Стена между нами (СИ) - Кос Анни. Страница 9

Его собеседник трет лоб:

— Вы не подумайте, я не хочу бросить вас одних, но тут вроде бы безопасно. И погода чудная, уверен, что все доберутся без проблем. А я хотел бы попробовать взобраться к развалинам первым. Мы с отцом зарабатывали валкой леса в горах, для меня такой подъем — плевое дело.

— Так хочется поскорее попасть в объятия огненной женщины? — любопытствует «молчун». — Или думаешь, победителю позволят выбирать? Пф-ф! Какая разница, кто из них станет твоей женой, если решать не тебе?

— Да ну её! Эка невидаль: жениться на той, на кого укажут! Мне что так, что эдак отец бы невесту подбирал. И вообще, я хочу доказать что-то не ардере, а себе. Это важно, понимаете?

Приподнимаюсь, что-то в его тоне кажется мне неуловимо правильным. Мика тоже слушает с интересом.

— Кажется, — смущенно поясняет певец, — что нашу судьбу определили за нас, указав единственную цель. Но ведь то, кто и как доберётся до неё, решают не они. И как мы будем чувствовать себя — тоже. Мой старик всегда говорит, что даже падающее дерево может быть грозным противником.

Мика кивает, я и рыжий крепыш тоже. Молчун машет рукой в сторону вершины:

— Иди, если так хочется. А вот я не спешу. Мне тут нравится больше, чем в каменном мешке города. Кто его знает, как сложится дальше, буду наслаждаться моментом.

Спор стихает сам собой. Певец поднимается на ноги, кивает нам на прощанье:

— Встретимся под облаками.

Рыжеволосый в задумчивости переводит взгляд с удаляющегося смельчака на нас.

— Остаться с вами?

Мы с Микой не сговариваясь качаем головами.

— Справимся.

— Эй! Погоди! Вместе пойдем.

Два человека взбираются на холм и исчезают за изгибом вершины. Во многом они правы, и потом, у каждого свой путь и своя судьба. Мика словно мысли мои читает: поднимается на ноги, закидывает мешок на плечи, посылает мне приглашающую улыбку. Встаю, не вечность же тут сидеть.

— Ты с нами? — спрашиваю последнего парня.

Он в задумчивости качает головой, садится, скрещивает ноги, срывает колосок и принимается его грызть.

— Хочу немного подумать в тишине. Успею до заката. Не боитесь вдвоем?

Пожимаю плечами. Пока самое страшное, что я встречала тут, — это собственные мысли, но от них никто не спасет.

Упрямо карабкаемся по холмам. Я впереди, Мика след в след. Молчим, смотрим, прикидываем расстояние. Гора словно бы приблизилась, но до вершины еще много часов. В одной из ложбинок встречаем крохотное озерцо: лазурно-голубое, искристое, совершенно ледяное. Не удержавшись, подходим к нему, любуемся идеальным зеркалом перевернутого мира. Такого похожего на наш, но совершенно иного.

— Как думаешь, может, это мы их отражение? — внезапно спрашивает подруга.

— А настоящие — это они? — киваю на двух девчонок на водной глади.

— Или кто-то совсем другой, — Мика смотрит на меня странно, а глаза ее, обычно глубокие, становятся совсем бездонными.

— Эй. — Беру её за руку, трогаю лоб: холодный, мокрый. — Ты в порядке? Может, передохнем немного?

Но она отказывается.

После обеда небо над долиной окончательно затягивает, остаются только редкие прорехи, через которые проглядывает лазурь. Облачная пелена светится сама, но не пропускает лучи к нам. Мы карабкаемся вверх.

Вскоре я замечаю на склоне у вершины какое-то движение. Останавливаюсь, смотрю — да, так и есть! Две темные фигуры добираются до кольца обрушенных стен, короной венчающих вершину. Минута — и один за другим к небу возносятся два прозрачных синих дымка.

— Они действительно стали первыми, — сипло выдыхает Мика. В глазах — лихорадочный блеск, но губы бледные, с синевой.

— Мы отстанем ненадолго.

Сжимаю руку подруги, зову её дальше.

Наши спутники словно дали знак остальным. За пару часов голубые огоньки зажглись на всех вершинах. По одному, два, три. Я мысленно возрадовалась. Испытание и впрямь не так ужасно, раз уже столько людей добралось до цели.

Разговор не клеится. Жара давит, а небо все больше и больше затягивают облака. Земля под ногами становится более рыхлой, растительность низкой, то и дело попадаются довольно острые камни. Несколько раз нам приходится останавливаться и менять направление, чтобы не рухнуть в неглубокие, но коварные расселины. Я иду, внимательно смотря под ноги, ищу наиболее ровный путь к вершине. Несколько раз мне попадаются следы — уверена, их оставили наши спутники.

Внезапно за спинами раздается громкий хлопок. Оглядываемся — вдали тревожно мерцает алый огонек. Сжимаю губы: что-то случилось, уверена, так легко ни один из избранных бы не сдался.

— Как думаешь, там все в порядке? Может, плохо стало? — Мика озвучивает то, что я не осмеливаюсь. Все-таки это горы, тут всякое возможно.

На тонком покрове облаков в вышине четко прорисовывается силуэт парящего ардере. Мы завороженно наблюдаем за тем, как тень устремляется к маяку, а вскоре крылатая тварь прорывает пушистое покрывало и кругами снижается туда, где нужна помощь. Что ж, если проигравшего не сжирают на месте, в чем я лично очень сомневаюсь, тревожиться нет смысла: на крыльях до города его донесут за считанные минуты.

Еще полчаса упорного подъема — и мы достигаем кромки облаков. То, что снизу кажется идеально ровным покровом, обращается размытым туманом. Замираю, оборачиваюсь — и не могу сдержать восхищенного вздоха: как же прекрасна эта долина!

Россыпи цветов, изумруд трав, пятна света, тени от облаков, величественные заснеженные вершины. Тени неслышно скользят по долине, гладят шелк трав, словно чья-то рука волосы возлюбленной.

Зрелище это настолько величественно и грандиозно, что все теряет значение на его фоне: человеческие страсти, надежды ардере, суровая реальность и воздушные мечты. Мы гости тут, пройдет несколько десятков лет — и в лучшем случае от нас останутся имена, высеченные в камне, а эта красота будет существовать вечно, возрождаясь от года к году.

Подруга стоит рядом, тяжело и хрипло дыша.

— Мы почти добрались, — ободряюще сжимаю ее плечо. — Хочешь, я немного разведаю путь, чтобы мы не бродили попусту вдоль разломов?

— Сама? — хмурится она. — Опасно ведь.

— Я недалеко, просто осмотрюсь. А ты пока отдохнешь.

Она с благодарностью кивает. Ей стыдно признаваться, но мне и так очевидно: этот подъем вымотал её, выпил силы, заставил чувствовать себя никчемной и слабой.

— Потом вернешься, и мы, наверное, пообедаем. Обещаю не съедать самое вкусное в одиночку.

— Договорились.

Несколько мгновений перевожу дух и вхожу в молочную стылость. Крохотные капельки влаги в считанные минуты садятся на одежду, но я не обращаю внимания. Мне жарко настолько, что хочется скинуть куртку, останавливают только резкие порывы ветра. Подтягиваю лямки сумки и карабкаюсь вверх, внимательно смотря под ноги.

Несколько раз я вынуждена остановиться: слишком крутым или ненадежным становится подъем. Один раз натыкаюсь на расщелину и долго иду вдоль ее края, выбирая безопасное место. Без тропы становится очень сложно.

Внезапно за спиной раздается хруст камней. Оборачиваюсь — замечаю в тумане размытый силуэт. Кто-то идет, глядя в землю и старательно выискивая тропу.

— Эй! — взмахиваю приветственно рукой.

И тут же отшатываюсь, потому что силуэт тает на глазах, расплываясь серым дымом.

Что тут происходит?

Мне чудится, что в тумане на той стороне расщелины наметилось движение. Двое, мужчина и женщина, смутно знакомые, но лиц не разобрать. Они спешат навстречу друг другу, но прежде, чем их руки успевают соединиться, порыв ветра развеивает видение.

Закрываю лицо руками, отворачиваюсь. Этого не может быть, это просто игра света и воображения. И тут же вздрагиваю: кто-то разговаривает совсем рядом.

— Мама, — тонкий детский голосок кажется до боли знакомым и отчего-то ужасно дорогим. — Что по ту сторону Стены? Я хочу знать. Ты мне покажешь?

— Слишком рано, солнышко.

— Это опасно, да? Из-за них, тех, кто живет там? Ненавижу их!