Право на дочь (СИ) - Маар Чарли. Страница 29

— Лёш... Отпусти... Отойди, пожалуйста, и давай поговорим как взрослые...

— Как взрослые?! — рыкает мужчина мне в лицо. — Серьёзно, да, Снежан? Теперь ты хочешь поговорить как взрослые? А что же сбежала тогда? Я ведь просил подождать! И ты, мать твою, ребёнка моего от меня скрывала! Четыре года, если считать весь период беременности. И уже три года я отец, и не знал об этом, а ты хочешь поговорить как взрослые?!

Его пальцы сильнее сжимаются на моей талии, а тело буквально вдваливает в дверь позади. Мне трудно дышать. Остаётся только хватать ртом воздух и изо всех сил пытаться оттолкнуть мужчину ладонями.

— Пусти! Ты не имеешь права!

— Ах, не имею права! Какие у тебя странные понятия о правах. У нас их только ты имеешь! Что бы ты ни творила!

Меня раздражает и злит то, с каким презрением и яростью Борцов всё это говорит. Наверное именно злость придаёт сил, потому что у меня получается его оттолкнуть и влепить пощёчину.

— Да! Ты не имеешь права! Ты сам отказался от Аси, послав меня на аборт. Ты хотел, чтобы я её убила. О каких правах после этого ты вообще смеешь говорить?!

Он снова оказывается рядом буквально за секунду, обхватывает моё лицо ладонями и лбом упирается в лоб.

— Она моя... Ты понимаешь, что ты сейчас сказала?! — выдыхает мне в губы и почти надрывно произносит. — Она моя!

У меня невольно слёзы текут по щекам. Я прижимаю ноющую от удара ладонь ко рту и смотрю на Лёшу сквозь пелену.

— Не твоя... Ты отказался. Ты отправил меня на аборт!

— Что ты, мать твою, несёшь?! Какой нахрен аборт?! Я никуда тебя не посылал! — рычит Лёша, свернкув глазами.

— Не притворяйся идиотом! Я тебе о беременности сразу рассказала. Написала сообщение. А ты мне ответил, что ребёнок тебе не нужен и отправил на аборт. Мне потом деньги от твоего имени курьер привёз.

— Что за бред, Снежан? Ты это только что придумала, чтобы оправдать себя и свою ложь?! Никаких сообщений я не получал! Я ничего не знал ни о твоей беременности, ни о своём ребёнке. Ты чё, млять, не видишь что ли, как мне сейчас хреново от того, что я потерял столько лет из жизни своей дочери, которая, млять, дядей меня назвала?! Ты слепая?! Я притворяюсь по-твоему?!

— Я не знаю, притворяешься ты или нет! — ору на Борцова в свою очередь, потому что точно знаю, что я не вру, смс я своими глазами читала, и меня бесит, что он пытается переложить вину на меня. — Ты ведь любишь притворяться и играть людьми, Лёш.

— Да перестань, Снежан, — Борцов раздражённо проводит пятернёй по влажным волосам, — когда я притворялся? И в чём с тобой играл? Ты ничего не путаешь?

— Сам ты всё прекрасно знаешь. И почему я должна тебе верить насчёт сообщения про аборт, что ты, якобы, его не отсылал. Может, ты сейчас специально так говоришь. Я... не знаю, правда, зачем тебе всё это. Стыдно стало, решил превратиться в заботливого папочку и...

Кулак врезается в стену рядом со мной так же, как и в офисе сегодня. Лёша вновь вдваливает меня в дверь и нависает сверху.

— У тебя... — цедит он сквозь зубы, — осталось это сообщение?

Я качаю головой.

— Нет, с чего бы мне хранить это?

— Ещё раз повторяю, Снежинка... Я его не отсылал.

— Значит, спрашивай с того, кто его отослал! Наверняка сразу в постель к очередной девке побежал, как в Москву свою вернулся. Спроси её, если вспомнишь, конечно, с кем ты тогда спал!

— Ты мне за мораль будешь лечить? На себя-то в зеркало часто смотришь?!

— Я за себя всё знаю!

Лёша шумно выдыхает и отходит от меня на несколько шагов назад. Устало потирает ладонью лицо, затем откидывает голову и прикрывает веки.

— Значит так, Снежана, слушай меня внимательно. Я от дочери отказываться не собираюсь.

— Я не позволю тебе её у меня забрать!

Он поворачивается и смотрит долго и пристально, скривив губы в презрительной усмешке.

— В отличие от тебя, я не способен лишить своего ребёнка второго родителя.

— Я уже сказала, почему...

Он вскидывает руку, призывая меня к молчанию, но я не собираюсь молчать. Что вообще за бред?! Я ни в чём не виновата, и он не имеет права меня винить.

— Да ты...

— Я всё сказал. Завтра я приеду за вами утром. Мы вместе отвезём Асю в сад. Хочу знать обо всём, что упустил за эти годы. До мельчайших деталей. И нужно решить, как сказать ей, что я её... папа.

— Лёш... — выдираю слова из пересохшего горла.

Сама не знаю, что собираюсь сказать. Мысли не складываются в нормальные предложения. Просто каша в голове. Я не представляю, как всё будет дальше, и меня это до жути пугает.

— Мамотька? Ти где там? Мутики контились, — раздаётся тоненький голос Аси за дверью.

Я вижу, как резко меняется взгляд Борцова. Наполняется какой-то болью что ли.

Нет, я не верю про смс. Не верю, что он не знал. Не может просто такого быть. А деньги? А как же деньги, которые он мне прислал. Я потом на них новорожденной Асе вещи покупала.

Нет. Он врёт. Он снова врёт.

— Сейчас иду, зайчик. Подожди ещё минутку, хорошо?

— Холосо.

— Ты же мне душу вырвала, ты понимаешь? — качает головой Борцов, когда за дверью раздаётся топот — Ася убежала мультики смотреть. — Что угодно, Снежан, но это... Как это можно простить?

Развернувшись, мужчина направляется к лестнице, а я так и продолжаю стоять, вжавшись в дверь и наблюдая за тем, как он уходит. Почему мне так больно? Как будто мне сейчас за двоих больно. И что завтра будет? Я не представляю.

38 глава

Снежана

Звонок будильника врезается в мой мозг и бьёт по нервным окончаниям как по струнам расстроенной гитары.

Я не сплю.

Ни на одну минуту за сегодняшнюю ночь я не смогла сомкнуть глаз. Гоняла в голове события прошедших суток. Как будто перематывая старую видеоплёнку туда-сюда раз за разом.

Ася. Лёша. Его лицо в тот момент, когда он увидел её впервые. Шок в глазах Борцова, когда он понял, что это его... его ребёнок...

Боль, которая сквозила в каждой чёрточке его лица, голосе, движениях...

Такое невозможно сыграть... Ведь невозможно же?

Дрожащими пальцами тянусь к телефону и смахиваю будильник. Мои глаза горят и болят, как будто в них насыпали песка. Чувствую себя уставшей, разбитой и абсолютно выпотрошенной.

Я просто не представляю, что будет дальше. Со мной. С нами... Как я скажу Асе, что мамин начальник — её родной отец? Как я ей это всё объясню?

Асёнок думает, что её папа далеко и не может быть с ней рядом. А теперь? Что мне сказать ей теперь? Ведь оказалось, что папа всё это время был не так и далеко...

Что мне говорить, когда она спросит, почему он её не навещал?

За моей спиной раздаётся тихий скрип двери, после которого следует лёгкий топот маленьких ножек.

— А я шама плошнулась...

Растрёпанный Асёнок зевает и приподняв одеяло заползает ко мне в постель.

Прижимаю к себе мягкое тёплое тельце своей дочери. Утыкаюсь лицом в светлые волосики и втягиваю в себя её запах.

Не представляю своей жизни без неё. Это как часть моего тела, без которой я не смогла бы функционировать. Кусок сердца. Нет. Это всё моё сердце целиком. Вырви его и меня больше не будет.

И когда я думаю об этом, мне становится так невыносимо больно, что от этой боли хочется согнуться пополам.

Потому что... а вдруг Борцов сказал правду? Что если он действительно не отправлял мне то смс? Что если он правда не посылал меня на аборт?

Получается, всё это время он жил, не зная о том, что где-то рядом растёт его ребёнок. Получается, что... получается, что я собственными руками лишила его отцовства, а у своей дочери забрала шанс иметь папу...

Пускай даже это всё равно была бы не полноценная семья. Я знаю, что Борцов в действительности никогда меня не любил. Что он обманул меня четыре года назад, использовал. Это всё неважно. Ведь речь сейчас не о нас. Не о нём, и не обо мне. Речь только об Асе.

Ради неё я была бы согласна впустить этого мужчину в нашу жизнь. Я бы никогда не стала противиться Асиному общению с папой, если бы знала, что ему это на самом деле нужно.