Урок для леди - Дьюран Мередит. Страница 66

— Неужели ты хочешь от всего отказаться?

— Это единственный разумный выход.

— Черт возьми, Нелл, — горячо зашептал он ей на ухо, — разве ты не понимаешь, что я люблю тебя?

Она смотрела прямо перед собой невидящим взглядом.

— Лучше бы это было не так, — прошептала она. — От этого только еще труднее.

Неожиданно подхватив ее на руки, Саймон гневно сказал:

— Ты никуда отсюда не уйдешь.

Она молча отвернулась.

Он нес ее по коридору, каменные бюсты смотрели на нее со своих постаментов. Он сказал «люблю».

Подойдя к своим покоям, Саймон плечом толкнул дверь. При этом мускулы его рук и грудной клетки напряглись, став крепкими как камень. Интересное дело, эти аристократы после своей смерти превращались в каменные бюсты. Но и при жизни они становились каменными, когда встречались с проблемами.

Саймон внес Нелл в свою гостиную и поставил на пол. Он выглядел… каким то опустошенным, измученным.

— Я никогда не расстанусь с тобой, — медленно проговорил он. — Ты мне веришь?

— Да, — кивнула она. Ей было жаль и его, и себя. Хотелось плакать.

Он провел ладонями по лицу снизу вверх, потом схватился за волосы. Это был жест отчаяния. Сейчас он ненавидел себя — и ее тоже, наверное, — за то, что превратил простую вещь во что то невообразимо сложное и запутанное.

Повернувшись, он подошел к буфету, вынул оттуда графин с бренди и налил его в два бокала, при этом его руки слегка дрожали.

Он сказал, что любит ее. Значит, теперь он решил, что брак заключен не только по расчету, но и по любви. Деньги всегда были для него приоритетной целью, но теперь он думал уже иначе. Именно теперь, когда она преступница, а не наследница.

Он любит ее. Они любят друг друга. Ведь она тоже любит его, но тщательно скрывает от него свое чувство. Потому что настанет день, когда у него закончатся деньги, и что тогда?

Саймон не знает, что такое быть бедным, и не может этого понять. Сейчас ему с легкостью дают большие суммы в долг, но это не может продолжаться вечно. И тогда жизнь станет гораздо сложнее, чем он может себе представить. Кстати, у него не будет рояля, на котором он мог бы играть. Интересно, об этом он подумал?

Саймон повернулся к Нелл, держа в руках бокалы. Сначала Нелл подумала, что один из них предназначен ей. Возможно, такая же мысль была и у Саймона. Он залпом осушил один бокал, потом посмотрел на нее и выпил второй.

Потом он сел в широкое кресло и вяло произнес:

— Да, я хотел от этого брака денег. Этого же хотела и ты.

Она села напротив него, не сводя глаз с его лица. Его выражение все время менялось. Он прищурился, переводя взгляд с жены на бокалы в руках, потом на огонь в камине. Поморщившись, он поставил бокалы на стол и тяжело вздохнул:

— Это будет трудно. Труднее, чем мы ожидали.

В его голосе прозвучало разочарование. Нелл вдруг стало смешно. Поражение, отказ мира повиноваться ему сильно его обескуражили.

— Но это не значит, что мы повернем вспять, — хрипло продолжил он, и в его голосе на этот раз прозвучало отчаяние. Он посмотрел на жену долгим пронзительным взглядом, и она, не выдержав, опустила глаза. Ей снова захотелось плакать. Если он ждал от нее утешения, то она не могла ему дать его. Адвокат хорошо знал свое дело. Гримстон тоже знал, как добиться своего. Даже Нелл хорошо понимала с самого начала, что это как азартная карточная игра — можно выиграть, но можно и проиграть, все потеряв. Но хороший игрок всегда знает, когда нужно остановиться.

Она непроизвольно сжала руки в кулаки. Она была готова пойти в тюрьму ради него, потому что только из за него не взяла деньги Гримстона. Она будет гнить в тюрьме, а он, став банкротом, тоже будет медленно умирать.

Он думал, что держать ее в доме — это и значит любить. Но от этого пострадают они оба.

Вполне естественно, что она гораздо лучше понимала сложившуюся ситуацию, чем Саймон. Его высокомерная самоуверенность не позволяла ему трезво оценить факты. Ради любви к нему она не могла ждать, пока ее схватят люди Гримстона. Один из двоих должен быть умнее, и эту роль придется играть ей, хотя именно она должна была потерять куда больше, чем Саймон.

Когда то она уже обсуждала подобный план. С Ханной в карете. Это было так давно… Она вспомнила разговор о платьях. Она тогда пообещала, что заберет с собой все платья, если ей придется уйти от Рашдена.

— Нелл, посмотри на меня, — окликнул ее Саймон.

Она подняла голову и, не в силах смотреть ему в глаза, сосредоточила взгляд на его правом виске. Ей вовсе не нравилось это, она не хотела делать ему больно. Сейчас на его лице было написано такое откровенное желание, что она не могла этого не заметить. Но ведь он сам недавно планировал бросить ее. Если она останется, им обоим будет только хуже.

Он ведь верил, что в конце концов все обернется так, как он хочет! Может, это был его дар — верить в лучшее вопреки всему. Может, именно поэтому он скрывался от внешнего мира, чтобы тот не разрушил его романтических взглядов.

Ей бы тоже хотелось жить в его закрытом от остальных мире. Но одной только любви для этого было недостаточно. Ее прошлое в Бетнал Грин могло стать оружием в руках ее врагов, и тогда не только ее, но и его будущее оказалось бы под прицелом.

— Нет, ты все таки трусиха, — покачал он головой, словно прочитав ее мысли.

Она пожала плечами. Может, и так. Она не могла остаться здесь и жить в напряженном ожидании, словно ходить по лезвию бритвы. Ее сердце станет совсем мягким и податливым. Оно прирастет к Саймону так крепко, что уже никогда не сможет вернуться в первоначальное состояние. И все это время она будет знать, что может настать такой день, когда их разлучат, и от этого ее сердце разорвется.

Их разлучит правосудие. Пока она будет сидеть в тюрьме, Дотри будет нашептывать Саймону свои разумные советы. Он разлюбит ее. Или не разлюбит. Так или иначе, оба будут обречены.

Нелл медленно встала — надо было успеть собрать платья.

В следующую секунду он уже стоял перед ней. Широкими ладонями он обнял ее затылок, притянул к себе ее голову и прильнул губами к ее губам. Слабо застонав, Нелл со всем жаром ответила на его поцелуй. Его прикосновения огненными вспышками отдавались по всему телу. Внезапное желание близости разгоралось в ней так быстро, что она поняла — сегодня она потеряет что то огромное, великолепное, неповторимое. Больше в ее жизни никогда не будет блаженства любовного соития с красивым, сильным и нежным мужчиной, ее мужем. От этого ей было больно и сладко одновременно.

Она не поняла, как оказалась лежащей навзничь на кровати, и Саймон лихорадочно целовал ее лицо, шею, плечи. Они обнимали друг друга, их руки неустанно ласкали друг друга, словно старались запомнить каждую впадину, каждый изгиб любимого тела. Где то в самом дальнем уголке сознания внутренний голос кричал, что ей нельзя рисковать теперь, когда перед ней безрадостное будущее без Саймона. Забеременеть теперь означало существенно усложнить себе дальнейшее выживание.

Но она не слушала его. Не хотела слушать. Жизнь лишила ее миллиона вещей, в том числе и возможности расти в родной семье. Теперь она хотела лишить ее любимого. Да, жизнь оказалась жестокой, совсем непохожей на сказку, которую рисовало ей в детстве воображение. В этом мире нет справедливости!

Она в отчаянии толкнула Саймона в плечо. Тот понял ее без слов. Схватив ее руку, он прижал ее к себе и, перекатившись на спину, в первый раз отдал ей инициативу. Теперь она управляла происходящим.

У Нелл внезапно изменилось настроение. Она уже не хотела его. Не хотела даже смотреть на него. Когда их взгляды все же встретились, она яростно замотала головой, схватила его за волосы, потом стала сдирать с него одежду и в конце концов впилась зубами в плечо, да с такой свирепой радостью, что он вздрогнул и застонал.

Ему явно не хватало шрамов. Слишком гладкая кожа требовала ран, синяков, каких то знаков того, что сейчас произойдет, а завтра уже станет безвозвратным прошлым.