Обольститель и куртизанка - Кэмпбелл Анна. Страница 26

Губы Оливии нерешительно дрогнули. Казалось, она смутилась.

– Не думаю, что обоюдное решение расстаться, можно считать поражением.

– Иного ответа я не ожидал. – Эрит коротко рассмеялся и откинулся на подушки. – И все же вы проиграли. Задумали сбежать, воспользовавшись моим сегодняшним безобразным поступком как предлогом, дабы оправдать собственную трусость.

Оливия презрительно изогнула бровь.

– Вы уже прибегали к этой тактике, Эрит. Не надейтесь, что она снова сработает.

Граф пожал плечами:

– Тогда останьтесь ради любви к игре, примите вызов. Останьтесь, потому что вы этого хотите. После свадьбы дочери я уеду, а вы вернетесь к прежней жизни, сохранив воспоминания о нашей экстравагантной связи.

Карета резко накренилась и замерла, кучер обрушился на кого-то с бранью. Эрит затаил дыхание, ожидая ответа.

Оливия посмотрела на свои руки в лайковых перчатках, затем подняла глаза. В ее взгляде читались смятение и тревога.

– Только не притворяйтесь, что все так просто, Эрит. – Ее ладонь яростно рубанула воздух. – Вы уже знаете обо мне больше, чем кто-либо другой, не считая Перри. Это дает вам власть, с чем я не могу примириться. Всю свою жизнь я избегаю мужчин, которые пытаются подчинить меня себе.

Эрит не спешил отвечать, задумавшись над словами куртизанки. Оливия, несомненно, чувствовала притяжение, возникшее между ними, но сопротивлялась ему изо всех сил. Зная историю ее жизни, граф понимал почему.

– Я не хочу ничего о вас знать – вот что дает мне власть, – тихо произнес он.

Оливия недоуменно нахмурилась.

– Мужчины всегда имеют власть над женщинами, – с горечью заключила она.

– Только не над вами.

– Так было не всегда.

Как ни ужасно, она сказала правду. Теперь Эрит это знал.

– Я вам не враг, Оливия.

Лицо ее ожесточилось, на губах мелькнула циничная усмешка. Эрит мгновенно узнал холодную, расчетливую куртизанку, которую впервые увидел в доме Монтджоя. Он успел забыть эту женщину, для него Оливия давно стала другой.

– Нет, враг. «Да, враг».

Желание делало его врагом Оливии. Непреодолимый зов плоти. Влечение, неудержимое и страстное.

Экипаж снова тронулся. Эрит привычно откинулся на подушки. Дождь забарабанил по крыше кареты, добавив уныния и без того мрачному настроению графа.

Впервые в жизни он представления не имел, как завоевать женщину. Чем больше он смотрел на Оливию, тем сильнее желал ее. Подлинную Оливию Рейнз, а не прекрасную фальшивую оболочку.

Сквозь сгущающиеся сумерки и мутную пелену дождя (за окном уже бушевал ливень) Эрит различил знакомые фасады домов. Карета приближалась к Йорк-стрит.

– Что вы собираетесь делать? – спросил он и с запинкой добавил: – Я хочу, чтобы вы остались.

– До июля, – язвительно уточнила Оливия.

– Пока что я пытаюсь удержать вас хотя бы на ближайшие пять минут. – В голосе Эрита послышалась резкая нотка. – Не рано ли беспокоиться о том, что случится через пару месяцев?

Оливия упрямо выпятила подбородок. Граф тотчас узнал этот жест.

– И все же...

Эрит перебил ее прежде, чем прозвучали роковые слова:

– Нет.

Он яростно постучал в крышу кареты и дождался, пока кучер откроет окошко.

– Да, мадам? Милорд?

– Поезжайте в парк, – отрывисто приказал граф.

Глава 11

– О Господи, что вы делаете? – изумленно воскликнула Оливия, – Мы почти доехали до Йорк-стрит.

– Я хочу поговорить с вами. – Эрит сделал вид, что не замечает любопытного кучера, сверлившего жадным взглядом его затылок.

Нетерпеливая гримаска вновь оживила черты Оливии.

– Побойтесь Бога, мы говорили всю дорогу.

– Я хочу поговорить с вами за стенами этой проклятой черной клетки на колесах, принадлежащей чертову Перегрину Монтджою.

– Но на улице льет как из ведра.

– Мне все равно.

– Мадам? – подал голос кучер. Бедняга явно подозревал, что господа лишились рассудка.

Оливия недоуменно взглянула на Эрита, словно засомневалась, не безумен ли он. Сам Эрит не смог бы с уверенностью ответить на этот вопрос. Граф знал точно только одно: он не намерен покорно наблюдать, как Оливия исчезает из его жизни.

Он готов был сражаться, добиваясь своего. Возможно, впервые в жизни. Его одержимость граничила с безрассудством.

Несколько долгих мгновений Оливия испытующе смотрела Эриту в глаза. Одному дьяволу известно, что она в них прочитала, но внезапно лицо ее приняло решительное выражение.

– Шеррин, его сиятельство желает прогуляться по парку. – Она невозмутимо кивнула кучеру. – Едем в парк.

– Да, мадам, – с несчастным видом отозвался кучер. Принимая во внимание, что вода лилась ручьями с его плаща, Эрит не стал бы винить беднягу за недостаток рвения.

– Остановитесь у первого же павильона.

– Хорошо, милорд. – Шеррин закрыл окошечко.

Экипаж снова тронулся, Оливия бросила на Эрита мученический взгляд.

– Все кончится тем, что мы оба схватим смертельную простуду. Не говоря уже о несчастном Шеррине. Между прочим, у него жена и шестеро детей.

– Если я отвезу вас домой, вы покинете меня, – упрямо возразил Эрит, отлично сознавая, что выставляет себя на посмешище. Он хотел бы остановиться, но не мог, словно в него вселился злой дух.

– Я могу проститься с вами и в парке, не только в гостиной.

Вскоре карета остановилась. Посмотрев в запотевшее от дождя окно, Эрит увидел возвышавшуюся громаду греческой церкви. Окошечко в потолке экипажа снова открылось.

– Сюда, ваше сиятельство?

– Да, Шеррин. Подождите под крышей, пока мы вас не позовем.

– Хорошо, милорд.

Кучер спрыгнул с козел, опрометью бросился к церкви и скрылся внутри. Проводив его взглядом, Эрит повернулся к Оливии.

– Пройдемся?

Оливия недоверчиво округлила глаза.

– Но на улице настоящий потоп.

– Всего лишь легкий весенний дождик. – Эрит резко распахнул дверцу кареты и вышел под дождь, потянув за собой Оливию. – Не бойтесь, вы не растаете.

– Сдается мне, что вам самое место в Бедламе. Эрит ожидал, что Оливия станет сопротивляться, но она послушно выбралась из кареты.

– Возможно.

Взяв Оливию под руку, он упрямо направился к мокрой серой рощице в стороне от тропинки. Его сапоги тотчас захлюпали по грязи. Оливии пришлось ускорить шаг, чтобы не отстать. Ее изысканный наряд намок, превратившись в бесформенную кучу тряпья, а элегантная соломенная шляпка раскисла.

Оливия сняла ее и, повертев в руках, швырнула в полную воды канаву.

Они, наконец, подошли к небольшому леску, и Эрит потянул Оливию к клочку твердой земли под ветвями.

– Вы должны остаться со мной. Я единственный мужчина в христианском мире, способный вынести ваши капризы и причуды.

– Уж кто бы говорил. Кто заставил меня мокнуть под этим ливнем?

Оливия дрожала. Ее лицо казалось белым как бумага. – Вы пытались держать меня на расстоянии, – угрюмо бросил Эрит, остро ощущая собственное бессилие.

– Утопив меня, вы станете ближе ко мне? Если такова ваша цель, нельзя ли проделать это в теплой ванне?

При мысли о грациозном теле Оливии, скользком от мыла и горячей воды, Эрита охватило желание, несмотря на ледяной ветер и дождь.

Оливия вытерла лицо, но едва ли это имело смысл: вода ручейками лилась сквозь ветви деревьев.

И все же она выглядела восхитительно, Эрит никогда не видел женщины прекраснее.

Куртизанка смерила его непокорным взглядом.

– Выкладывайте все, что хотели сказать, и позвольте мне вернуться в карету.

Эрит шагнул ближе, стараясь заслонить Оливию от дождя и ветра, ему хотелось защитить ее своим телом. В воздухе чувствовался запах дождя и влажной земли, но к нему примешивался тонкий аромат ее духов. Эрит различил бы его даже издали.

Он устремил на Оливию неподвижный взгляд. Что-то дикое, необузданное полыхало в его серых глазах. Графа сотрясала дрожь. Он чувствовал себя потерянным, уязвимым, загнанным в угол.

– Вы собираетесь уехать? – произнес он сдавленным голосом.