый добросердечный человек, которого когда-либо встречали.

Но он абсолютно был другим.

Поэтому мой голос стал тише, когда я заметила:

— Тебе нужно быть по осторожнее с Сэлом, Бен.

Он взглянул на меня, прежде чем снова посмотреть на дорогу, спрашивая:

— Что? Ты думаешь, он заберет еще одного сына у моего отца?

При упоминании Винни-младшего я решила, что с меня хватит разговоров.

— Он не станет делать это дерьмо, — продолжал Бенни.

Нет, Сэл не стал бы. Он уважал Винни-старшего. Он мог бы вообще не есть никакого дерьма в своей жизни. Ни от кого и никогда.

Но он вынужден был терпеть дерьмо Бенни из-за того, что случилось с Винни-младшим, потому что он уважал отца Винни-младшего.

Это было удивительно. Сэл полагал, что в своем мире он завоевал уважение у всех — кроме копов, агентов ФБР и налоговой службы, — поэтому он требовал к себе уважения.

Но на семейных праздниках и годовщинах Сэл не встречался с копами и агентами ФБР.

Поэтому терпел дерьмо семьи Бьянки.

Особенно от Бенни.

— В любом случае, детка, его здесь нет, — закончил Бен.

К счастью, это было правдой.

Я решила продолжать молчать.

Хотя бы потому, что на его комментарий нечего было сказать. А также потому, что у меня появилась новая стратегия.

Молчи и сохраняй энергию. Доберись до дома Бенни и попроси его сходить в аптеку. Радостно помаши ему рукой, когда он будет уходить. Вызови такси. К чертовой матери смотайся из его дома.

Езжай не к себе домой, а в отель.

В «Дрейк». Я всегда хотела пожить в «Дрейке», теперь у меня появился шанс.

Последнее усилие.

Меня ждала новая работа в Индианаполисе. Руководство довольно прохладно отнеслось к тому, что меня-подстрелили-и-им-пришлось-отложить-начало-моей-работы. Может из-за того, что меня показывали по телевизору (или мою фотографию показывали), они пришли к выводу, что я герой, а не сумасшедшая сучка на задании, которая чуть не погибла.

Так что я бы заглянула в «Дрейк». Пожила бы там в течение нескольких дней. Вышла бы. Собралась и уехала.

Сэл смог бы меня найти.

Бен, наверное, нет.

Через несколько дней я почувствовала бы себя лучше, появились бы силы для борьбы, если бы Бенни все еще не понял намека.

И я бы уехала.

Бенни вел машину. Я наблюдала, как мы окунулись в город, покинув пригород, куда меня госпитализировали, въезжая в городской район Чикаго.

Я старалась не смотреть по сторонам, но знакомые места были повсюду.

Мой город.

Я здесь родилась. Мне здесь очень нравилось. Мне очень нравилось здание «Ригли». Я любила Сирс Тауэр. Любила Маршалл Филдс (когда это был Маршалл Филдс). Мне нравился вид на озеро. Очень нравился «Бергхофф» (который, к счастью, все еще оставался «Бергхоффом»). Я любила Фанни Мэй Мелтауэйз и Пикси. Мне очень нравился плющ на стенах внешнего поля на «Ригли Филд». Я любила «Бэарс», даже когда они проигрывали. Я любила «Кабс», потому что они всегда проигрывали.

И мне очень нравилась пиццерия Винни. Запах этого места. Ощущение этого места. Картины на стенах. Воспоминания.

Но я семь лет не заходила к «Винни», потому что мне там не были рады.

И пришло время для новых горизонтов.

Так что это было своего рода прощай Чикаго, и здравствуй новые горизонты.

— Ты что-то притихла.

Это был Бенни.

Я даже не посмотрела на него, мне стало тепло, просто услышав его голос. Глубокий и легкий. Такой голос мог бы отговорить не раздражаться из-за того, что что-то пошло не так на работе. Такой голос мог бы заставить ваше сердце сжаться, слушая, как он разговаривает с маленьким ребенком. Такой голос заставил бы почувствовать себя в мире со всем миром, прежде чем вы закрыли глаза, чтобы уснуть, после того, как он прошептал вам на ухо «Спокойной ночи».

Я посмотрела в боковое окно.

— Фрэнки? — Позвал Бенни.

— Я устала, — ответила я в окно. Это было не совсем правдой, но, к счастью, мой голос звучал именно так.

— Детка, — нежно произнес он.

Черт. Теперь его голос был глубоким, непринужденным и мягким.

Бог сильно меня ненавидит.

Я почувствовала, как его палец скользнул по внешней стороне моего бедра, и крепко зажмурилась.

Полностью. Ненавидел. Меня.

— Мы отвезем тебя домой, уложим в постель, накормим приличной едой, включим телевизор, и ты сможешь отдохнуть.

Наступило мое время, и я не собиралась тратить его впустую.

— Я не собираюсь бороться с тобой, Бен, потому что не могу. Будем сражаться завтра. Но мне нужно купить по рецептам лекарства, быстро.

— Мама скоро приедет. Она накормит тебя, а я схожу за твоими лекарствами.

Я резко повернула голове при слове «скоро придет» и уставилась на него, с недоверием и чертовски испугавшись.

— Придет Тереза?

Он взглянул на меня, потом снова на дорогу.

— Да, детка. Она тоже не купилась на твой якобы сон, но решила ничего не говорить. Теперь она хочет начать действовать. Хочет убедиться, что с тобой все в порядке.

— Я не хочу встречаться с Терезой.

Глаза Бена снова обратились ко мне и задержались чуть дольше, чем следовало, учитывая, что он был за рулем. Затем он снова посмотрел на дорогу.

— Фрэнки, сara, она хочет…

— Я не хочу встречаться с Терезой.

Его рука протянулась и обхватила мою.

— Cara…

Я не сопротивлялась его руке. Мне предстояла еще одна битва, на которой следовало сосредоточиться.

— Я не могу, Бен. Позвони ей. Скажи, чтобы она не приходила.

Он сжал мою руку.

— Детка, это…

Я сжала его руку.

— Бен. — Я наклонилась в его сторону. — Пожалуйста.

Он бросил на меня еще один более долгий, совсем небезопасный взгляд, затем еще раз сжал мою руку, прежде чем отпустить. Он подвинулся вперед на сиденье, достал сотовый из заднего кармана, я затаила дыхание.

Его большой палец двигался по экрану, и он приложил телефон к уху.

Я вздохнула, потому что это было необходимо для выживания, и снова задержала дыхание.

— Ма, да. Послушай, Фрэнки со мной. С ней все хорошо. Нормально. Она едет со мной домой, но она хочет, чтобы ты пришла завтра. Ты сможешь это сделать?

Завтра. Я выиграла время. Я была великолепна.

— Спасибо, ма.

Да, я была великолепна.

Я не усмехнулась. А выдохнула с облегчением. Это не было победой. Я была искренне взволнована встречей с Терезой. Я любила ее. Скучала по ней. И в ее потере было что-то такое, что ранило глубже, чем потеря любого из Бьянки, за исключением Бенни, но я не собиралась начинать все сначала с этой семьей. И, конечно, Винни, у которого не было другого выбора, кроме как оставить меня одну, кроме того, который он сделал, присоединившись к Сэлу.

Моя мама была никудышной мамой. Она была забавной и веселой. Она была лучшей подругой, какая только могла быть у девушки, будь то в баре или церкви. Шутка ли, даже в пятьдесят три года она была способна привязать мужчин и поймать их на слове, и я точно знала это, потому что она не только выбрала для меня Винни, она выбрала обеим моим сестрам мужей, не говоря уже о четырех своих собственных мужьях. Она пила, как моряк, ругалась, как моряк, и я была не уверена, но улики указывали на тот факт, что она развлекала большинство мальчиков Военно-морской база за последние три десятилетия (плюс). Я узнала об этом, потому что мой отец был одним из них.