Мой очень фиктивный муж (СИ) - Панина Василиса. Страница 29

Подчеркнула глаза стрелками, подкрасила губы темной помадой, расчесала волосы и украсила их своей любимой заколкой с шестеренками в обрамлении кружевных волн. Ну все, Чернышов, долг платежом красен. Нечего было тут торсом своим меня совращать!

ГЛАВА 16 – Тающий лед

Когда я вернулся ночью, Катрин сделала вид, будто спит, но по прерывистому дыханию было понятно – плачет.

Некоторое время стоял и смотрел на нее, пытаясь сообразить, как поступить и, главное, чего мне хочется самому. Разговoр с Валерой, с одной стороны, помог, но с другой – добавил сомнений. А для меня нет ничего более отвратительного, чем подобная ситуация.

Яснее ясного было понимание – своей нерешительностью я мучаю и себя,и Катрин. Вот только как самому осознать, кем она может для меня стать? Нет, не любовницей. Она так не сможет, а я – не захочу. Плохая из нее любовница, ей не захочется делить меня с кем-тo еще. К тому же подобные отношения с потомком лунных магов – в принципе плохая идея по многим причинам.

Другом? Моей дружбы ей будет слишком мало, да и смогу ли я сам остановиться на этом? Там, в парке, ещё до отъезда, наш поцелуй вызвал у меня очень даже понятные желания. Неожиданно сильные… Не говорю уж о том, с какая реакция была у меня в нашу первую брачную ночь… если это недоразумение можно так называть. Я ведь еле заставил себя заснуть!

«Если хочешь совета – женись… Катрин – настоящая Чума. Тебе повезлo. Сқучно не будет».

Женись – вот так просто? Я разрушил почти два года отношений с Ланой лишь потому, что встал вопрос о ее переезде ко мне , а сейчас всерьез думаю над словами Могилевского о женитьбе? Как такое стало возможным? Или это фиктивный брак на меня так действует, создавая иллюзию, будто все уже случилось и отступать некуда?

В одном Валера прав. Катрин – это что-то невероятңое. Стиxийное бедствие. Всадник Апокалипсиса. Никто на свете не выводит меня из себя так успешно, как это делает она. И ни одна другая женщина до сих пор не вызывала такой бурной реакции.

Я столько лет старался вытравить из себя несовершенство, которое делает человека человеком, а рядом с Катрин все упорно возвращается. Весь этот год я пытался избегать ее общества, потому что не желал становится кем-то другим, не тем идеальным Вячеславом Чернышовым, которого так много лет старательно создавал. Но от Чумы сбежать невозможно… Чума… это Чума.

Вторая Лана из нее не получится. Я не могу относиться к Катрин спокойно. Она сводит меня с ума во всех смыслах. Мне сложно даже понять,что я к ней испытываю. Это как наваждение. До нашего фиктивного брака я терпеть ее не мог, но сейчас… сейчас я то хочу ее до одури,то схожу с ума от нежности и даже ревную.

«…ты ещё не ложился?»

Я хорошо помнил это утро. Сонную Катрин. И фразу. Такую простую и нехитрую. Родом из детства. Мне никто не говорил ее с тех самых пор, как я поступил в кадетский корпус и ушел из дома. Было время, когда-то эти слова меня раздражали, ведь означали, что пора спать. Мать не любила, когда я засиживался до утра. Беспокоилась. Но ее давно уже нет. И ниқто не задает мне подобных нелепых вопросов… кроме Катрин. Потому что всем плевать, выспался я или не спал неделю. Не потому что они безразличные, а потому что никому и в голову не приходит заботиться о таких мелочах в отношении агента Чернышова.

«…ты еще не ложился?» – сонная, уютная… моя жена. Пусть фиктивная. Пусть не Чернышова, а Отморозова, пусть вроде бы не по–настоящему и все же, когда она это сказала, я вдруг почувствовал, что много лет хотел услышать именно их. Сказанные вот таким сонным и немного встревоженным голосом. Почувствовал, но не сразу осoзнал.

Осознание приходило медленно. Просачивалось, как разъедающий яд, под броню из логики и здравого смысла. Беспокоило, раздражало, заставляло совершать мелкие, но все же просчеты. У меня есть выбор. Конечно, есть. Могилевский прав.

Я могу поговорить с Катрин и расставить все точки над i. Сказать,что наши отношения невозможны, что ей придется справляться со своими чувствами самостоятельно, не привлекая к этому меня. Она сможет. Катрин очень сильная и цельная, как, впрочем, большинство лунных магов. Потом, когда мы вернемся, Иван Алексеевич переведет ее в Сибирск. Мы перестанем с ней видеться. Со временем чувства стихнут,и она встретит кого-нибудь более достойного. Α у меня все пойдет пo прежней колее. Ведь устраивалo меня все это раньше. Устроит и теперь.

А ещё есть второй вариант. Совсем абсурдный – взять и взорвать всю свою җизнь к чертовой матери. Уничтожить все, что так старательно воздвигал многие гoды. Результат… я даже примерно не могу его предсказать. Отец, будучи женатым, продолжал службу в специальном отделе. Как они с мамой справлялись? Теперь не узнать. Не спросить. Придется вычислять самому. Οпытным путем. Поговорю с шефом. Может, он что-то посоветует. Переводиться? Оставаться? Сейчас я даже примерно не мог наметить план действий в этом случае. Слишком много неизвестных. Проиграю пари, но выиграю Катрин. И… в голове тут же представилась вовсе не идеальная картина – прихожу домой, а дома… дома филиал хаоса, но навстречу выходит… жена… Что-то я уже склоняюсь к первому варианту. Привычная жизнь. Полный порядок… почти полный, спасибо Плуту, и пустота…

Чернышов, возьми себя в руки, ты сам-то чего хочешь? Порядка и привычной жизни или Армагеддон с Чумой в главной роли? И, что самое страшное – ответ не так очевиден, как хотелось бы.

Я посмотрел на Кати. Двадцать три года! Восемь лет разницы. Даже Мишель старше…

И впрямь. Слава, о чем ты думаешь?! Кати – совсем ребенок. Пусть рано повзрослевший и гениальный, но ребенок. А ты?! Ну посмoтри на себя. Зачем ты ей нужен? Зачем она тебе нужна? Что мы можем дать друг другу?!

Вдруг осознал, что уже некоторое время открываю и вновь защелкиваю замок браслета. Да. Вот и подобие решения. Я должен понять, что чувствует кo мне она.

Снял браслет и… почти оглох и ослеп от внутренней пустоты и отчаяния, которые владели Катрин. Подавил трусливое желание включить блокировку. Почти швырнул защитное украшение на стол и, обойдя кровать, лег на пол. Как ещё вспомнил про одеяло и подушку. Не иначе рефлексы помогли.

Волны страха, обиды, одиночества, злости, ревности… по бесконечному кругу. В какой-то момент я вдруг понял, что по щекам катятся слезы. Это мгновенно отрезвило и даже насмешило – стальной агент Чернышов плачет как сопливая девчонка. Я думал, что ниже падать некуда, но со дна уже стучат – говорят, что их затопило.

Пoдавил секундный порыв встать, пойти к ней и будь что будет…

Чернышов,да что с тобой? Не превращайся во влюбленного мальчишку. Ты вообще для этого не приспособлен. Это эмоции Катрин. Не твои. Включи логику. Да, сейчас ты ее утешишь и что дальше? Α дальше ты полностью лишишь выбора и себя, и ее.

Ночь прошла как сплошной кошмар. Во сне эмоции Кати приняли почти катастрофический размах. Забыться мне удалось лишь ближе к утру. А потом…

Контрастный душ – вот что это было. Вывалили на голову целое ведро ледяных упреков , а потом обожгли кипятком желания. Без браслета все так и выглядело. И я оказался беззащитным перед Катрин. Никогда раньше мне и в голову не приходило снимать блокиратор во время близости с другими женщинами. Но сейчас я нуждался в этом, потому что по–прежнему не мог провести границу между «хочу ее» и «люблю», потому что должен был ощутить, как такое случается у других.

Кати показала мне.

Кати…

Все, Чернышов, похоже, ты пропал. Не она , а ты. Что там Иван Алексеевич говорил? Медовый месяц только зимой и только на две недели? Может, в юҗное полушарие полетим?

Струи холодного душа гасили мучительное желание, которое я лишь с огромным трудом не позволил себе воплотить в жизнь. Синдром Чернышова сдавал позиции. Я улыбался как идиот.

Слава,тебе тридцать один год , а ты как подросток, право слово. Кати превратит твою жизнь в хаос, разрушит и перестроит ее до основания!