Доверься мне (ЛП) - Сквайерс Мэган. Страница 4

Из моего рта вылетел фыркающий смешок. Ох, нет, он ещё как сбил меня с ног.

Красавчик убрал огромные руки с моего тела и поправил узел своего чёрного галстука. Покрутил головой. Стиснул зубы. Его костюм, должно быть, стоит дороже, чем моя арендная плата за год, и сидел на нём как влитой, будто специально сшитый для него. Я предположила, что так оно и есть. Что известно наверняка, так это то, что парень не из моего благотворительного магазина. Это одежда другого сорта, не та, что вы надеваете просто из необходимости. Нет, он носил её, словно она была его продолжением. Второй кожей.

Это забавно, потому что за время моего обучения я достигла обожания человеческого тела в его естественной форме, того, как мышцы формируются вокруг костей, и как кожа покрывает эти мышцы. Я никогда не скрывала этого в своём творчестве, но, стоя перед этим мужчиной в идеально сидящем на нём костюме, изменила мнение на этот счёт. Он красив, чёткие линии и углы так легко сочетались в его лице, что пришлось побороть желание достать из сумки карандаш и бумагу и начать рисовать его прямо там.

— Я правда в порядке, спасибо, — сказала ему, зная, что мои щеки излучают румянец, который так горячо ощущался на коже. Кровь вновь предала тело, собравшись на лице, сжигая изнутри.

— Хорошо. — Он поднёс мою руку ко рту. И когда нежно прикоснулся губами к костяшкам пальцев, я чуть не упала в обморок. Поцелуй лёгкий, словно потёртая кожа. Это мягкое, как замша, прикосновение ласкало меня. После этого он не пошевелился. И просто не сводил глаз. Затем слегка приоткрыл рот, и, готова поклясться, что он собирался сказать что — то ещё.

Я сделала глубокий вдох, ожидая, что он заговорит.

Его брови слегка нахмурились, и, не сказав больше ни слова, он отступил назад, отпуская мою руку. Туристы и посетители музея мгновенно заполонили своими телами и болтовнёй пространство между нами, пока я не перестала видеть и слышать красавчика сквозь спешащую толпу.

Прежде чем взять себя в руки, я на мгновение застыла в нерешительности. Самообладание покинуло меня. Оставшись на его руках, губах и в глазах.

Он сделал меня совершенно беспомощной. Никчёмной. Оставив одну оболочку, лишённую всякой осознанной мысли и способности говорить. Только гормоны. Одно вожделение. Потребность и желание, хотя на данный момент я не могла отличить одно от другого.

Я ни с кем раньше не чувствовала ничего подобного. Это длилось всего лишь несколько мгновений, но неоспоримый взаимный интерес запал мне в душу непреходящей силой.

Да, он оставил меня сбитой с толку. В полном беспорядке, если быть честной. Но в то же время он дал ещё кое — что. То, что искала моя душа, но не ожидала найти так быстро.

Этот великолепный незнакомец должен был стать моей новой музой.

Глава 3

— Гарри, твой латте без кофеина готов. — Я толкнула кружку по барной стойке. Раздалось позвякивание керамики о блюдце, словно дребезжание фарфорового шкафчика, у которого открывают покорёженные дверцы.

Мне нравилось, что мы всё ещё пользовались настоящими кружками, если это не заказ на вынос. Это первое преимущество работы в несетевой кофейне. Второй очевидный бонус — бесплатные напитки. Ну и третье — постоянный аромат кофе, который просачивался мне в поры, отчего кожа и волосы благоухали им. Я решила смотреть на это с позитивной стороны, не зацикливаясь на том, что за запахи он маскирует, и больше думала об огромном количестве денег, которые сэкономила на парфюмерии. Зачем нужен «Шанель № 5», если у есть кофейня на Сорок шестой авеню?

— И что у нас сегодня, ненаглядная Джули? — с ближайшего к бару столика поверх газеты на меня смотрела пара круглых очков, похожих на совиные глаза.

— Вам придётся подойти и посмотреть самому. — Я придвинула кружку поближе к Гарри, когда он подошел к стойке с бамбуковой тростью как продолжением своей руки. Он наполовину ковылял, наполовину шёл, напоминая заводные игрушки с их резкими и гибкими движениями. Не знаю почему, но мне стало жаль его.

Обычная утренняя суета в кофейне «Bean There, Drank That» наконец утихла, и теперь остались только наши завсегдатаи за их любимыми столиками и диванами. Гарри Ломбард — вышедший на пенсию профессор Нью — Йоркского университета, и хотя я знала, что у него есть довольно большая квартира на Верхнем Манхэттене, я часто дразнила его, что он платит за аренду места обшарпанного обитого синим бархатом стула, который находился ближе всего ко мне.

— О, в этот раз ты превзошла саму себя, — прокомментировал Гарри, наклоняя чашку к себе и одобрительно кивая. Вчера я довела до совершенства изображение звёзд на кофейной пенке; сегодня — флёр — де — лис. — Итак, скажи, когда ты собираешься обратно?

Прошло восемь месяцев с моей последней поездки во Флоренцию, и другой пока не предвиделось. Мой календарь представлял собой сетку с пустыми ячейками. Ничего не предстояло, кроме ежемесячного визита тети Фло. Это не то, чего ожидаешь с нетерпением.

— Пока ничего не запланировано, но мне нравится, что ты знаешь символ Флоренции, Гарри. Вот почему ты мой любимый посетитель, — я одарила его широкой улыбкой и подмигнула, вовсе не флиртуя и не потому, что он в три раза старше и это не в моем стиле, а потому что это было тем, как мы обычно общались. Гарри тоже любил всё итальянское. Я ценила этот дух товарищества.

— Думал, что ты любишь меня за щедрые чаевые.

— Ага, — засмеялась я, подталкивая ногтем пустую пластиковую банку из — под чаевых, как собака, которая пододвигает свою миску поближе в надежде получить ещё лакомства. — Одно другому не мешает.

Три банкноты упали в банку.

До того, как закончилась моя утренняя смена, я сделала по крайней мере ещё дюжину пенных флёр — де — лис, а затем пришло время отправиться в кампус на занятия по анатомическому рисованию для второго курса. С курьерской сумкой, врезающейся в плечо, я навалилась всем весом на дверь кофейни, когда та захлопнулась, зазвенели колокольчики, возвещая о моём уходе, как аплодисменты под спускающийся занавес. Рисованию на латте придется подождать до завтра. Первый акт окончен. Настало время для второго акта моего дня, главные герои — карандаш и бумага.

В городе стоял раскалённый полдень: из — за влажности была ощутимая жара. Чёлка, которую я себе недавно отстригла, из — за испарины прилипла ко лбу. Я пыталась поправить сумку миллионом разных способов, но не смогла предотвратить появление неизбежного пятна пота, которое пересекало по диагонали персиковую майку, как лента, которую можно прочитать как «Королева пота 2013». За одну Нью — Йоркскую минуту я довольно быстро приобрела весьма жалкий вид.

— Подожди, Джулс! — в квартале от меня раздался голос, который я безошибочно узнала. Шаги Йена громко стучали по тротуару, пока он спешил догнать меня взволнованной и нетерпеливой походкой. Он ускорил свой темп, а я замедлила свой. — Подожди!

На нём была обтягивающая футболка серого цвета, которая облегала его, как будто её распылили из баллончика с краской.

— Куда ты направляешься? — спросила я, поворачиваясь к нему лицом, пока мы шли бок о бок по запруженным улицам.

— На занятие.

— Обычно в это время у тебя их нет, так ведь?

Мы шагнули на перекрёсток, где нас повсюду окружили жёлтые такси, как будто мы плыли по морю среди золотых рыбок, потерявших ориентир.

— Не на своё занятие, а на твоё.

Виноградная жвачка вылетела у меня изо рта так быстро, что приземлилась на причёску пожилой дамы с фиолетовыми волосами, идущей впереди нас. Я решила не париться, надеясь, что она не заметит. По крайней мере, она такого же цвета, что и её фиолетовый камуфляжный окрас. — Убирайся, Йен! — Сжав кулак, я ударила его в грудь. — Ты не будешь нашей сегодняшней моделью.

— Не просто моделью. — Его светлые брови игриво взлетели к линии роста волос. — Вашей обнажённой моделью.

— Во имя всего святого, ты не можешь быть ею, Йен. — У меня свело живот. — Я не могу тебя рисовать. Это в корне неправильно! Я бы даже сказала, что это инцест!