Обольститель и куртизанка - Кэмпбелл Анна. Страница 15

Поднявшись, граф направился в спальню. Он прошел так близко от Оливии, что ее обдало знакомым ароматом сандала и мускуса. По телу прошла жаркая волна. Оливия выпила еще шампанского, чтобы прогнать воспоминание. Вино показалось ей пресным, безвкусным. Странное беспокойство только усилилось.

Эрит вернулся с квадратным, бархатным футляром и рубашкой.

– Я собирался вручить вам это раньше, но, увидев вас на лестнице, забыл обо всем. – Он передал куртизанке футляр.

После браслета Оливия ожидала увидеть еще одну дорогую безделушку, и все же, раскрыв футляр, на мгновение оцепенела. Внутри лежало ожерелье из рубинов и бриллиантов на переплетенных золотых стеблях, повторявших ажурный рисунок браслета. Ведя полную роскоши жизнь куртизанки, она никогда не видела ничего прекраснее.

Потрясенная, Оливия молчала, глядя на ожерелье.

– Вам нравится? – осведомился Эрит.

– Оно великолепно, – взволнованно отозвалась Оливия, поднимая глаза.

Губы Эрита изогнулись в кривой усмешке.

– Да, но нравится ли оно вам?

– Это ошейник.

– Да, – терпеливо подтвердил граф.

– Вы хотите, чтобы я носила его как знак вашей власти надо мной?

Граф испустил долгий довольный вздох и откинулся на спинку стула, продолжая вертеть в руках бокал с вином. Выпил он на удивление мало.

– Умные женщины часто говорят дельные вещи.

Казалось, воздух между ними вдруг сгустился, пронизанный духом соблазна. Как Эриту это удалось? Оливия никогда не испытывала телесного влечения к своим любовникам, но сейчас все волоски на ее теле встали дыбом, как перед ударом молнии.

Она мгновенно ощетинилась, не желая уступать этому странному чувству.

– У вас нет на меня никаких прав. Вы слишком много о себе возомнили, милорд.

– Эрит издал короткий смешок.

– Черт побери, вы очень странная куртизанка. Вы самая удивительная и неподражаемая из моих любовниц. Я ваш покровитель, и мне завидуют все мужчины в Лондоне. Мне сам Бог велел осыпать вас драгоценностями. Это часть игры.

Прежде Оливия охотно принимала щедрые подарки от своих покровителей. Теперь, когда она решила уйти на покой, драгоценное ожерелье, обращенное в деньги, могло бы обеспечить ей приличный доход. И все же, поддавшись чувству более сильному, чем доводы рассудка, она отодвинула от себя обтянутый бархатом футляр.

– Я не стану носить ошейник, как ваша собака.

– Эта роскошная вещица чертовски дорога для борзой, даже для самой быстрой, – насмешливо фыркнул Эрит, откровенно забавляясь. – Это лучшие рубины из всех, что я встречал.

Оливия отдала должное великолепным рубинам, но подарок показался ей оскорбительным.

– Мне они не по вкусу.

Эрит раскрыл футляр и, полюбовавшись сверкающими камнями, снова закрыл, а затем придвинул к Оливии.

– Возьмите ожерелье, даже если не будете его носить. Куртизанка неохотно кивнула, не притронувшись к футляру. Он остался лежать на столе, словно незримый участник беседы, придавая этому странному вечеру еще больше таинственности.

– Что вам угодно дальше, милорд? – спросила Оливия, как спрашивала множество раз бесчисленных своих любовников.

Почему же сейчас этот вопрос прозвучал так многозначительно? Возможно, потому что на сей раз, Оливия понятия не имела, каким будет ответ.

– Мне угодно побеседовать, мисс Рейнз, если и вам это доставит удовольствие.

Потрясенная, Оливия на мгновение лишилась дара речи.

– Побеседовать?

Эрит тихо рассмеялся. У него был приятный смех, низкий и звучный. Оливию словно окутало теплое облако.

– Ну да, как беседуют цивилизованные люди.

Оливия беспокойно нахмурилась. Позволить графу проникнуть в ее мысли и чувства было куда опаснее, чем отдать ему на откуп свое тело. Она бросила на Эрита настороженный взгляд и вдруг ощутила, как в душе пробуждается давно забытое чувство – жгучее любопытство, которое она с самого детства привыкла безжалостно подавлять.

Она набрала в грудь побольше воздуха.

– Когда я расспрашивала Перри о вас, он сказал, что вы много путешествовали.

Она с трудом узнала свой голос. Казалось, это говорит девочка, которой она была когда-то. Давным-давно, до того как жизнь швырнула ее в самую гущу волчьей стаи.

– Я дипломат и путешествую по долгу службы. – Эрит говорил уклончиво, но в серых глазах его плясали насмешливые искры.

Пожалуй, не будет особого вреда, если граф узнает, как ей страстно хочется постранствовать по свету, почувствовать свободу, дарованную лишь немногим женщинам. В Лондоне Оливия пользовалась свободой, но только в пределах дозволенного. А свобода, ограниченная барьерами, уже не свобода, хоть прославленная куртизанка и похвалялась своей независимостью.

– Как много вам, должно быть, довелось увидеть. – Оливия наклонилась вперед и протянула руку, словно желала коснуться ладони Эрита. Внезапно осознав смысл этого жеста, она отдернула руку и спрятала на коленях. Пальцы ее дрожали.

– Где вам больше всего хотелось бы побывать?

– Везде.

Эрит снова рассмеялся. Оливия поймала себя на мысли, что ей нравится его смех, и насторожилась.

– О чем же мне вам рассказать?

Оливия подумала о чудесной стране, куда стремилась ее душа.

– Об Италии.

Эрит откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди. – Хорошо, пусть будет Италия.

Глава 6

Вечером следующего дня Оливия сидела за фортепиано, рассеянно играя сонату. Час был поздний, близилась полночь; мысли Оливии занимала не музыка, а мужчина, ставший ее любовником, и странное пари, заключенное накануне.

И еще более необычная первая ночь, проведенная вместе с новым покровителем.

Взяв неверную ноту, куртизанка принялась играть аллегро сначала. Пальцы сами собой находили нужные клавиши; отдавшись течению музыки, Оливия почувствовала, как напряжение понемногу отпускает ее. Все последние бурные годы музыка и книги служили ей утешением. Она вспомнила странный, почти дружеский разговор с лордом Эритом у Перри в библиотеке. Ей показалось тогда, что граф ее понимает.

Нет, ничего он не понял.

Однако Эрит вел себя на удивление терпеливо, отвечая на ее расспросы об Италии, а затем покинул дом, не попытавшись вырвать у нее силой прощальный поцелуй. Граф не потащил ее в спальню, не заставил утолить его желание тем способом, который доставил ему такое острое наслаждение в первый раз.

Оливия облизнула губы, ее пальцы начали дрожать, взяли фальшивый аккорд и замерли. Да что с ней такое, в самом деле? Ей никогда не нравилось ублажать своих покровителей. Разве что это давало ощущение собственной власти над ними.

Тяжело вздохнув, она вернулась к началу сонаты. Лорд Эрит придет, в этом она не сомневалась. Граф отменил задуманную поездку в «Таттерсоллз», сославшись на семейные дела. Он прислал короткую записку, обойдясь без цветистых комплиментов, к которым привыкла Оливия. Не называл ее богиней и не бросался благоговейно, хотя бы только на словах, к ее ногам. И все же несколько слов, написанных твердым размашистым почерком, доставили ей удовольствие.

Оливия неохотно признала, что прошлой ночью граф вел себя достойно, заслужив ее одобрение.

Что в этом удивительного? Он умен, много путешествовал. И обращался с ней не как с безмозглой куклой.

Оливия высоко вскинула руки и уронила пальцы на клавиши; раздался резкий протяжный звук.

– Не думаю, что это написал герр Гайдн.

Подняв голову, она увидела в дверях лорда Эрита во фраке. Он наблюдал за ее игрой. Оливия еще раньше заметила, что, прежде чем войти в комнату, Эрит обычно задерживается на пороге, осматривается.

– Хотя, возможно, ему следовало бы это сделать, – огрызнулась Оливия. Застигнутая врасплох, она и думать забыла, что опытная соблазнительница никогда не показывает любовнику свою истинную сущность.

Оливия постаралась принять бесстрастный вид. Большинство мужчин ей без труда удалось бы обмануть, но с лордом Эритом она ни в чем не была уверена. Оливия поднялась из-за фортепиано с рассчитанной грациозной неспешностью, которой научил ее первый любовник. Мужчина, разрушивший ее жизнь в коварном сговоре с ее братом. Губы ее изогнулись в любезной улыбке куртизанки, готовой на все, чтобы угодить своему покровителю.