Обольститель и куртизанка - Кэмпбелл Анна. Страница 20

– И вы меня простите, – отозвалась она, не скрывая горечи.

Эрит медленно наклонился. Несколько долгих мгновений Оливия лежала неподвижно, ожидая, что он коснется ее лица, груди или лона. Но, внезапно поняв, что Эрит хочет ее поцеловать, она резко отпрянула. Губы графа неловко прижались к ее щеке.

– Нет, – выдохнула она.

– О, Оливия, вы так испуганы. – Прежде чем подняться, Эрит легко коснулся губами ее дрожащих век. – Идемте, моя прекрасная госпожа. Нас ждет ужин.

Он протянул ей руку и улыбнулся. В этот миг сердце Оливии дрогнуло, словно бутон чудесного цветка раскрылся навстречу солнцу. Но потом пришло воспоминание о том, кто она и что совершила; цветок пожух и увял, рассыпавшись бурой пылью.

Когда на следующий день чуть свет Эрит ехал на Йорк-стрит, на губах его блуждала улыбка. Великолепный серый мерин резво скакал по вымощенной булыжником улице, звонкий цокот копыт подстегивал нетерпение всадника.

Как ни странно, граф пребывал в превосходном настроении, хотя прошедшая ночь завершилась для него еще более бесславно, чем предыдущая. Он испытал гнев и унижение, когда не смог обуздать свою страсть.

Но покидал он Оливию совсем с другим чувством. Ему все-таки удалось вызвать отклик в ее душе. Несмотря на горечь, сожаление и разочарование, у него появилась надежда.

Минувшей ночью он кое-что разглядел за роскошной раковиной, скрывавшей истинную Оливию Рейнз. Он увидел боль. Ранимость. И самое драгоценное – нежность. Мгновение, когда она коснулась его щеки, все еще звенело серебряным колокольчиком в его сердце.

Гордость требовала от него решительных действий: за холодной личиной куртизанки он искал женщину. И хотя Оливия пустила в ход все свои чары, чтобы заставить его отказаться от замысла, Эрит не собирался сдаваться.

Ни один любовник не смог доставить Оливии наслаждение. Он будет первым.

Эта блистательная награда с лихвой окупала любые старания.

Эрит намеревался провести с Оливией весь день и остаться на ночь. Его дочь перебирала приданое, готовясь к свадьбе, и вокруг нее суетились хлопотливые женщины; дома негде было шагу ступить.

Этой ночью Эрит надеялся одержать долгожданную победу. Оливия одарит его страстью, которой не удостоила ни одного другого мужчину.

Он знал, что в этой непостижимой женщине скрывается чувственность. Он ощущал это так же явственно, как улавливал в утреннем воздухе кисловатый запах угольной пыли и влажный дух реки. Эрит никогда не ошибался в женщинах, не обманывался он и в Оливии Рейнз. Она была воплощением желания. Было бы непростительно, более того, преступно, если бы она так и не открыла в себе страстность.

Приближаясь к дому Оливии, оставляя позади одну улицу за другой, Эрит все больше воодушевлялся. Его конь тихо ржал, выделывая курбеты, словно, как и хозяин, радовался ясному, солнечному утру.

Эрит успел проехаться галопом по Гайд-парку и направился на Йорк-стрит прямо оттуда. Он поднялся на удивление рано, хотя ночью почти не сомкнул глаз, засидевшись допоздна у Оливии. За разговором.

Когда он в последний раз отказывался от сна ради беседы с женщиной? Наверное, в первые дни после женитьбы. А с тех пор ни разу.

Свернув за угол у самого дома, Эрит резко остановил лошадь. Потрясенный, он застыл в седле.

У дверей дожидался роскошный экипаж, запряженный четверкой великолепных вороных лошадей, достойных украсить собой любую конюшню, даже его собственную. Гербы на дверцах кареты были скрыты деревянными панелями, а по изящной, но неприметной ливрее кучера невозможно было догадаться, кто его хозяин.

В один ужасный миг все самодовольство Эрита лопнуло как мыльный пузырь. День потускнел, хотя солнце светило все так же ярко.

Оливия обещала, что будет хранить верность своему покровителю, пока не истечет срок договора. Минувшей ночью она не обмолвилась ни словом о том, что собралась сменить любовника.

Боже милостивый, он оставил ее всего пару часов назад.

Направив лошадь в тень от ближайшего здания, Эрит принялся наблюдать, надеясь, что его отвратительные подозрения вскоре развеются.

Зачем бы ей искать себе второго любовника? Она и одного не может удовлетворить.

Эрит представил себе губы Оливии, сжимающие его плоть, и сердце заколотилось о ребра.

О да, она способна доставить мужчине наслаждение. Особенно если этого мужчину не слишком заботят чувства любовницы.

И таких мужчин большинство.

Блестящая черная дверь особняка отворилась, на пороге появилась Оливия, одетая в незнакомое ему платье. Эрит получил невероятное удовольствие, заказывая ей туалеты у лучшей портнихи в Лондоне. По странной случайности, именно сейчас эта самая модистка снимала мерки с его дочери для свадебного наряда.

Эриту нравилось думать, что сильная, дерзкая, независимая Оливия Рейнз носит лишь одежду, купленную и оплаченную им, включая и нижнее белье. Эта мысль приятно будоражила его воображение. Но дьявольски элегантный дорожный костюм цвета бутылочного стекла, который так шел Оливии, Эрит видел впервые.

Он ожидал, что следом выстроится вереница слуг с багажом. Если Оливия решила его оставить, то забрала бы и вещи. Но никто не сопровождал ее, даже горничная, дабы придать поездке хотя бы видимость приличия.

Графа охватила ярость, он едва владел собой. Куртизанка скрылась в карете, и лакей затворил за ней дверцу.

Эрит попытался убедить себя, что в поездке Оливии нет ничего предосудительного. Возможно, она решила навестить подругу или сделать покупки. Но закрытая карета без гербов выглядела чертовски подозрительно, и чутье подсказывало Эриту, что дело здесь нечисто.

Кучер натянул поводья, экипаж тронулся. Руки Эрита сами собой сжались в кулаки, его конь фыркнул, беспокойно переступив копытами.

– Прости, мальчик, – прошептал граф и, наклонившись в седле, потрепал мерина по лоснящейся серой шее. Лошадь притихла и не шелохнулась, даже когда Эрит погрозил кулаком вслед удаляющемуся экипажу.

Проклятие! Пускай убирается на все четыре стороны. Он вернется в Эрит-Хаус и отошлет Оливии уничижительное послание, даст ей знать, что расторгает договор. Пусть она оставит себе все его подарки, но больше он не потратит ни пенни на эту потаскушку. Увы, лорд Эрит оказался простофилей, но отныне он не даст себя обмануть.

Он мысленно поздравил неведомого любовника Оливии. Эта ведьма предаст его так же, как предала других мужчин.

Пошла она к дьяволу! Ему нет до нее никакого дела. Оливия Рейнз не единственная женщина на свете. Есть множество других, доступных, способных доставить удовольствие мужчине.

К черту распутную девку! Эрит никогда в жизни не выслеживал женщин и не собирался делать это теперь.

Добродетельные женщины, падшие женщины, молодые и старые – все увивались вокруг него, стремясь обратить на себя внимание графа Эрита. Матерь Божья, да стоило ему ступить за порог, как его осаждали толпы уличных женщин, готовых на все, лишь бы нырнуть в его постель.

Пусть новый любовник забирает себе Оливию Рейнз. Будь она...

– Вот дьявол, – пробормотал Эрит. Вонзив каблуки в бока мерина, он послал его в галоп вслед за элегантной каретой, скрывшейся за поворотом.

Преследовать карету в густом потоке экипажей оказалось не так-то легко. Эрит думал, что Оливия направляется в центр города, но, к его удивлению, карета свернула к окраине, выбрав дорогу на Дувр.

Они все больше удалялись от Лондона, и карета свернула на пыльную проселочную дорогу. Эрит скользнул взглядом по выцветшей вывеске на придорожном столбе, но название «Вуд-Энд» ни о чем ему не говорило.

Когда дороги опустели, Эриту пришлось немного отстать. Он не хотел, чтобы его вероломная любовница заметила, что ее преследуют. Теперь же он снова пришпорил лошадь, догоняя карету. Щегольской экипаж Оливии запылился и уже не сверкал черным лаком. Одежда Эрита тоже покрылась дорожной пылью. Ну и что с того? Он и не думал поразить Оливию элегантностью наряда.

Сказать по правде, Эрит сам не знал, что ему делать дальше. Он никогда не вступал в перепалки с женщинами. Уже в который раз за это злосчастное утро он задумался, зачем вообще пустился в эту безумную погоню. Если Оливия солгала ему, их связи следует положить конец.