Шутки в сторону! - Клементис Франческа. Страница 53

Иззи нужно было срочно решить: говорить Лорен о полученном от ее матери приглашении или нет? В конце концов, если Морин обидится, что она испортила сюрприз, можно как-нибудь выкрутиться. Гораздо неприятнее будет, если Лорен узнает об обмане. Иззи уже достаточно узнала ее и понимала, что Лорен не любит, когда ею манипулируют, и не обрадуется вмешательству Иззи в ее жизнь. Однако, пока она раздумывала, момент был упущен. И Иззи сочла за лучшее ничего не говорить своей новой подруге.

Энн посмотрела на Билла и вздохнула:

– Думаю, нам не стоит ничего говорить, пока он в больнице.

Билл выпрямился на стуле.

– Но нам нужно что-то сказать. Дело не только в деньгах. Речь идет о твоем здоровье.

Они вернулись домой из больницы, где Энн проходила обследование, расстроенные и встревоженные.

– Как называется эта болезнь, Энн?

– Начинается на кардио, а дальше не помню.

Не сговариваясь, они отправились на кухню. Энн наполнила чайник водой, а Билл достал чашки. Заварив бодрящий напиток, Энн отнесла чашки в гостиную, а Билл принес туда молочник и печенье. Они передвигались по своему маленькому дому, ни разу не столкнувшись и не мешая друг другу, согласно давно заведенному порядку.

– Так что сказал доктор? Энн наморщила лоб:

– Он предложил взять кусочек вены из моей ноги и вшить в сердце.

Билл кивнул. Еще доктор сказал, что дожидаться операции в порядке общей очереди придется полгода, а за это время в сердце Энн могут произойти необратимые изменения. Потом он поинтересовался их финансовым положением и добавил, что в частном порядке операцию можно организовать немедленно, но тогда она обойдется им в восемнадцать тысяч фунтов.

Услышав сумму, Билл сам едва не схватился за сердце. Если бы дело происходило полгода назад, они бы пошли в банк, выписали чек, и Энн на следующей неделе легла бы в больницу. Но сейчас львиную долю их сбережений поглотил чудовищный дом, который вряд ли когда-нибудь станет жилым. Единственный способ вернуть деньги – убедить Пита и Стеллу продать этого монстра. Однако сначала нужно завершить ремонт, а на это может уйти несколько месяцев.

– Мы можем заложить наш дом, – бодро предложил Билл.

– Никогда! – отрезала Энн. – Это наш дом, наследство наших детей. Мы должны найти другой способ получить деньги.

Но им в голову ничего не приходило. Конечно, оставалась надежда, что встреча Пита с советом директоров пройдет успешно и его худшие опасения не оправдаются.

Но Билл прекрасно понимал, чем грозит сыну эта встреча. Ему могут предложить остаться, но с меньшей зарплатой, или уволить, выплатив выходное пособие. В любом случае Пит должен знать, как обстоят дела в его семье.

Билл решил рассказать Питу об операции, предстоящей матери. Поэтому он отправился в больницу к сыну один, без Энн.

– Сегодня меня наконец-то выписывают, – сказал Пит и погладил Бет по щеке необожженной рукой.

– Это хорошо, – улыбнулась она.

Они наслаждались друг другом, не опасаясь, что их кто-нибудь застигнет. Стелла была на работе. Питу не мешало даже то, что приходилось горстями глотать обезболивающие таблетки. В глубине души он был даже благодарен боли, считая ее платой за улыбнувшееся ему счастье.

Бет провела ночь в кресле возле его кровати. Стелла хотела остаться с Питом, но он отправил ее домой, сказав, что ей нужно отдохнуть.

– Я все равно приму снотворное и буду всю ночь досаждать тебе своим храпом, – пошутил он.

– Смешно, но я скучала по твоему храпу, когда ты уехал в Манчестер. Я превращаюсь в настоящую клушу, да?

В сердце Пита словно вонзился острый нож. Он угадал скрытый подтекст ее слов. Стелла хотела спросить: «Все будет как прежде, правда?», но не решилась.

Стелла наклонилась и нежно поцеловала Пита. Никогда еще он не был ей так дорог, никогда она так панически не боялась потерять его. Пакет с его вещами обжигал ей руки. Стелле хотелось в шутку спросить его, почему он решил переодеться, оставшись наедине с Бет, и почему на его брюках нет ни пятнышка. Но она слишком боялась услышать ответ. Поэтому она лишь поцеловала его, надеясь, что все образуется, и ушла.

Пит смотрел ей вслед, ломая голову над странным поведением жены. Она словно собиралась сказать ему что-то, но каждый раз останавливала себя. Но вскоре пришла Бет, и он совершенно забыл о Стелле.

Они провели вмести двенадцать восхитительных часов. Пит то и дело погружался в сон и внезапно просыпался от страха, что не увидит Бет. Но она сидела рядом, уютно свернувшись в кресле, и Пит снова засыпал, умиротворенный ее присутствием. Время от времени в палату приходили медсестры, чтобы дать ему лекарства и сменить повязку на руке. Они знали о том, что Пит женат, но не осуждали их. Вообще-то, между собой они только о них и говорили, но держали свое мнение при себе.

Бет и Пит прекрасно смотрелись вместе.

Утром Бет нужно было сделать обход, но она то и дело заходила к Питу, чтобы увидеть его и убедиться, что он все еще ее любит. К этому времени он уже настолько окреп, что мог сидеть на постели.

– Иди ко мне! – охрипшим голосом позвал он Бет, когда она в очередной раз заглянула к нему.

Бет присела на краешек кровати и осторожно обняла его, стараясь не задеть больную руку. Они целовались и не замечали ничего вокруг.

Отстранившись, Бет заметила, что Пит смотрит куда-то поверх ее плеча, и выражение лица у него странно напряженное.

– Привет, отец, – сдавленным голосом сказал он. Бет оглянулась и увидела в дверях высокого седого мужчину. Ее он не удостоил взглядом, но в глазах его явственно читалось разочарование в сыне.

Пит начал было говорить, но отец предостерегающе поднял руку:

– Не желаю ничего слушать. Меня это не интересует. Скажи мне только одно: Стелла знает?

Вернувшись домой из больницы, Стелла отправилась на кухню. Весь пол был залит водой, обгоревшие супница и форма для выпечки сиротливо лежали в раковине. Стелла с грустью посмотрела на них. Она испытывала искреннюю привязанность к любимым вещам, но, в отличие от большинства женщин, не стыдилась своих чувств. Вещи олицетворяли для нее стабильность и прочность ее положения.

Стелла не могла понять, как все это могло произойти. Когда она уходила, суп мирно булькал на плите. Даже если бы они оставили его на десять или пятнадцать минут, кастрюля бы не сгорела дотла, словно газ под ней горел целый час. Она заглянула в холодильник. Десерт стоял на верхней полке. Салат и хлеб на столе были не тронуты. Ее охватила паника.

Очень медленно Стелла поднялась в спальню. Кровать была аккуратно застелена, но покрывало подтянуто к самому изголовью, а Стелла всегда оставляла подушки открытыми. На стуле у кровати она нашла то, что искала: аккуратно сложенные по стрелке брюки Пита, в которых он пришел на ленч.

Стелла вытащила из пакета брюки, в которых его привезли в больницу, и повесила туда, где их оставляла: на спинку другого стула. Должно быть, Бет в спешке схватила первую попавшуюся пару, не обратив внимания, что брюки не те. Неудивительно, что они оказались такими чистыми – их не было на Пите, когда он опрокинул на себя кипящий суп. Стелла взглянула на пустую корзину для грязного белья в углу спальни. Похоже, на нем вообще не было одежды…

Ноги вдруг стали ватными, и Стелла тяжело опустилась на пол.

Глава 20

– Какие у нас планы на завтра? – спросил Ричард, пользуясь отсутствием Иззи.

Лорен отправила свою помощницу в Эмблсайд к тетушке Джоан. Услышав, в чем заключается ее задача, Иззи пришла в ужас.

– Она же сказала тебе, что не допустит в своем магазине компьютеров или телефонов. А уж увидев меня. она, чего доброго, запустит чем-нибудь тяжелым или хлопнется в обморок.

Лорен вздохнула:

– Поверь мне, увидев у тебя в руке ноутбук, она и внимания не обратит на твое лицо. Эта старая лиса очарует тебя, напоит чаем, но и слова не даст сказать о деле. Так было со мной, и хуже уже не будет.