Кафетерий для спецназа (СИ) - Тарьянова Яна. Страница 23

— А если бы адвокаты сделку не раскопали, получился бы отличный свадебный подарок. Ах-ах, милая, исполнил твою мечту!

— Ну да. А когда не вышло — вот она, гадина, которая разрушила и опошлила пирожками с печенкой кофейню твоего сердца.

— Интересно, ему нормально было рассказывать, что он квартирку для перепиха у своей законной жены снимает?

— Это уже позже выплыло. Вначале-то протирал про друга или партнера по бизнесу.

Анджей отвлекся на звонок, послушал. Поднял бровь, сообщил Ханне:

— Оно и к лучшему, что ты заявление не писала. Блондинка беременная. Экспресс-тесты сделали, у нее гормональный шторм: сначала даже подумали — наркоманка. А нет… Дело бы на три года затянулось. Адвокатам это лафа — беременную за такую мелочь не посадишь. Зато теперь блондинка узнает правду. Дознаватель ей случайно расскажет все детали. Я позабочусь. Думаю, Витольду еще долго будет небо с овчинку казаться. Блондинка сообразительная, она сначала у него на шее посидит, пока ребенок маленький, а потом хорошенько разует. На два таких особняка хватит и три кофейни.

— Хлебодарная ей в помощь, — отмахнулась Ханна. — Главное, чтобы ко мне с просьбой продать дом не приходила.

Вдоволь почесав языки, полицейские собрались на выход, напомнив Ханне, что она должна вкусно покормить Шольта.

— Он заслужил. Молодец!

Ханна посмотрела на довольную волчью морду и сгоряча пообещала, что будет баловать Шольта обедами и ужинами целую неделю. Потом спохватилась, но было уже поздно — Деметриуш от двери поблагодарил ее за помощь в реабилитации пострадавшего при теракте сотрудника и посулил грамоту. Ханна подумала, что такими темпами у нее вся гостиная грамотами украсится, и попросила:

— Только пришлите кого-нибудь его наверх отнести. Мне в квартире убрать надо, прежде чем готовить. Там и ленты, и пшено, и суп на полу.

— Хочешь, уборщицу из управления напрягу? — предложил Анджей.

— Не надо, — отказалась Ханна. — Я сама.

Шольта отнесли наверх сотрудники МЧС. Бардак в квартире был знатный: на полу, кроме ожидаемого мусора, валялась разбитая пиала, ложки и вилки, раскисшие бумажные салфетки. Ханна сгребла месиво в мусорные мешки и спросила:

— Картошку с печенкой? Пюре, протертая печенка? Пойдет такой ужин или невкусно?

Шольт заахал, словно не мог понять — «как это — невкусно?» — фырча, обслюнявил Ханне ухо, и, после просьбы, ушел на «свой» диван в гостиную, чтобы не путаться под ногами. Вечер прошел в уборке — Ханна трижды пропылесосила кухню, чтобы убедиться в отсутствии крашеного пшена — неспешной готовке и телефонных разговорах. Родители были возмущены. И вторжением белобрысой Магды, и поступками Витольда — «кто бы мог подумать, что он такой лгун!» Матушка начала задавать вопросы, услышав, что Магду задержал находившийся в квартире Ханны офицер — «кто такой, почему обедает у тебя в доме, а мы ничего не знаем?» Пришлось выкручиваться, рассказывая об участии в программе реабилитации пострадавших сотрудников спецназа. Обещанная грамота от полковника Деметриуша родителей впечатлила, и они передали Шольту благодарности и пожелания скорейшего выздоровления. Получатель, объевшийся пюре с протертой печенкой, с трудом сдерживал икоту и вежливо кивал — подслушивал весь разговор от слова до слова.

К ночи явились Ёжи со Снежкой. Помогли вынести Шольта во двор прогуляться, долго охали-ахали, выпытывали подробности происшествия, порицали и Магду, и Витольда. После очередного обсуждения на Ханну напала непреодолимая зевота — навалилась усталость после трудного дня.

— Шольт у вас ночевать будет? — спросил Ёжи.

Ханна задумалась. Вообще-то, у Шольта есть своя квартира, и доковыляет он без труда — всего-то надо перейти через дорогу. Но помогут ли ему подняться на третий этаж? Мохито говорил, что лифта нет. Идти вместе, просить кого-то об одолжении? А завтра беспокоиться, спустится ли по лестнице покалеченный волк?

— Можно и у меня, диван все равно уже выкидывать, — пожала плечами Ханна. — Или пойдешь домой?

Вопрос был обращен к Шольту. Волк удовлетворенно икнул и побрел к подъезду, всем своим видом демонстрируя, что готов переночевать здесь.

— Так проще будет.

— Да, — согласился Ёжи.

Никаких хлопот Шольт не доставил — в ванную за Ханной не лез, улегся на свой диван и довольно быстро заснул. Правда, утром почему-то обнаружился в кровати, под боком. Скандала не вышло только потому, что Ханна сама была хороша — обнимала волка, как плюшевую игрушку, даже хвост коленом придавила.

После фотографирования липы и завтрака омлетом пошли в кафетерий. Шольт приноровился спускаться по лестнице, пару раз оступился, но не упал. В кафетерии началась череда сюрпризов. Сначала Ханне вручили повестку в суд — на заседание по делу о брошенном взрывпакете. Следом, практически без перерыва, к веранде подъехал микроавтобус с надписями «Наружная реклама», «Оформление витрин, декорирование входов, ростовые фигуры». Молодые люди в спецодежде споро выгрузили из фургончика пластмассового официанта в белом халате и поварском колпаке, державшего в руках черный поднос.

— Что это?

Оказалось — обещанный подарок Витольда. Ростовая фигура, две выноски и нарезанные слоганы, которые сотрудники рекламного агентства намеревались наклеить на окна и стены.

— Пирожок — друг оборотня? — удивилась Ханна. — А почему именно пирожок? Не пончик, не заварное пирожное?

— С пончиками у оборотней любовь с первого взгляда, — важно пояснил сотрудник агентства. — А пирожки — настоящие друзья.

Ханну поразило то, что рекламное недоразумение дружно одобрили все: и Анджей, и полковник Деметриуш, и Ёжи со Снежкой, и даже глава городских огнеборцев.

— Красиво стало! — сообщила Снежка, глядя на ярко-алые буквы и гигантское блюдо с пирожками. — Раньше чего-то не хватало, а теперь в самый раз.

Мнение Снежки разделили не все. Но не так, как хотелось бы Ханне. Огнеборцы сочли, что официанту не хватает противогаза, спецназовцы принесли потрепанный бронежилет, а на поднос кто-то поставил автомобильный огнетушитель. Анджей, пришедший пообедать, выслушал жалобы, снисходительно похлопал Ханну по запястью и заверил:

— Зато у тебя теперь проблем с пожарной инспекцией не будет.

К пятичасовому чаю, когда Шольт переваривал вторую порцию супа-пюре из цветной капусты с говядиной, в кафетерий прибыл довольный Йоша. Мельница Алекса заняла третье место, проиграв самолету и мини-роботу, учителя и директор школы были в восторге, а Мохито, общавшийся с Йонашем смс-ками, уже пообещал купить красивую рамочку для почетной грамоты. Официант в противогазе Йонашу очень понравился.

— Пап, смотри, у него поднос большой, а огнетушитель маленький! Можно я те муляжи гранат принесу и положу, чтобы красиво было?

Шольт кивнул. Йонаш бросил рюкзак и умчался за гранатами. Ханна обреченно прикрыла глаза. Не хотелось даже думать, что скажут родители, если увидят эту рекламу. И — упаси Хлебодарная! — если матушка узнает, что муляжи гранат принес ребенок. Тогда вообще головы не сносишь.

Мохито приехал к закрытию кафетерия. Принес рамочку, похвалил Йонаша. Удивленно принял приглашение на ужин во дворе.

— Пюре приготовила много, — объяснила Ханна. — Шольту печенку протерла. Он, похоже, печенку любит — вчера ел, и сегодня согласился. Вам — ломтями, если будете. Изысков не обещаю. Могу банку консервированных помидоров открыть.

— Я огурцы принесу, у нас огурцы есть! — радостно прокричал Йонаш и в очередной раз умчался через дорогу.

За ужином Мохито неожиданно предложил:

— А давайте завтра в лес махнем? Превратимся, побегаем вволю. Я с этой работой уже звереть начал, скоро только рычать буду, слова застревают.

— Я могу отпроситься, — запрыгал Йоша. — Меня отпустят, после такой грамоты еще неделю отпрашиваться можно. Тетя Ханна, вы с нами?

Ханна вспомнила неудачную поездку к знакомой полянке, белобрысую пакостницу, рекламу… и сказала:

— Да.

Сейчас откажешься, сама точно не поедешь, отложишь до выходных. А потом что-нибудь стрясется, а потом холодно-дождь-снег… никаких отговорок. Есть компания — надо ехать.