На краю времени, на пороге мира - Клименко Анна. Страница 24
– Так что все могло быть иначе, – пробормотала она, – я помню ту ночь так, как будто это было вчера. Выставь я стражу у шатра, или попытайся первой убить Лили… Нас могло бы и не существовать вовсе. Но… Что-то подсказывает мне, что когда-нибудь мы все равно встретимся, я – и она.
А потом спокойствие Хамайлена треснуло, как переспелая тыква. Миральда знала, что с вечера королева опять ушла на болота, не одна, а в сопровождении трех рабов и двух сестер печали. Ведьме было жуть как любопытно поглядеть, а чем же займется мать ночниц, но Кларисс очень строго посоветовала сидеть дома и многозначительно посмотрела на Миральду, чем только подстегнула любопытство.
Поутру королева вернулась, шатаясь от слабости; ее под руки вели две сестры. Рабов с ними уже не было, и у Миральды шевельнулось недоброе предчувствие беды. Несколько дней в Хамайлене царило затишье, а затем пронесся слушок, что-де королева творила великую волшбу, и что заклятье ее принесло весть о гибели мира поднебесного. Ночницы зашевелились; Миральда видела, что они готовы сорваться с обжитого места и подтягиваться к людским землям, но мать хранила молчание, и все понемногу успокоились.
Дурную новость принесла Кларисс. Миральда как раз варила в котелке кашу из растертых кореньев, когда бывшая дэйлор вошла в дом и устало опустилась на лавку.
– Сколько лет твоему сыну, Миральда? – как-то невыразительно, тускло спросила она.
Ведьма задумалась. Действительно, сколько?.. Сколько лет она уже прожила в Кайэрских топях, словно отрезанных от всего мира лезвием тишины и покоя?
– Наверное, уже восемнадцать… Хотя я и не уверена.
– Заклятье королевы явило образ твоего сына, Миральда. Сына ведьмы и слуги, казненного господином, – едва слышно прошептала Кларисс, – похоже, именно он отпустит ту пружину, которая все еще держит поднебесье…
Руки Миральды задрожали.
– Ты… откуда ты это узнала?
Кларисс пожала плечами.
– Болотная вода несет в себе много чего интересного.
– Но… но это ведь может быть и ошибкой?!!
– Может быть. Но я должна тебе кое-что сказать – хоть это и будет предательством нашей королевы… я слишком тебя люблю, чтобы лгать, да и не к чему… Мать ночниц решила принять некоторые меры, и сегодня несколько могущественных сестер отправились на поиски Гилларда Накори.
– Ох…
Дыхание сбилось, застряло в горле комком. Миральда только и могла, что слепо глядеть в булькающее варево, где безвольно вращалась выпущенная из пальцев деревяшка.
Потом она все-таки вздохнула.
– Но как же… предсказание Шениора?
– Мы ничего не знаем о том, что именно имел в виду последний король Дэйлорона, – процедила Кларисс, – давай, я помогу тебе сесть.
Она и в самом деле подхватила Миральду под локти и помогла добраться до лавки. Вытерла слезы и, обняв за плечи, прошептала:
– Я сказала это тебе только потому, что ты слишком много значишь для меня. Мы же сестры, так? Ну а дальше… решай сама. Больше никто ничего не узнает.
Миральда только всхлипнула.
– Помнишь… я так хотела спасти Дэйлорон? Но у меня ничего, совсем ничего не получилось… А вдруг королева ошиблась, и Гиллард не сделает ничего плохого?
Кларисс молча гладила ее по волосам.
– А если все-таки его можно остановить… но как-нибудь по-другому?
– Ты всегда была сильной, Миральда, – пробормотала Кларисс, и в уголке ее рта прорезалась горестная складочка, – тебе решать. Только тебе.
Поутру Миральда покинула город болотных ночниц; Кларисс усердно делала вид, что спит и ничего не слышит – даже когда Миральда наклонилась и поцеловала ее в лоб.
Беспрепятственно миновав стены, ведьма решительно зашагала прочь, по петляющей, едва заметной тропке; она шла и раздумывала о том, где и как будет искать Гилларда, и что скажет ему, когда наконец найдет… А еще Миральду мучила мысль о том, что ей следует очень торопиться, чтобы стать между посланницами королевы и сыном.
… Когда солнце поднялось над горизонтом, она не остановилась – только накинула капюшон, чтобы жаркие лучи не обжигали чувствительную кожу; но ближе к полудню все-таки пришлось укрыться под корнями кривой ели. Естественный для болотной ночницы сон подкрался внезапно, и Миральда будто провалилась в темную яму, набитую лебяжьим пухом. А когда проснулась, то поняла, что не одна.
Рядом, на замшелой кочке, сидел раб из Хамайлена.
Ночница несколько мгновений молча взирала на его спину, всю в узлах мышц, и раздумывая – зачем он здесь? Посланник королевы? Попытка вернуть беглянку обратно? Затем неслышно выбралась из своего убежища и коснулась загорелого плеча. Раб подскочил, как ужаленный, и тут же склонился перед Миральдой в глубоком поклоне.
– Госпожа…
– Что ты здесь делаешь? – сухо поинтересовалась Миральда, изо всех сил пытаясь подпустить в голос побольше высокомерия.
– Госпожа…
– Кроме этого слова, ты еще что-нибудь скажешь?
Кочевник выпрямился, и только тут Миральда заметила, что он довольно молод. Из-под спутанных волос, выгоревших до цвета соломы, на нее с благоговением смотрели блестящие карие глаза, чуть раскосые, и вполне разумные.
– Меня послала госпожа Кларисс, – запинаясь на каждом слове, пробубнил раб, – она приказала беречь вас и охранять, особенно когда пойдем через земли где много людей.
Миральда хмыкнула.
– Ты лжешь, раб. Возвращайся, мне никто не нужен. Уж не знаю, кто тебя на самом деле послал…
Он бухнулся на колени.
– Тогда… Убейте меня, госпожа. Госпожа Кларисс пообещала мне смерть, если я посмею вас бросить и вернуться.
Миральда закрыла глаза. Врет? Не врет? Но как же проверить-то?
– Не сомневайся. Это я, действительно я послала его.
Голос Кларисс прозвучал глухо, издалека.
– Мы же сестры, не так ли?
Ведьма вздохнула. Милая, милая Кларисс… Которую есть за что ненавидеть – и точно также есть за что любить.
– Поднимайся. – Сказала она, – пойдешь со мной. Только не мешало бы тебя помыть и одеть.
По традиции города ночниц единственным предметом одежды раба была набедренная повязка.
Он торопливо вскочил на ноги, и на скуластом лице было написано такое счастье, что Миральде показалось – еще немного, и этот кочевник непременно заключил бы ее в свои медвежьи объятия.
– Как тебя зовут-то?
В темных глазах появилась грусть.
– У меня нет имени, госпожа. Я вырос среди болот, и Владыки Ночи нам не дают никаких имен.
Глава 6
Император и маг
Гнездо куниц, скрытое от простых смертных, было мертво. Так же, как и земли Дэйлор, отравленные черной людской магией.
Миртс долго бродила по знакомым коридорам. Система зеркал работала исправно, расстилая по полу коврики лунного света, заставляя искриться крошечные пластинки слюды, но – n’tahe, добровольно ступившая на путь народа Зла, не ощущала самого главного, присутствия живых существ. Казалось, даже воздух стал другим; Миртс представлялось, что именно так дышится тем, кто дерзко спускается в древнюю гробницу с нечистым намерением унести ценности, оставленные усопшему. Дэйлор сжигали тела воссоединившихся с духами предков, но Миртс, уже будучи одной из Народа Зла, успела побывать в затерянных, скрытых от людских глаз городах Вечного сна; там, где давно исчезнувшие людские племена хоронили своих царей… А потому вампиресса очень хорошо представляла себе, что такое гробница, и что такое – гробница разворованная, оскверненная…
Словно пьяная, бродила Миртс по лабиринтам города, скрытого в каменной толще горы. Разум говорил: здесь пусто, и ни единой живой души не встретишь под сводами пещеры. А сердце, словно измываясь, подло нашептывало: он ждет тебя, Миртс, сейчас, за поворотом…
Но там снова были пустота и тишина, стянутые в извечный узел лунным светом. И она заплакала, скорчившись в углу. Норл д’Эвери больше не существовал, и с этим следовало смириться до поры до времени… Пока не пробьет час страшной мести; за все и всех, за Дэйлорон, и за дэйлор, и за рассыпавшуюся хрустальными осколками вечную любовь. Хотя – разве не он говорил ей о том, что месть бессмысленна? О том, что следует просто искать выход из положения?